Убийственный пароход

А пуштун Мезари думал о том, как, заполучив обратно перстень, он уедет вместе с Глашей в Индию, поближе к горам, к Шамбале, и они начнут там новую светлую жизнь. Правда, у неё есть муж, но он, наверное, скоро умрет. Болезнь эта очень странная, действует на тело и мозг, а улучшения ни у кого из пациентов в лазарете не наблюдается. Если не умрет сам, придется помочь. Гиппократ простит, не впервой.

Они подошли к капитанскому мостику, возле которого лежало бесчувственное тело вахтенного матроса.

– Вчера я занимал такое же положение, - задумчиво произнес Гибралтаров.
– Кто-то огрел меня сзади по голове.

– Надо вывести его из шока.

– Не стоит, он ему к лицу. Давайте лучше заглянем в рубку, что-то у меня на душе неспокойно. Кто ведет пароход? И главное - куда?

Они поднялись на капитанский мостик и остолбенели. Сарра Шиншилова держала штурвал обеими руками, лицо её было смертельно бледно, а глаза закрыты.

3

Катенька Флюгова так очаровала Лукомского, что он просидел в апартаментах банкира весь день и почти всю ночь, чувствуя себя молодым жеребчиком и требуя то шампанское, то ужин из белых лебедей, то цыган. Известие о том, что президент фирмы "Гнозис" сделал предложение юной дочери банкира, благодаря болтливому языку её маменьки быстро облетело весь пароход и достигло ушей Полужанской. Юлия пыталась прорваться к изменнику, но телохранители стояли насмерть и не пропускали к хозяину никого.

– Не велено пущать, - говорили Кока с Микой.
– Велено взашей гнать. И при этом ржали, поскольку первую невесту недолюбливали. Впрочем, как и нынешнюю, вторую.

Сама же Катенька, придя в сознание, горько разрыдалась. Родители думали, что от нежданно свалившегося счастья, на деле же - от того, что впустую потратила ампулу с ядом, пролив чай.

Оставив с Лукомским супругу, отец целый час втолковывал дочке, насколько важен и необходим этот морганатический брак и какое счастье и независимость он принесет ей в будущем, когда муж сдохнет.

– А сдохнет он непременно раньше тебя.
– Август Соломонович говорил шепотом, опасаясь, что в соседней комнате его услышит пребывающий на седьмом небе жених, который в тот момент взасос целовал Анну Флюгову, спутав её, очевидно, с Катенькой.
– И станешь ты молодой вдовой с миллионным состоянием.

Такая радужная перспектива пришлась дочери по душе. Во-первых, часть денег можно передать Красной Дружине Мстителей, а во-вторых, выполнить решение Штаба гораздо проще, если жертва постоянно находится рядом с тобой, да ещё в качестве законного мужа.

– Пожалуй, я согласна, - сказала дочь.

– Умница!
– Отец поцеловал её в лоб.
– Я ведь и отправился в плавание, чтобы познакомить тебя с этим замечательным человеком, преданным другом и отличным семьянином.

– Но ему не нравится Дима, - вспомнила вдруг Катенька.
– А я без него не могу идти замуж.

– Ничего, потерпи всего полгода. Больше старый козел не протянет. Это уж я беру на себя.

Они вернулись в гостиную, где стюарды уже накрывали праздничный стол.

– А куда делся молодой?
– спросил Флюгов, испугавшись, что Лукомский, как гоголевский Подколесин, выпрыгнул в окно, то есть в иллюминатор.

– В спальне. С вашей женой, - ответили Кока с Микой.

– Отлично, - успокоился Август Соломонович.
– Она ему вправит мозги.

Что уж там вправляла Лукомскому банкирша, осталось невыясненным, но, появившись в растерзанном виде, он вновь потребовал хор цыган. Телохранители бросились выполнять приказ, оставив на страже Анну Флюгову. Банкирша не впустила бы в свадебные чертоги не только Юлию Полужанскую, но и всю личную гвардию президента Туркменистана. Жених и невеста обменялись пылкими поцелуями.

Каюты цыган оказались опечатанными, но рядом, при входе в матросский кубрик, стоял боцман, пояснивший, что ромалы тяжело больны, и ещё неизвестно, поправятся ли они до Астрахани или придется готовить ледник.

– Щас они у меня быстренько на ноги вскочут, - сказал Мика, отталкивая боцмана.

– Нельзя! Лазарет! Карантин!
– заорал тот, поднимая пудовые кулаки.

Завязалась молниеносная драка. Вдвоем телохранители смогли одолеть строптивого боцмана и вломить ему по первое число григорианского календаря. Поверженный противник пополз звать на подмогу матросов, а Кока с Микой ворвались в лазарет.

На стульчике возле постели мужа сидела Глаша. Другие пациенты лежали на кроватях, впритык. Кое у кого были связаны руки и ноги.

– Всем встать!
– заорал Кока, выхватив для большей убедительности пистолет.

Поднялась одна Глаша, ничуть не испуганная.

– Чего кричишь?
– спросила она.
– Кого надо?

– Цыган! Хозяин требует.

– Немощные все. Иди, золотой, обратно.

Мика тем временем освобождал пациентов от пут.

– Ежели через две минуты не соберетесь, всех перестреляю к ежовой матери, - предупредил Кока.
– Последняя гастроль, поняла?

– Как не понять, янтарный. Мы сейчас. Мигом!
– Изловчившись, Глаша нанесла телохранителю удар острым каблуком в пах.

А с лестницы уже доносился топот матросов.

4

Все-таки это был очень необычный пароход. На "Коломбине" все самые странные и интересные дела происходили не днем, а ночью. Ночью готовился свадебный пир в апартаментах Флюгова, куда был неожиданно приглашен "помилованный" Лукомским капитан Бурмистров-Цимбалюк. Ночью матросы в охотку попинали ногами Мику и Коку, а затем сбросили их в трюм. Ночью из лазарета разбежались развязанные телохранителями больные, попрятавшись по разным отсекам. Ночью кавказские террористы решили захватить пароход, приготовив оружие к бою. Ночью мадам Ле Чанг отправилась "на дело", захватив с собой мопса и браунинг. Ночью у штурвала "Коломбины" встала опытная морячка Сарра Шиншилова, ведя корабль прямым курсом к Луне. И ночью же Алиса Ширшинадзе пришла к своему любовнику, застукав его с законной женой.

– Так-так, - сказала она.
– Я-то думала, ты один. Ну, извини.

– Вы нам не мешаете, - ответила за Второва Полужанская.
– Ночная татарка, как он выражается, лучше дневного грузина.

– Кто хочет выпить?
– произнес Гай.
– Есть цианистый чай с цейлонским калием. Еще горячий.

Девушки придирчиво разглядывали друг друга, испытывая некую природную ревность. Юлия, как настоящая собака на сене, колко заметила:

– Вам, милочка, не холодно босиком? Или вы сняли тапочки в коридоре?

– Нет, дорогуша. А я вас и не узнала без косметики.

Обменявшись любезностями, они взяли из рук Второва по бокалу вина. Ни та ни другая не собирались уходить. Полужанская щелкнула кнопкой магнитофона, усилив громкость. Раздался голос Гибралтарова: "Во сколько вы оцениваете мои услуги?" "Я не пожалею ничего", - ответил Захир Мезари. Второв реактивно вырубил звук, покосившись на ночных бабочек.

– Слов из песни не выкинешь, - вздохнул он.
– Бракованная запись.