Убийственное совершенство

Наоми окинула Люка взглядом. В темно-синих брюках, белой рубашке с галстуком и черных ботинках на шнурках, серьезный, неулыбающийся, он выглядел не как ребенок, а как уменьшенный взрослый. У Фиби, одетой в платье в цветочек, с кружевными оборками, тоже было абсолютно ледяное выражение лица. Вы не дети, мелькнуло в голове у Наоми. Вы упертые маленькие взрослые.

Господи, да кто же вы?

Джон выпрямился. Люк и Фиби переглянулись. Потом, минуту помедлив, Люк вслед за Джоном направился к лестнице. Фиби, сжав губы, двинулась за ними.

Они вошли в гостиную. Люк и Фиби уселись на пол, на то же место, что и раньше, сложили руки на груди и уставились на мистера Ананаса. Клоун с помощью Бена крутил тарелки на палочках.

— Все нормально? — прошептала Харриет.

Нет, хотела сказать Наоми. Все совсем не нормально.

Она улыбнулась и кивнула.

Абсолютно. Все в полном порядке, будь оно все проклято.

Харриет и мать Наоми пошли спать. Наоми стояла на кухне и разгружала посудомоечную машину. Она одну за другой вынимала тарелки и передавала Джону, который убирал их в шкаф. Зефир и Шоколадка не спали, они прижимали мордочки к прутьям клетки и попискивали.

Наоми налила себе большой бокал вина.

— Этот интернат, о котором говорила доктор Микаэлидис… Может быть, нам все же стоит подумать на эту тему. Мои нервы на пределе, Джон, я просто не знаю, что делать дальше. Может, они лучше воспримут дисциплину, если это будет исходить от кого-то незнакомого. Возможно, через пару недель они начнут понимать, что к чему.

Она выпила полбокала сразу, одним глотком.

— Господи, никогда в жизни не думала, что скажу это. Но так оно и есть. Я не знаю, что еще можно сделать.

— Просто сегодня им было скучно, — заметил Джон. — Я думаю, дело в этом. И Харриет тоже так считает.

— Харриет ничего не понимает в детях, — несколько ядовито возразила Наоми. — Она души не чает в Люке и Фиби.

— Она тебе никогда не говорила, как относится к тому, что Люк и Фиби ее игнорируют?

— Она думает, что у них просто такой период.

Джон поискал, куда поставить кувшин.

— Будем надеяться, что доктор Микаэлидис права. В том смысле, что им нужны более интеллектуальные развлечения. Видимо, мы зря позвали клоуна. Надо было пригласить астрофизика. Пусть бы он рассказывал им о молекулярной структуре ракетного топлива. Или о глобальном потеплении.

Наоми слабо улыбнулась:

— Это почти смешно.

81

Джон провел беспокойную ночь и к шести утра понял, что больше ему заснуть не удастся. Наоми всю ночь ворочалась, и два раза его будил шелест и треск упаковки с таблетками — Наоми принимала парацетамол. Сейчас она крепко спала, как обычно, на его стороне кровати, так что он вынужден был ютиться на самом краешке. Осторожно, чтобы не потревожить ее, Джон выбрался из постели и подошел к окну. До рассвета оставалось еще не меньше часа. Накинув халат, он надел шлепанцы и тихо спустился вниз.

Кто-то еще не спит, вдруг понял он. Из-под двери гостиной пробивалась полоска света и доносилось тихое бормотание телевизора. Сестра Наоми? Но Харриет, как правило, вставала поздно. Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь.

Люк и Фиби, в халатах, сидели на полу перед телевизором, спиной прислонившись к дивану. Они не отрывали взгляда от экрана. Шла одна из образовательных передач, имеющих какое-то отношение к Открытому университету. Программа была посвящена физике; ведущий стоял рядом с трехмерной моделью атома и рассказывал об образовании галогена. В данный момент он объяснял принцип устройства кварцевой галогенной лампы.

— Доброе утро, Люк, доброе утро, Фиби, — поздоровался Джон.

Оба бросили на него беглый взгляд, словно отметили нечто незначительное, и снова уставились на экран.

— Позавтракать не хотите?

Люк вскинул руку, призывая его не мешать, не отвлекать их от программы. Джон замер. Да что же это такое? Его трехлетние сын и дочь в воскресенье, в шесть утра, сидят перед телевизором, полностью поглощенные рассказом о галогене.

Он закрыл дверь и пошел на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Неужели они настолько умные? Неужели это они вошли в его почту и довели до победного конца матч с Гасом Сантьяно?

Пусть психолог обязательно проведет все необходимые тесты. И нужно поговорить с Наоми, обсудить вопрос со спецшколой. Не отправлять их в интернат, разумеется, а просто найти школу для одаренных детей, куда можно будет привозить Люка и Фиби на день, а потом забирать. Чтобы оставаться семьей. Чтобы заниматься чем-нибудь вместе. Чем-нибудь веселым. Например, слушать лекции о молекулярной структуре галогена.

Джон наполнил чайник водой и включил его. Потом насыпал в кружку кофе и достал из холодильника бутылку молока. Кажется, что-то все же не так. В кухне было слишком тихо, не хватало какого-то привычного звука. И еще неприятно пахло.

Как будто что-то протухло.

Джон сморщил нос, открыл холодильник и принюхался. Ничего. Ничего не испортилось, никакого дурного запаха. Слегка озадаченный, он проверил морозильник, осмотрел все секции, но тоже ничего не обнаружил.

Чайник закипел и выключился. Он налил в кружку воды, добавил молока и помешал.

Потом обернулся, с кружкой в руках. И увидел.

Кружка выскользнула у него из пальцев и разлетелась на сотни осколков. Кофе залил всю кухню, но Джон едва это заметил. Его взгляд был прикован к полу, к двум газетным листам, расстеленным возле клетки морских свинок.

На одном, в луже засохшей крови, на спине, лапками кверху, лежал Зефир. Его живот был разрезан от головы до хвоста; внутренние органы аккуратно разложены рядом. На другой газете лежала таким же образом препарированная Шоколадка.

На мгновение в голове у Джона мелькнула дикая мысль, что в дом как-то пробралась кошка. Но, приглядевшись, он убедился, что это совершенно невозможно. Кишки, почки, печень, поджелудочные железы, сердца и легкие были выложены в два параллельных ряда. Черепа были вскрыты с хирургической точностью, тут же лежали крошечные мозги. Некоторые органы были аккуратно разрезаны пополам, кишечник разделен на секции.

Он с ужасом отвернулся. Такие милые маленькие существа, ласковые, забавные, Фиби и Люк так славно с ними играли, целовали их, заботились о них. Кто же мог это сделать?

Ответ был очевиден, но Джон отказывался принимать его. Нужно все убрать, избавиться от останков, пока их не увидела Наоми. Или Харриет, или мать Наоми. Нельзя, чтобы это вообще кто-то видел.

Он открыл шкафчик под раковиной, вытащил рулон мешков для мусора, отделил один, осторожно поднял газету, отворачиваясь от невыносимого запаха, исходящего от желудка и кишок, и отправил ее в мешок. Потом сделал то же самое со второй газетой. Потом завязал мешок узлом, вынес его наружу, сунул в один из мусорных бачков и плотно прикрыл крышкой.