Убийца среди нас

Парамошкин был даже рад, что разговор переключился на губернаторство и всех отвлек от застолья. Он уже заволновался, что его запасов на полчаса не хватит. Но основное дело сделано -- себя показал, всем понравилось, чего еще желать? Пусть теперь выговорятся. А Рюмин-то каков! Вот ведь как обыграл с отцом Скоркина! Однако по лицу видно, что не до конца выговорился, есть еще что-то за пазухой. И точно, долго ждать не заставил. Выждав удобный момент, когда все умолкли, тот сказал:

– - Тысячу раз согласен с тем, что выбор кандидатов на губернаторский пост не то что бы не богат, а его вовсе нет. Посему пожелаем удачи отцу нашего друга и затвердим это по единой.
– - Парамошкин быстро добавил в стаканы, и так же быстро все выпили. Прожевав кусок колбасы, Рюмин вдруг негромко запел:

Надежда -- наш компас земной,

А удача -- награда за смелость...

Но его тоже никто не поддержал, почему-то в этот раз не пелось. Да и сам он, видно, не был настроен на песни, потому как прервавшись, задумчиво сказал:

– - Если у меня в перспективе будет какое-то дело, а оно будет, в этом уверен, то хотел бы назвать его "Надеждой". Мне нравится это слово. Сколько в нем таинственно-манящего, я бы сказал -- волнительного. Давайте выпьем за нашу общую "Надежду".

Выпили. Парамошкин, посмотрев на остатки спиртного, покачал головой, его почти не осталось. Заметив это, Рюмин успокоил: не переживай, закругляемся, а то и в самом деле завтра...
– - глянув на часы, поправился, -- не завтра, а уже сегодня, не поднимемся. Спросил у Шлыкова:

– - Так когда у нас выборы мэра города?

– - К чему клонишь?
– - насторожился тот.

– - Отвечай, если спрашивают.

– - Ну, по срокам -- следующей осенью.

– - Правильно, в сентябре. Теперь ответь мне, Григорий Анатольевич, сколько лет как вол пашешь в должности главы администрации района?

– - Четвертый, и что?

– - Так вот, братцы-кролики, послушайте, что я вам еще скажу... Веня. Протри глаза и не спи, ты тоже, Шлыков, не клони голову. Именно тебя это в первую очередь, черт очкастый, касается. Ну-ка возьмите в пример Парамошкина: глаза блестят, свежий как огурчик.
– - Все наконец-то навострили уши.
– - Так вот, слушайте мою пока что нигде не зарегистрированную идею. Продаю бесплатно.
– - Рюмин на какое-то время приумолк, оглядел всех снисходительным взглядом и тут же гвозданул:

– - Нам надо избрать Шлыкова мэром Каменогорска. Задача сложная, но для нас необходимая и вполне реальная. Скажете, что неправ?
– - Молчание.
– - Вот то-то!
– - Опять молчание, лишь на стыках рельсов слышен стук колес.

Первым опомнился Шлыков:

– - Ты что, всерьез?

– - В таких делах не шучу. А что, сам ни разу об этом не задумывался?

– - Даже мысли не допускал.

– - Вот и плохо, что не допускал.
– - Считаешь, рановато? Или, по-честному, как на духу -- боишься?
– - Шлыков пожал плечами.
– - Тогда не брыкайся. Учти, хуже будет, если пересидишь и начнут как мячик перебрасывать по горизонталям. А теперь ответь: кто должен вершить перестройку? Молчишь, не знаешь, что сказать. Так вот -- молодежь, а не какие-то старперы, да еще из "бывших". Каждому дураку понятно, что на них мода прошла.

– - Не скажи, -- возразил Шлыков.
– - У меня отец, хотя по годам и старпер, но иного молодого за пояс заткнет.

– - Видно, и ты в батю пошел, -- подыграл Рюмин.

Парамошкин прислушивался к разговору, но молчал. Скоркин отрубился и потихоньку клевал носом. Рюмин же разъяснял Шлыкову детали:

– - Настанет время -- займемся агитацией, подключу студентов. Выдвижение организуем от учебных заведений, хотя можно и от строительных организаций. Если память не изменяет, ты по образованию строитель, а потом как у всех -- комсомол. Верно? Хор-рошее сочетание! Вузовская молодежь поддержит, а строитель -- мэр -- это как раз то, что надо.

