Убить демократа

из наших выдержал и закурил. И до сих пор курит. У него прозвище Док. Потому что он медик, хирург. Мы его хотели с собой взять, но ему куда-то на курсы повышения квалификации понадобилось -- пришлось ехать без него. Но тебя. Костя, больше всего волнует сейчас, наверное, только один вопрос. На кой

хрен мы рассказывали тебе, как нас зовут. Я тебе отвечу. Мы очень рассчитываем, что станем с тобой друзьями. И по работе, и так. Мы просто обязаны стать с тобой друзьями и единомышленниками. Потому что другого выхода у нас просто нет. Верней, он есть, но о нем лучше не думать. Я, например, и не думаю. А ты. Боцман?

– - Я тоже.

– - Вот водишь, и он не думает, -- радостно подхватил Муха.
– - А если он что говорит, то этому можно верить. На все сто. Я говорю это тебе как человек, которому он три раза спасал жизнь. А я ему только два раза. Итак, Костя, нас чрезвычайно интересуют события, которые произошли вечером двенадцатого

октября, а также чуть раньше и чуть позже. Иными словами, все события, которые имеют хоть какое-то отношение к вечеру двенадцатого октября сего года.

– - А что было вечером двенадцатого октября?
– удивился водитель.

Мухин укоризненно покачал головой:

– - Не нужно. Костя, начинать с ошибок. Плохая примета. Твои слова не выдают в тебе человека выдающегося ума. Нет, не выдают. Потому что любой умный человек сразу бы понял: раз мы спрашиваем о событиях двенадцатого октября,

значит, мы знаем о них достаточно много. А раз мы спрашиваем о них тебя, мы, следовательно, уверены, что и ты о них знаешь достаточно много. И ты в самом деле знаешь о них много. И я не сомневаюсь, что ты поделишься с нами своими знаниями. Весь вопрос только в том, какие методы придется применить, чтобы

убедить тебя сделать это.

Слова о методах очень не понравились водителю губернаторского "мерседеса", поэтому он решил дать задний ход:

– - А, двенадцатого октября!
– - воскликнул он.
– - Это когда Комарова убили? Конечно, помню. Сразу бы сказали -- сразу бы вспомнил. А так --думай. Цифры -- они безликие. События -- дело другое.

– - Я запомню этот афоризм, -- пообещал Мухин.
– - И как-нибудь использую. Не возражаешь? Цифры безлики, и только события сообщают им жизнь. А теперь очень подробно расскажи нам, что ты делал двенадцатого октября.

– - Ну, что делал? Утром пришел в гараж, проверил тачку.

– - Все было в порядке?
– - поинтересовался высокий, которого маленький назвал Боцманом.

– - В полном. Тачке всего год, что с ней может случиться? Это же "мерин", "мерседес" то есть, а не вшивая "Волга". Потом заехал за хозяином домой, привез его на работу. Часа в два с двумя какими-то иностранцами, немцами похоже, ездили на стройплощадку нового жилого комплекса. Около четырех вернулись. Я пообедал и устроился в приемной ждать, пока шеф поедет домой. Но неожиданно в начале шестого он вышел из кабинета и велел отвезти его на улицу Строителей.

– - Прервемся, -- вмешался Мухин.
– - Входил ли кто-нибудь до этого к нему в кабинет?

– - Нет, только старшая секретутка.

– - Уверен?

– - А то нет? Все же мимо меня проходили. Если бы кто посторонний шел, я бы обязательно его приметил. Вы охранников можете спросить -- они подтвердят.

– - Пока мы спрашиваем тебя. Что было дальше?

– - Мы подъехали к дому номер семнадцать по улице Строителей, шеф велел мне остаться в машине и ждать.

– - А где были охранники?

– - поинтересовался Боцман.

– - Он их не взял с собой.

– - А обычно берет?

– - Обычно берет. Он довольно долго звонил в калитку, потом вошел. Его не было примерно тридцать минут. Потом хозяин проводил его до калитки, пожал ему руку, и мы вернулись в резиденцию.

– - Ждал его там кто-нибудь?

– - Нет, -- уверенно ответил водитель.
– - Секретутка передала срочные факсы, сказала про пару важных звонков, и он ушел к себе в кабинет. Около семи вышел, я отвез его домой, как обычно.

– - Когда он вышел из калитки, было у него что-нибудь в руках?
– -спросил Боцман.

– - Не помню. Вроде нет. Да нет, я бы заметил. Вот и все.

– - Нет, Костя, не все, -- мягко поправил Мухин.
– - Ты забыл сказать нам две вещи. С кем ты встречался до этой поездки и с кем ты встретился после этой поездки.

– - Да когда?
– - как можно более искренне возмутился водитель.
– - У меня и времени не было с кем-то встречаться! Сами прикиньте!

– - Ты мог встретиться не в тот день, а раньше. И это так скорее всего и было. С кем?

– - Ни с кем я не встречался!
– - угрюмо повторил водитель.
– - А вы, парнишки, влезли не в свое дело. И как бы для вас это плохо не кончилось.

– - Он нас пугает, -- констатировал Мухин.
– - Даже интересно. Давненько, Боцман, нас никто не пугал. Даже не помню, когда последний раз это было.

– - Весной девяносто шестого в районе Ак-Су, -- напомнил Боцман.
– - Иса Мадуев грозил нам яйца отрезать и в рот засунуть.

– - Нет, ты все перепутал, -- возразил маленький.
– - В ущелье Ак-Су Иса Мадуев и все восемь его обалдуев лежали спеленутые, как грудные младенцы. Они не то что грозить, просто "мама" сказать не могли. А яйца тебе грозил отрезать Махмуд-хан, когда мы брали его на живца. И ты как раз был живцом.

– - Не напоминай мне об этом, -- попросил Боцман.
– - Не напоминай, ладно? А то и я припомню тебе кое-что, что вызовет у тебя не очень благодушное настроение.

– - Извини, не буду. Просто к слову пришлось. Итак, Костя нас пугает. На всякий случай. А вдруг испугаемся. Потому что не такой же он идиот, чтобы думать по-другому, а? Если мы его захватили и привезли сюда, значит, у нас были для этого какие-то серьезные основания. И будущие опасности сейчас для нас -- как урожай следующего года. То ли он будет, то ли погниет, то ли от

засухи сгорит. Нам сейчас нужны некие сведения, а Костя не хочет с нами ими поделиться. Современная наука изобрела много средств для того, чтобы человек говорил то, о чем его спрашивают. Есть, например, полиграф --детектор лжи. Еще вкалывают особый наркотик, который растормаживает соответствующие центры. Но в нашем распоряжении нет ни полиграфа, ни наркотика. Придется обходиться старыми методами. Какой тебе кажется наиболее удачным. Боцман?

– - Если бы у Махмуд-хана ты был живцом, а не я, ты бы таких вопросов не задавал. Элементарно. Зажимают яйца в дверях и начинают понемногу закрывать дверь. Больше трех минут никто не выдерживает. Я выдержал шесть, но только потому, что понял, что у вас какая-то задержка.