Убийство в теологическом колледже

– Он никогда о нем не упоминал. Может, и забыл. В то время это было важно для меня, а для него, очевидно, нет. Даже если он вспомнил, сомневаюсь, что это его озаботило, в тот момент он пытался заполучить для колледжа Святого Ансельма отличного преподавателя, и заполучить за копейки.

Эмма ничего не ответила. Взглянув на ее склонившуюся головку, Грегори сказал:

– Давай-ка выпьем еще кофейку, а потом ты расскажешь мне последние кембриджские слухи.

18

Когда Дэлглиш позвонил Джорджу Грегори и попросил подойти в коттедж Святого Матфея, тот сказал:

– Я надеялся, что можно поговорить здесь. Я жду звонка от агента, а она знает только этот номер. Мобильные телефоны на дух не переношу.

Деловой звонок в воскресенье показался Дэлглишу неправдоподобным, и, словно почувствовав его скептицизм, Грегори добавил:

– Я должен был с ней завтра пообедать в Лондоне в ресторане «Айви». Но теперь, полагаю, это невозможно, а если и возможно, то неудобно. Я пытался ее разыскать, но не смог. И оставил на автоответчике сообщение: попросил перезвонить. Ясно, что если мне не удастся ей дозвониться сегодня или завтра утром, то нужно ехать в Лондон. Я так понимаю, возражать вы не станете.

– На данный момент нет, – сказал Дэлглиш. – Хотя я бы предпочел, чтобы все оставались в колледже хотя бы до того момента, как завершится начальная стадия расследования.

– Я не собираюсь сбегать, честно. Наоборот. Не каждый день выпадает возможность опосредованно прочувствовать весь этот ажиотаж вокруг убийства.

– Не думаю, что мисс Лавенхэм разделяет вашу радость, – заметил Дэлглиш.

– Конечно, нет, бедняжка. Но она видела тело. А без столь наглядной демонстрации убийство вызывает лишь атавистическую дрожь – скорее Агата Кристи, нежели нечто реальное. Я знаю, воображаемый ужас должен быть сильнее действительности, но не могу поверить, что это утверждение подходит к убийству. Скорее всего, ни один человек, который в жизни видел труп, не сможет выкинуть это зрелище из головы. Так вы зайдете? Спасибо.

Высказывание Грегори звучало нечеловечески равнодушно, но в целом он оказался прав. Впервые Дэлглиш осознал разрушительную силу убийства, когда только пришел в Управление уголовных расследований. Его, еще «зеленого» детектива, в глубоком шоке стоявшего на коленях у тела первой жертвы, которую он так и не смог забыть, просто накрыло волной гнева и жалости. А сейчас коммандер думал о том, как справляется со всем этим Эмма Лавенхэм, и может ли или должен ли он чем-то ей помочь. Наверное, нет. Любая попытка может быть расценена как навязчивая или снисходительная. В Святом Ансельме девушка могла спокойно обсудить то, что видела в церкви, лишь с отцом Мартином. Но он, бедняга, скорее, сам нуждался в утешении и поддержке, чем был способен ее оказать. Конечно, Эмма могла уехать и увезти свой секрет с собой, но она была не из тех, кто бежит. Почему он был в этом уверен? Ведь он ее даже не знал. Коммандер решительно выкинул девушку из головы и сосредоточился на ближайших задачах.

Дэлглиш был даже рад встретиться с Грегори в коттедже Святого Луки. Со студентами он абсолютно не собирался разговаривать ни в комнатах, ни в удобном для них месте. Они должны были приходить к нему: это было приемлемо, целесообразно и экономило время. Но Грегори в привычной обстановке почувствует себя более спокойно, а подозреваемые, когда им спокойно, чаще теряют бдительность. Да и коммандер мог лучше понять свидетеля, ненавязчиво рассматривая его комнаты, а не задавая дюжину вопросов в лоб. Книги, картины, как и где стоят вещи, – эти детали раскрывают больше тайн, чем слова.

Когда Дэлглиш вместе с Кейт проходили в гостиную слева, он снова отметил, как все три жилых коттеджа по-разному отражают личности хозяев: от радостного домашнего уюта Пилбимов и тщательно продуманной мастерской Сертиса, в которой пахло деревом, скипидаром и едой для животных, до этого помещения, в котором явно жил университетский преподаватель с почти патологической склонностью к порядку.

