Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Все в Изолере было другим, нежели в ее мире, запрокинула голову Джона. Она хотела скинуть с себя балдахин и кожей ощутить тепло.

— Здесь так много жизни, — раздался ее тихий шепот.

А там была только смерть, подумал дракон, наблюдая за девушкой, которая присела на корточки, разглядывая бабочку, пьющую нектар цветка.

Дракон отвел взгляд и посмотрел на границу. Когда-то она пропускала представителя любой расы, который не замышлял зла. А теперь, как успел рассказать Сендельмен, драконы укрылись в Тар Имо за защитной стеной магии, огородившись от всех, в том числе и от людей. И только стража с советом драконов решала, кого допустить в королевство.

Берт

помнил другое время и не понимал, почему все так изменилось. Не понимал, когда драконы разочаровались в Изолере, что перестали вмешиваться в конфликты людей и других рас. Теперь драконы света покидали свое королевство только в случае войны с Дрейфусами.

Берт прикоснулся к прозрачной границе, предупреждая стражу о гостях. А затем он настороженно замер, разглядывая небо и желая увидеть своих братьев или сестер. Но он ждал их появления не только с надеждой, но и со страхом. Прошли тысячелетия. И теперь он гадал, сохранили ли драконы память о нем и его падении. И как они его встретят в Таре? — с ненавистью и осуждением, или же попытаются понять, что заставило его принять решение о спасении друга.

Дракон отвел взгляд от бескрайнего неба и посмотрел на Джону. Она потеряла отца, но за прошедшие сутки она ни разу не упомянула об этом. Она вообще почти не говорила, с любопытством и недоверием изучая новый мир.

— Почему мы не можем пройти границу? Почему твой народ заставляет тебя ждать как попрошайку?

Порой Берт и забывал, что мельхеры не похоже на его сородичей. И речь шла не только об их разрушительной силе. Все мельхеры были связаны со своей королевой. Они не нарушали ее приказа, не задумывались о том, чтобы предать ее. И даже их жажда была ничто по сравнению с верностью королеве и сородичам.

А драконы были свободны. Каждый из них мог совершить ошибку. И вот худшей карой было осуждение в глазах сородичей. Поэтому Берт и торопил встречу с драконами, чтобы узнать об аварах, но с другой стороны, он боялся прочитать ответ на свой вопрос в их глазах.

Берт так задумался, запутываясь в собственных ошибках, сомнениях и вине, что даже не заметил тень дракона в небе.

Промелькнула даже мысль, что дракон использовал портал, но Берт отбросил ее, с любопытством разглядывая лицо незнакомого одалима. Вздох облегчения сорвался с его уст, он все же не был готов увидеть того, кого знал, казалось правда, в прошлой жизни. Но затем другая мысль, что, возможно, в живых из старых знакомых никого не осталось, кольнула сердце. И впервые Бертейн позволил себе подумать о родителях. Все эти тысячелетия он гнал от себя эти мысли, надеясь, что они забыли о нем. И хотя в это он не верил, все же надеялся, что они смогли жить дальше, потеряв надежду на его возвращение. А может, закралась и другая мысль, они и не желали его возвращения…

Калид не поверил, когда Селений вновь вызвал его, чтобы поделиться следующим видением. В последнее время жрец видел слишком много видений, хотя, как догадывался Калид, Сел не делился всем что видел. А возможно, и жрица Алике ему запретила все рассказывать совету драконов. К тому же сам жрец не торопился самостоятельно принять участие в борьбе с мельхерами, каждую свободную секунду он проводил с женой, которая со дня на день должна была подарить ему ребенка. И даже весь совет драконов с интересом следил, с какими способностями родится малыш и унаследует ли он от матери ундины ее возможности.

Сар’тей практически поселился в доме Селения. Удивительно, но даже нашествие мельхеров его заинтересовало меньше, нежели предстоящее рождение ребенка.

