Ученица Ледяного Стража. Избранница Стужи. Книга 2

Я осела в снег, пытаясь успокоить дыхание и пустившееся вскачь сердце. Со стороны толпы донесся слитный изумленный вздох. Звуки отдавались болью в голове, и я сжала пальцами виски, пытаясь привести себя в чувство и привыкнуть к новым ощущениям.

Собака зарычала, и теперь я не просто догадывалась, что она недовольна. Я знала, чувствовала, что ей не нравятся галдящие адепты. А неприязнь к той из них, которая рискнула подойти ко мне, Стужа подчерпнула в моем сознании.

Совсем рядом я услышала голос Тиры:

– Спокойно, спокойно, девочка… Твоей хозяйке нужна помощь. Да что вы стоите, приведите Ааберга!

Последнее она крикнула товарищам. Моего плеча коснулись тонкие пальцы. Собака щелкнула зубами, но не напала. Ее удержала я. Мысленно. И так удивилась сама, что едва не потеряла сознание.

– Все хорошо, – успокаивающе сказала Тира. – Не пугайся, сейчас отпустит.

В голове начало проясняться, и я с ужасом поняла, что кровь из ранок продолжает сочиться. И мало того, что у меня разорван рукав, так еще и теперь весь подол в пятнах.

Тира потеребила меня за плечо и добавила:

– Переодень повязку. Она укусила тебя не за ту руку, странно…

– Нужно остановить кровь, – пробормотала я, понимая, что снимать повязку ни в коем случае нельзя.

– Надень повязку, и кровотечение прекратится, – терпеливо повторила Тира.

Когда я в ответ не пошевелилась, девушка потянулась, чтобы помочь. Но этого Стужа не стерпела. На этот раз собака схватила девушку за рукав. Старшекурсница послушно замерла и повторила:

– Давай, Анна. Надень повязку на другую руку. И прикажи ей отпустить меня.

“Лучше я ее укушу!” – прозвучало в моей голове.

Но в этот раз Тира искренне пыталась помочь, и я мотнула головой. Зря – виски заломило с новой силой. К счастью, в этот момент позади раздался холодный голос Вестейна:

– Что за сборище? У вас нет дел? Там как раз лестницу некому подметать.

Ответом ему стал удаляющийся скрип снега. Я вздохнула с облегчением и обернулась.

Куратор остановился рядом со мной и уставился на мое запястье. Он явно верил своим глазам с большим трудом. Стужа выпустила рукав Тиры, и девушка шагнула в сторону, позволяя собаке обнюхать Вестейна.

“Нам он точно нужен? – с сомнением спросила Стужа.
– - Может, кого получше найдем?"

Я не смогла сдержать улыбку. Получилось, у меня все получилось!

Куратор не пошевелился и приказал мне:

– Вставай, Анна. До бала осталось мало времени. Тебе нужно переодеться.

Я нашла в себе силы подняться. А затем прижала раненую руку к груди и обреченно произнесла:

– У меня нет другого платья.

И даже из дома не попросить. Если отец узнает, куда я собралась – не пустит. Я нарушаю его прямой приказ. Под прикрытием куратора, но все же…

Вестейн нахмурился, но Тира бросила на меня оценивающий взгляд и сказала:

– Наверное, я могу помочь.

Куратор с сомнением посмотрел на нее, но девушка продолжила увереннее:

– У меня есть подходящее платье. Здесь, в комнате. А сегодня мне нужно быть в родовом замке, на церемонии, так что я могу одолжить его Анне.

Поколебавшись, Вестейн кивнул:

– Хорошо. Помоги ей собраться.

После этого он повернулся ко мне и добавил:

– Объясни своему байлангу, что ей нужно вести себя прилично в наше отсутствие. И запри ее снова.

Меня не спрашивали, хочу ли я принимать платье от Тиры. Но я и сама понимала, что отказываться глупо. Я все еще чувствовала толику ревности. Но послушно развернулась к Стуже и заглянула в ее золотистые глаза.

Собака ткнулась носом мне в шею, и я погладила ее правой рукой. После этого она послушно развернулась и, как ни в чем ни бывало, отправилась в сарай.

Тира побежала за платьем в свой корпус, а я рассказала Вестейну о том, что произошло. Пришлось разговаривать на ходу – я торопилась в комнату. Нужно разобраться с повязкой до того, как Тира принесет платье.

Куратор выслушал меня и усмехнулся:

– Похоже, грядущая разлука помогла Стуже определиться.

И я поняла, что он прав. До меня долетали отголоски её чувств. Собака была довольна тем, что между нами теперь есть связь. Она будет знать, где я. И сможет помочь. Что же вызвало ее беспокойство? Непонятно. Разве что… она могла слышать наш разговор с Чейном.

– Получается, она укусила меня, чтобы не терять из виду? – задумчиво произнесла я.

– Ты ей понравилась сразу, но кое-что её смущало, – ответил куратор и многозначительно посмотрел на повязку. – Так что она всего-навсего смирилась и сделала то, что хотела сделать еще в первый день.

Мы расстались у поворота тропинки. Я взбежала по ступеням и влетела в ванную. Действовать пришлось быстро. Сначала я разбила ручное зеркало. Капнула кровью на самый крупный осколок, промокнула следы клыков чистым бинтом. И только после этого ополоснула руку и натянула повязку. Боль тут же утихла. А я начала бинтовать другое запястье. То, на котором расположилась метка.

Инсценировка ранения вышла кривой и глупой, но лучше я ничего не придумала. К тому моменту, когда Тира появилась на пороге моей комнаты с алым свертком, древо Аабергов было надежно скрыто под слоями бинтов.

Но старшекурсница их сразу же заметила и спросила:

– Что это?

– Зеркало разбила, – бросила я, принимая из ее рук платье.

Времени оставалось все меньше и выбирать не приходилось, поэтому я безропотно натянула на себя ворох алого шелка, а затем подошла к зеркалу и удивленно замерла. Потому что наряд удивительным образом мне шел. Широкие рукава надежно скрыли бинты, а белый цветочный узор верха гармонировал с моими волосами.

Тира довольно улыбнулась и сказала:

– На тебе оно даже лучше смотрится. Это традиционный наряд для зимнего бала, так что…

В этот момент дверь отворилась, и на пороге появился Вестейн. Выражение лица куратора было мне высшей наградой. На несколько мгновений он застыл, не в силах отвести от меня взгляд. Настроение тут же поднялось.

Справившись с собой, Вестейн повернулся к Тире и укоризненно спросил:

– Почему такой цвет?

Я удивленно воззрилась на куратора. А с цветом-то что не так?

Тира покаянно развела руками:

– Простите, моя бабуля любит традиции. Наряд на зимний бал может быть только красным. Но Анна же адептка и дочь герцога Скау. Зная вашу приверженность правилам, никто ничего не подумает.