Весь дом был подчинен двум доминирующим интересам хозяина: классической литературе и музыке. Кабинет целиком был уставлен полками от пола до потолка, и лишь над нарядным викторианским камином висела копия картины Пиранези «Триумфальная арка Константина». Очевидно, Грегори следил, чтобы высота полок точно подходила под размер книг, – причуда, которую Дэлглиш разделял. Комната казалась богато, но упорядоченно окутанной приятным мерцанием позолоты и коричневой кожи. На столе из некрашеного дуба стоял компьютер, а возле окна, на котором вместо занавесок висели жалюзи, расположился функциональный рабочий стул.

Через открытую дверь они прошли в почти полностью застекленную пристройку, которая простиралась во всю длину дома. Здесь, в гостиной Грегори, стояли легкие, но удобные плетеные кресла, диван, столик с напитками, а в дальнем конце – круглый стол побольше, заваленный кучей книг и газет. Но даже они лежали в порядке, расположенные, как казалось, по размеру. На стеклянной крыше и стенах были установлены ставни, так необходимые летом, отметил Дэлглиш. Даже сейчас в этой южной комнате было тепло и уютно. Снаружи раскинулись унылые кустарники, вдалеке маячили верхушки деревьев, окружавших озеро, а на востоке виднелась широкая полоса Северного моря.

Низкие кресла не располагали к полицейским допросам, но других вариантов не было. Грегори сел в кресле лицом на юг, откинулся на подголовник и вытянул свои длинные ноги, словно отдыхал в клубе, и чувствовал себя абсолютно вольготно.

Дэлглиш начал с вопросов, на которые уже знал ответы, так как внимательно прочитал личные дела. Хотя в папке Грегори было гораздо меньше информации, чем в папках студентов. Первый же документ – письмо из оксфордского Кибл-колледжа – прояснил, как он попал в Святой Ансельм. Дэлглиш, у которого была отличная память на письменные тексты, вспомнил его без труда.

Теперь, когда Брэдли наконец вышел на пенсию (и как все-таки вы умудрились его убедить?), ходят слухи, что вы ищете замену. Что вы думаете насчет Джорджа Грегори? Он, как мне известно, сейчас работает над новым переводом Еврипида и ищет должность на полставки, предпочтительно за городом, там, где он сможет спокойно продолжить свой основной труд. С педагогической точки зрения это идеальный вариант, Грегори очень хороший преподаватель. Обычная история: ученый, который не реализует полностью свой потенциал. Он немного строптив, но, думаю, вы поладите. Мы побеседовали здесь в прошлую пятницу за обедом. Я ничего не обещал, но сказал, что поинтересуюсь вашими требованиями. Денежный вопрос, мне кажется, обсуждается, но это не самое главное. Уединение и спокойствие – вот на что он рассчитывает.

– Вы приехали сюда по приглашению в 1995 году, – сказал Дэлглиш.

– Можно сказать, меня переманили. Колледжу был нужен опытный преподаватель древнегреческого и древнееврейского. А я хотел получить работу на полставки, предпочтительно за городом и с проживанием. У меня есть дом в Оксфорде, но сейчас он сдается. Арендатор – человек ответственный, а плата высока. Все устроилось как нельзя лучше. Отец Мартин посчитал бы, что нас свело провидение. Отец Себастьян видит в этом еще одно доказательство своей способности улаживать дела с выгодой для себя и для колледжа. Не могу сказать, что думают об этом в Святом Ансельме, но полагаю, такой расклад устраивает обе стороны.

– Когда вы впервые познакомились с архидьяконом Крэмптоном?

– Когда он приехал в первый раз, примерно три месяца назад. Его тогда назначили попечителем. Точную дату не припомню. Еще он был две недели назад и затем вчера. Во второй визит он взял на себя труд разыскать меня и поинтересовался, на каких именно условиях меня наняли. Сложилось впечатление, что, если бы ему не помешали, он стал бы меня выспрашивать о религиозных убеждениях или их наличии. По первому вопросу я отправил его к Себастьяну Мореллу, а по второму проявил неучтивость: предложил поискать жертву полегче – вроде Сертиса.