И у Калида вновь закралось сомнение, что Сар и Мер'тей знают намного больше о пожирателях,

нежели говорят. Но двое магистров развеяли его сомнения.

«Драконы не могут победить мельхеров, увы, даже заново их запереть нам не удаться. Но авары, возможно, подскажут вам ответ».

«А мы столько раз спасали Изолеру, что сейчас пришло ваше время».

Первый и второй магистр Тара, Калид смотрел в глаза каждого из них и никому не решился рассказать правду о прошлом драконов. И эта тайна мучила одалима. Да и невозможно было вечно утаивать от них правду. Так что после истории с мельхерами, Калид и Эльвира собирались все рассказать совету драконов. Ведь никто не знал, когда прошлое ворвется в их жизнь.

К тому же оставался Лар. И вот недоговаривать и скрывать правду от друга было сложнее всего.

Но сейчас, Эль была права, надо было сосредоточиться на проблеме с мельхерами, подумал Калид и попытался непредвзято посмотреть на Бер’тиса. И это было сделать непросто. Ведь этот дракон успел стать легендой для своего народа, да и для всех рас Изолеры. Мало уже кто помнил имя Гелес'тея — первого магистра Тара, который привел свой народ в Изолеру. А ведь он был тоже героем, который ушел, чтобы сохранить тайну драконов от мира и от них самих.

Но сейчас Калида интересовал Бертейн. Вот только после разговора с Маракам он и сам не знал, кого ожидал увидеть. Но вот стоило ему только поймать взгляд дракона, и Калид все понял про этого одалима. Да и в чем по сути была его вина? Он спас друга, который и призвал пожирателей. Но мельхеры и сами могли прийти в Изолеру и любой другой мир. Но вот запереть разрушителей в одном мире… Эль сказала, что за тысячелетия мельхеры могли уничтожить тысячи миров, если не были бы заперты. И это тоже была правда.

— Для меня честь знакомство с тобой, — произнес Калид, вспомнив все, что знал об этом драконе, который и сегодня, судя по его спутнице, не опустил руки, а продолжал сражаться, надеясь защитить миры от мельхеров. Калид поднес руку к груди. — Пусть Алике хранит тебя!

Бер'тис растерялся, чего с ним никогда не происходило. Он боялся встретить взгляд незнакомого дракона, боялся, что ему придется назвать свое имя и объяснить, что его привело сюда. Но этот незнакомый дракон смотрел на него таким взглядом, что было понятно, что он знал, кто перед ним, и не осуждал.

— Драконы хранят память обо мне?

— Как о великом воине и в то же время как о миротворце.

Берт посмотрел на Джону, не вмешивающуюся в разговор, и покачал головой.

— Значит, вы не знаете всей истории.

— Знаем, — тихо ответил Калид.

— И не осуждаете?

— Мы не судьи, — после короткой заминки ответил седьмой магистр Тара. — Ты представишь меня своей спутнице?

— Меня зовут Джонтейн. И я могу сама за себя говорить.

Калид не испытывал страха перед этой девушкой. Да и не ощущал он в ней зла. Марак говорил что-то об инициации, которую девушка явно не прошла, если решилась с одалимом прийти в королевство драконов.

— И что тебя привело в Тар Имо, Джонтейн?

— Я буду говорить только с советом драконов, а также с аварами, которые находятся в вашем королевстве.

— В Тар Имо сейчас нет ни одного авара. А совет драконов запретил мельхерам перейти границу.

Девушка нахмурилась. Она была уверена, что дракон, как и все, будет испытывать страх, но он смотрел на нее скорее с грустью, нежели со страхом и ужасом. Джона подумала о смерти отца, он отдал свою жизнь, чтобы позволить им прийти в Изолеру. А теперь между шансом выполнить его последнюю просьбу и ответами стоял этот дракон. Джона подошла к одалиму, проигнорировал окрик Бер’тиса:

Поделиться с друзьями: