Убийство Морозного Короля

И одним неосторожным движением Маранна пронзила Клинту.

Конечно, его мать заставила бы его вынести такое зрелище. Это был урок, предупреждение, что тот, кто восстанет против нее, пострадает. Но Морозко всегда задавался вопросом, действительно ли ведьма была виновна? Он так и не узнал.

Тем не менее Клинта никогда не проявляла настоящей магии и не смещалась. И это снова ставило вопрос: кем была Эйра? Ведьмой? Перевертышем? И то и другое?

Морозко все время подталкивал Эйру к тому, чтобы она увидела пределы своих возможностей, надеясь обнаружить в ее силе что-то знакомое, но этого не происходило. Даже когда в ней взыграла магия, в ней не было и намека на узнавание.

Он провел языком по острому клыку и усмехнулся с уверенностью, которой не чувствовал. За все то время, что он провел в обществе Эйры, дразня и требуя от нее большего, Морозко почти ничего о ней не знал. Она была для него неизвестна, как и ее зарождающиеся способности.

Паника, которую он испытал в видении, когда впервые увидел магию, рвущуюся от нее к нему, охватила Морозко в тот момент. Она могла бы убить его, если бы захотела. В этом он был уверен. Или, по крайней мере, взять его в плен, поскольку теперь она знала, что он привязан к земле. Проверялась ли ее магия или нет, но сила в ней была, и он сам видел ее в своих видениях.

— Нам следует вернуться внутрь. Думаю, с тебя хватит порханий. — Голос его был холоден, но взгляд не отрывался от ее сияющих пальцев.

Эйра почувствовала раздражение от того, что он постоянно уклоняется от ответа.

— Ты ответишь мне. — В ее тоне прозвучала мольба, едва различимая, но Морозко слушал.

Напряжение сковало ее плечи, и Морозко вспомнил, как ее тело отвечало на его прикосновения, как жаждало, чтобы его губы делали нечто большее, чем поцелуи по ее плоти. Больше, чем его язык, проводящий по ее сладкой коже, и давление его затвердевшей длины, прижимающейся к ее центру. Он презирал мысль о том, что ему тоже хочется большего. Поглаживать ее грудь и наблюдать за тем, как она распускается, пока он доставляет ей удовольствие.

— Неужели? — Он посмотрел на небо, нуждаясь в моменте, чтобы взять себя в руки. — Не думаю, что мне придется что-то делать. — Он снова опустил взгляд на нее. На этот раз он сосредоточился на ее пульсе и его бешеном биении. Морозко видел ее обнаженной, держал на руках, когда нес из ванны в постель, но не задерживался на каждой детали, не запоминал их. Он не мог позволить себе еще одно осложнение в запутанной паутине своего видения и дел Фростерии. Однако вот она стоит перед ним с протянутой рукой и разглядывает кончики пальцев.

Эйра подняла на него взгляд, в ее глазах мелькнул намек на панику.

— Не подходи ближе, пока не скажешь мне правду. Зачем мы это делаем? Почему ты заставляешь меня лететь сюда? Почему ты не хочешь просто принести меня в жертву? — Ее полные губы сжались в тонкую линию, когда он шагнул вперед.

Каждый раз, когда она пыталась что-то выяснить, он уклонялся, и, по мнению Морозко, он выглядел безвольным, что было совсем неплохо. Но он продолжал подталкивать ее к тому, чтобы узнать, на что она способна, и его видение не позволяло ему пожертвовать ею. Не сейчас. Я должен знать, что ты из себя представляешь.

— Ты бы предпочла врезаться в люстру или в затхлый воздух, а не в живой ветер, шепчущий в твоих крыльях? — Его голос зазвенел по замерзшему булыжнику двора, когда он осторожно приблизился.

Эйра с ужасом смотрела на свою руку: из ее пальцев посыпались голубые искры. Она трясущейся рукой протянула к нему ладонь, словно собираясь нанести удар.

— Ты действительно хочешь это узнать? Из-за тебя я могу превращаться в птицу, ты слышишь мои мысли в этой форме, а теперь, а теперь… Что это за магия, урод? Я должна использовать все это на тебе, чтобы связать тебя в коробке. Ты забрал у меня все. — Слезы текли по ее ресницам, тело сотрясали рыдания.

Он нахмурился, когда она заплакала, но не двинулся вперед, чтобы обнять ее. У нее было полное право плакать — во всем этом не было ее вины. Именно из-за жителей деревни, которые думали, что они мудрее его, ему нужна была жертва. И самого себя за то, что обманом заставил ее выпить его кровь.

Морозко откинул волосы с лица и вздохнул.

— Я более чем готов узнать это, Эйра. — Он пожал плечами, протягивая руку в знак приветствия. — Ты можешь попытаться использовать это против меня, но должен предупредить, что не советую.

Эйра выдохнула, но это прозвучало скорее как рычание. Она едва успела убрать руку, как в сторону Морозко устремился взрыв голубой энергии.

Прежде чем она попала в него, он поднял руки, создавая ледяной щит. Взрыв срикошетил от поверхности, ударил в каменную горгулью и разбил ее вдребезги.

Эйра повернула голову, глядя на то, что она натворила.

Морозко преодолел расстояние между ними, думая о том, что она может внезапно снова высвободить свою силу. А если бы взрыв задел его? Он потянулся к ее руке, но она отдернула ее.

Глаза Эйры расширились.

— Я должна хотя бы знать, почему это происходит? Разве я этого не заслуживаю? — прошептала она.

— Приходи ко мне в комнату сегодня вечером, как я и просил. — Его челюсть дрогнула, и он снова попытался схватить ее за руку. На этот раз Эйра позволила ему это сделать, хотя ее тело продолжало дрожать. Ее темные глаза встретились с его, нерешительными и, возможно, даже еще немного подозрительными.

Магия гудела под ее кожей, когда Морозко ласкал ее руку между большим и указательным пальцами, и по его телу разливалось головокружительное тепло. Нежное, пьянящее прикосновение к его подсознанию, которое жаждало погрузиться глубже. Прежде чем это чувство вонзило свои колючки в его разум, Морозко отшатнулся назад и отбросил ее руку, словно она обожгла его.

Он провел пальцами по волосам и отвернулся от нее. В основном для того, чтобы она не видела, как его взволновала эта близкая связь. Если Эйра и сказала что-то еще, он не услышал, так как шел через двор и возвращался во дворец. В тот момент он не был уверен, что беспокоит его больше: возможность того, что Эйра — конец Фростерии, или мысль о том, что она — только начало.

Что бы это ни было, Морозко нужно было быстро расшифровать это.

Иначе он и королевство перестанут существовать.

Морозко ждал, сколько именно, он не знал. Час? Два? Тем не менее Эйра так и не постучала в его дверь. У него мелькнула мысль броситься в коридор и притащить ее в свои покои, но желание рявкнуть на нее и порезать своим серебряным языком его не привлекало. Возможно, дело было в том, что он не хотел проверять, что могут сделать с ним ее взбалмошные способности, а может, в том, что он предпочитал погрязнуть в своих страданиях, не зная, что, черт возьми, происходит.