Ученик смерти

– Спасибо, - оторопело произнесла девочка и поспешила заняться тем же, чем и я. – Меня зовут…

– Не. Оставь. Мне неинтересно. В моем гареме и так уже много девушек завелось, а тут ещё и ты напросишься.

Продолжили мы в молчании, а когда закончили, разошлись, как незнакомцы, которыми и являлись.

Вывеска «Под кленом» болталась на цепях над входом в лавку: крытые ромбовидной решеткой окна, просевшее основание, мутное от пыли стекло, и огромный драконий череп над входом предвещали что-то интересное. Всегда любил антикварные лавки. Там очень много вещей, которые не имеют значения, но выглядят до того привлекательно, что на них даже приятно тратить кровно заработанную получку.

Мой приход отметил звенящий колокольчик и в нос тут же ударили запахи древности. На деле же, это были запахи окислившихся металлов, засушенных трав, пучками висящих над потолком, и пыли. Последняя здесь была везде, а после первого вдоха, даже внутри меня, ибо чихал я долго.

Впереди, где кончались лавки, из-за стола на меня смотрела женщина. Из её глаза торчало что-то вроде череды моноклей, каждый последующий меньше другого. На столе лежала монета и кучка реагентов.

– Сави! Эт к тебе, - громко выдала она, и вернулась к тому, чем занималась, а именно, к трепанации монетки.

Ко мне вышел худой мужчина. Одет он был просто, выглядел просто, держался просто. Такого в толпе заметишь и не запомнишь. Худой, как жердь, щеки запали, а усталые глаза напоминали глаза суки, у которой отняли пятого щенка.

– Пошли за мной, - сказал он и удалился вглубь лавки.

Мы зашли в подсобное помещение. Мусора здесь было больше чем комнаты, но я не привереда. И в худших условиях жили. Глаза моего собеседника смотрели на меня оценивающе.

– Вайген говорил, что ты хороший кадр, - начал Сави после недолгого молчания. – Если бы не знал, что ты такое, мог бы действительно принять за торговца. За эти четыре дня ты добился того, чтобы о тебе начали говорить важные люди. В частности, в гильдии торговцев и нищих.

– Я вообще-то хотел купить своей девушке, горянке, какой-нибудь чудной кулончик, - натянул на лицо немного придурковатую улыбку. – Она любит всякие такие безделушки…

Сави хмыкнул, как мне показалось, удовлетворительно. Затем медленно опустил руку к штанам и выудил из кармана серебряную сережку, вроде той, что мне дал Вайген.

– Вы не торопились, - выдал я.

– Возможно из тебя выйдет толк. Правильно, что не стал сразу мне доверять. Это могла быть и провокация. От тебя этого знака не требую. Знаю, что он у тебя есть. Видел. Но…

Я бросил ему кошель, который украл около лавки с артефактами и простенько ответил:

– Не теряй больше.

– Не буду, - успокоил меня Сави и спрятал кошелек. – В своем письме, Вайген говорил, что ты хорошо управляешься с оружием, бежал из тюрьмы, а значит с головой у тебя в порядке. Там было и то, что ты хочешь помочь нам в восстановлении Великого Рода.

– Не совсем.

– И где я ошибся?

– Я хочу помочь вам с восстановлением Великого рода, но получить за это услугу, которую вы в силах мне оказать, - говорил я, и когда Сави промолчал, продолжил. – Мальчишка. Внук или сын архивариуса Норимара. Вроде как, его зовут Том. Он жив и мне нужно его найти.

Глаза Сави забегали. Он напрягся и сцепил руки перед собой, уставившись мне в глаза.

– Мальчик жив? Откуда информация?

– От одной африканской животины… Не важно откуда она. Могу только сказать, что он присутствовал при сожжении своего деда и на тот момент был в целости и сохранности. На площади, среди толпы, на него не обратили внимания.

– Это кое-что меняет… кое-что. Да. Определенно. Вопрос, зачем он тебе? Это значимая фигура и…

– Хочу стать его отцом, - сказал я, а потом вспомнил, в чьем теле нахожусь и поправился. – Или братом. Это не так важно. Важно то, что этот Том нужен мне живым, а так же, мне нужна его компания. От меня гарантирую любые услуги, кроме интимных. Убить, обмануть, встретить, забрать, украсть, проникнуть, подставить. Что угодно.

– Убить… - Сави прошептал это слово, как будто оценивая, что именно я хотел им сказать. – В трущобах есть старое поместье. Там засели члены банды Гундера. Инквизиция не прямыми путями натравила их на нас. Но методы бандитских образований известны: бей всех, а крайнего найдем позже. Страдают горожане и мои агенты. Сознаются и те и другие, так что, дела паршивые. Нужно показать другим бандам, на примере этой, что с нами так нельзя. Было предпринято несколько поджогов и диверсий, но судя по всему, для Гундера это выглядело неубедительно. Твои предложения?

– Как я должен это оформить? – спросил я, доставая своим кинжалом грязь из под ногтей. – Кровавая баня, массовое отравление, групповой суицид?

– Это должно стать демонстрацией. Если у тебя получится сделать хоть толику того, что ты перечислил, этого будет достаточно.

– Значит человеческая многоножка…

– О чем ты?

– Узнаешь, когда закончу. А сделаю я это в течение трех дней. И к этому времени мне бы хотелось видеть Тома.

Сави кивнул и опустил голову. Можно было подумать, что он заснул, но когда его глаза поднялись ко мне, в них была холодная твердость.

– Ты человек вербованный самим Вайгеном, а значит, должен знать. Он погиб два дня назад, по пути в свое поместье…

Глава 15. Пути мои неисповедимы

Так вышло, что я давно ушел, покинул старую антикварную лавку «под кленом», но головой был ещё в той самой мелкой комнатке и смотрел в уставшие слова Сави. Смерть Вайгена – это плохая новость. Планировал доить его чуть дольше, прежде чем кинуть. Но что его смерть может сказать? Правильно. Несчастные случаи не такие уж и случайные, когда дела касаются тех, кто сует нос в важны дела. Вайгин был из таких. Вполне возможно, что он где-то просчитался, а это означит, что этот просчет мог коснуться и меня.

Если так, не удивительно, что именно мою повозку предпочли осмотреть господа из инквизитории…

– …какое-то время мы сможем существовать автономно, - говорил мне Сави тихим голосом. – Но без Вайгена наше предприятие слепнет на полтора глаза и лишается крупного источника финансов. Это может сказаться о нашей информированности, а именно от неё зависят жизни…

Образ старого подпольщика померк. Я стоял на перекрестке гончарной и торговой улиц. Уже вечерело, лотки негоциантов уже активно сворачивались в преддверии темноты. Кеймор напоминал мне каменный мешок. Да… а инквизиция узел на горловине, который хрен меня отсюда выпустит. Не удивлюсь, что если попытаюсь пройти через ворота, обнаружу у местной стражи приказ о моем невыезде.

Надо было двигать в таверну. Негоже оставаться на улице в темное время суток. Может так случиться, что на утро стража обнаружит массовый геноцид воров, убийц и работорговцев. Уверен, каждый на их месте захочет общипать такого привлекательного мальчишку, как я… а если нет, я ведь могу и обидеться. Тогда пострадает ещё больше.

Родная таверна встретила меня запахами жареного мяса, супа и пряностей. Ступая в уютную обстановку этой забегаловки, у меня вышло даже выловить в себе давно забытое чувство - я дома…