Убийца среди нас

XIV

Увидеть Варшаву, погулять по центральным улицам -- не получилось. Как рано утром вышли из электрички, как втянул их в себя людской поток, так и двигались точно в русле полноводной речки, вбирающей в себя ручьи и ручейки из горожан и "челноков".

Купили билеты, прошли на стадион, поднялись на самую верх­нюю площадку и разложили остатки товара. Укутавшись потеплей, начали торговать. В самом деле, как на семи ветрах, до того продувает, а главное -- никуда не спрячешься и нигде не приткнешься. Набросив на себя плащ-накидку, Парамошкин стоял "как кум королю".

– - Ты умница, что додумался накидку прихватить, -- с завистью говорил Рюмин, пряча под нее свою страусиную, с рыжеватой бородкой, голову.

Цены договорились особенно не гнуть, а побыстрее распродать товар и пораньше закупить магнитолы. Самое сложное началось вечером, на одной из городских железнодорожных станций. На широкой платформе бурлила людская толпа. Она будто пьяная качалась из стороны в сторону, всем хотелось уехать.

Подошел Рюмин. Он ходил узнавать, с какой стороны платформы подадут поезд. Сказал тихо, чтобы рядом не услышали. Передвинулись, и началось долгое, мучительное, с еще неизвест­ным исходом, ожидание. По радио объявили, что отправка поезда задерживается. Толпа гудела, нервничала.

Рюмин который раз поучал: прорываемся кто как сможет, занимаем купе, сумки подавать через окно. Особые надежды возлагались на Парамошкина.

– - Ну как?
– - опять спросил его Рюмин.

– - Нормально.

– - Удивляюсь, ей-Богу, удивляюсь! Кругом все с ума посходили, а ему нормально. Вот человек!

А Парамошкин в себе уверен. Предупредил только, чтобы держались плотнее друг к другу и не зевали.

Стоп! Кажется, он! Наконец-то прибывает! Как же долго ползет и как медленно останавливается. Но вот в последний раз состав дернулся и застыл. И... начался штурм. К двери прорывались по центру и с двух боков. Откуда-то перед Парамошкиным оказалась крошка-женщина с двумя объемными сумками. Она же ему мешает! Тыркается туда-сюда, и ни с места. Но не давить же ее...

В вагон между тем прорывались новые пассажиры. В окна потоком поплыли сумки и чемоданы. Стоявший рядом Рюмин стонал:

– - Пропустили, пропустили!.. Чего же ты ждешь?! Давай!

Парамошкина подгонять не надо. Понимает, что зря встали по центру, да еще и эта женщина... С большей силой толпа даванула слева и всех, кто стоял перед Парамошкиным, смело в сторону. Ан нет, всех, да не всех. Эта женщина к нему словно прилипла. Два амбала пропускают своих. Что ж, на силу -- силой!

Р-раз -- и женщина оставлена. Теперь никто не мешает. Несколькими рывками Григорий освободил проход к двери. Внимания на крики и угрозы не обращал. Резко повернувшись, стал пропускать Рюмина, Шлыкова и Скоркина. Подняв сумку вверх, вошел следом. Услышал крик Рюмина, чтобы сумку оставил в туалете.

Зачем?
– - не понял Парамошкин.
– - Запрещено ведь.

– - Ставь, другие займут!

Поставил и отошел к окну. Вернулся злой-презлой Рюмин. все купе заняты, проход почти заставлен. Хорошо, что туалет вовремя заняли, там аппаратура в сохранности.

Прижавшись к окну, Парамошкин увидел ту маленькую женщину. Потеряв надежду пробиться, она стояла беспомощная, жалкая, вытирая слезы. Сдвинув рывком вниз стекло, Григорий крикнул:

– - Идите сюда, помогу!

Подошла, в глазах мольба.

– - Давайте сумки, скорее!

Молчит, не решается -- а вдруг жулик? Но потом поверила. Так, сумки в вагоне, теперь ее втянуть... Получилось! Слава Богу, даже с души отлегло.

– - А я-то вас ругала, так ругала, уж простите!..

Рюмин недоволен. Зачем эта женщина, когда самим не повернуться.

К ночи в вагоне утряслось, расставилось, уплотнилось. Освободились проходы, появились места в купе, где можно было присесть и вздремнуть. Туалеты же по-прежнему завалены сумками и чемоданами, кому приспичило -- терпят.

Впереди показались станционные огни. Поезд стал притормаживать. Объявили десятиминутную остановку. Из вагонов с грохотом посыпались пассажиры в поисках туалета. Туалет на станции один, пассажиров -- тьма, время стоянки ограничено... Картина, конечно, еще та: массовый туалет на всеобщем обозрении. Мужчины и женщины, не стесняясь, оголяются, ни на что не обращают внимания, лишь бы-лишь бы... Поляки плюются: варвары! дикари!

– - Не могу смотреть, -- сказала попутчица и отвернулась.
– - Маразм да и только. Какие-то идиоты забили сумками туалеты. Что о нас подумают?

Парамошкин молчал. А что скажешь, если сам из числа этих "идиотов". Не раз вспомнил недобрым словом Рюмина, который давно похрапывал в купе. Ему-то наплевать на все.

Поезд тронулся. До Бреста теперь остановок не будет.

XV

Первый вояж Парамошкина в Польшу подходил к концу. Для него он оказался не таким уж сложным. Теперь все позади, и можно сказать прямо: поездка удачная, даже сам не ожидал. Если так пойдет и дальше, то лучшего и желать не надо.

Из Москвы в Каменогорск возвращались не вчетвером, а вдвоем с Рюминым. Шлыков решил остаться погостить в столице у своих родственников. Его отпуск еще не закончен. Скоркин, позвонив домой, узнал, что отец вечером выезжает в Москву и просит утром встретить. Причину приезда отца в столицу Вениамин не объяснил, а возможно, и сам не знал.

Кроме Парамошкина и Рюмина в купе была молодая, по-видимому, совсем недавно поженившаяся, пара. Они ворковали как голубки, абсолютно не обращая внимания на своих попутчиков. Чтобы не смущать молодоженов, Рюмин с Парамошкиным вышли в коридор.

Парамошкин этого разговора ждал. Он хотел, наконец, ясности насчет поездок: будут они еще или нет, возьмет его с собой Рюмин или на этом все закончится. Рюмин закурил и сделал несколько глубоких затяжек.

– - Знаешь, я им сейчас завидую, -- сказал он.

– - Кому?
– - не понял Парамошкин.

– - Молодым, что в купе милуются. Счастливые... Ладно, перейдем к делу.
– - Приоткрыв заднюю дверь, Рюмин бросил окурок и тот, сверкая искрами, полетел вниз.

– - Не знаю как я тебя, Григорий Иванович, но ты меня вполне устраиваешь, -- сказал он, откашлявшись.
– - Выносливый, врубаешься в суть с полуслова и, конечно же, сильный. Уверен, что не продажный.

– - Вот еще!
– - недовольно загудел Парамошкин.

– - Да-да, а в деле это тоже немаловажно. Думаю, что наш "тандем" должен неплохо сработать. Не скажу, что я -- мед, но и не губошлеп какой-нибудь, трепать попусту языком не привык.

– - Уж это мне известно, -- сказал Парамошкин, подыгрывая Рюмину.
– - Не раз думал: а как бы я поступил в той или иной ситуации и, если честно, то не ровня тебе. До тебя мне пока далеко.

– - Ладно-ладно, -- ухмыльнулся довольный похвалой Рюмин.
– - Теперь о наших планах. Через пару недель опять махнем в Польшу. Резон имеется. А дальше... Дальше загадывать пока не будем.