– - Ну ты даешь!
– - воодушевился наконец Шлыков.
– - Прямо как в сказке.

– - Правильно говорят, что под лежачий камень вода не течет, -- поддержал Рюмина Парамошкин.

– - Значит, надо этот камень сдвинуть на нужное место.

– - Вот именно, -- похлопал Рюмин Парамошкина по плечу.
– - Давайте, Григорий Анатольевич, еще раз пошурупим мозгами... Опять стали шурупить, и, убирая со стола, Парамошкин прислушивался, чем же все это закончится. Разговор воспринимался им по пьяной лавочке не всерьез. Хотя чем черт не шутит -- мало ли как может все повернуться.

– - Однако пора спать, -- предложил он, показывая глазами на уснувшего Скоркина.

– - Сейчас, сейчас, закругляемся, осталось самое малое, -- ответил Рюмин. В конце концов он настроил Шлыкова, что только тот и никто другой на очередных выборах должен стать мэром города. Прежний мэр себя не проявил, и его пора убирать, Шлыкову надо морально подготовиться и определиться, без этого нельзя. Если на пост губернатора пройдет старший Скоркин, то поддержка от него Шлыкову будет обеспечена.

... Но -- спать, спать. Через три часа Москва. Парамошкин забрался на верхнюю полку последним. Перед этим вместе с Рюминым уложили на нижнюю полку, как какую-то особую драгоценность, Скоркина. Засыпая, Парамошкин подумал, что все обошлось нормально, его приняли, и неплохо. Ну а если свершится то, о чем сегодня болтали, то вообще наступит рай пресветлый. Все говорило за то, что он на верном пути. Долго не мог уснуть, будущее представлялось по-разному. Не спал, ворочаясь на нижней полке, и Шлыков. Словно соревнуясь друг с другом, храпели Рюмин и Скоркин.

VIII

За день так натолкались по магазинам, что ноги гудом гудели. Как назло весь день моросил мелкий, по-осеннему холодный дождь. Держались попарно: впереди шли Рюмин со Скоркиным, следом Шлыков с Парамошкиным. Были злы и голодны. Больше всех ныл Скоркин, но Рюмин делал вид, что не замечает. К нему он был расположен снисходительно, ободрял, подхваливал, что называется, гладил "по шерсти". Но как только выразил недовольство никому не нужной беготней Шлыков, Рюмин его тут же осадил:

– - Уж не мне вам, Григорий Анатольевич, доказывать, для чего все это нужно. До чего ж привыкли жить одним днем -- дальше собственного носа ничего не видим.

– - У меня ноги мокрые и в животе пусто, -- злился Шлыков.
– - Сколько можно по лужам шлепать? Давайте хоть куда-нибудь зайдем и по-человечески поедим? Или вернемся на вокзал.

– - На веревке никого не тащу. Не нравится -- оставайтесь и идите куда угодно. Встретимся вечером у вокзала.

Но Шлыкова поддержал Скоркин:

– - Григорий верно говорит, устроили какие-то гонки -- то в магазин, то на базу. Даже в туалет некогда заскочить.

– - У нас только так. Вот набьем вечером живот и всю ночь будем ворочаться, -- никак не успокаивался Шлыков.

– - Все, все, убедили, будет вам и буфет, и туалет. Мне тоже приспичило, но терплю.

– - Бог терпел и нам велел, -- сказал молчавший все время Парамошкин. Он понял, что Рюмин на обострение идти не хочет, тем более со Скоркиным, которому чуть в рот не заглядывает.

– - Вот Парамошкин молодец!
– - похвалил его Рюмин.
– - Не нравится, а трет к носу, терпит, не ноет. С него пример берите.

Завернули в метро, чтобы вернуться на Белорусский вокзал. Когда Рюмин со Скоркиным несколько оторвались, Шлыков, не утерпев, сказал:

– - Слишком зарываться стал наш "командор".
– - Последнее слово произнес с издевкой.
– - Привык один за всех решать. Помолчав, добавил. Забывает, кто ему помогает отовариваться. Не я, давно бы мотал за границу с полупустыми чемоданами или вовсе дома сидел. Верно говорят, что каждая килька считает себя селедкой.