Удача бродяги: Рядом, но не вместе

– Называйте меня Реми. Это как-то…

– Тогда вы тоже. Называйте меня Алекс.

А взгляд, словно ждет немедленного согласия. Пушистые ресницы, складка меж бровей – хмурится. Что-то не нравится ему в этой ситуации.

Я облизнула сухие губы, пытаясь убедить себя, что в этом нет ничего неправильного и необычного. Алекс. Александр… Так вот почему Ксандер! То же самое имя, только немного исковерканное.

Нет. Не получалось убедить. Нордвелл – это все равно Нордвелл. Тот же самый. И так вот пялиться на него становится уже неприлично. Кажется. Все равно он не оценит. Наверняка у него где-нибудь в специально обустроенном замке не одна такая красавица томится. И поглазастей меня. Так, все. Хватит…

Я сказала:

– У вас кровь. Я могла бы…

Усмехнулся, напомнил:

– Кажется, в прошлый раз у вас вышло так себе.

Нет, ну нормальный?

– У Луиса рана была серьезней, а у вас царапина!

– Ну, раз царапина, тогда и говорить не о чем. Я сейчас выведу корабль на маяк и буду в полном вашем распоряжении. Обождите пару минут, хорошо?

Я кивнула и через минуту снова имела счастье наблюдать лицо Нордвелла в синеватых отблесках проекций.

На каботажнике, оказалось, была всего одна крошечная каюта на два спальных места.

Нордвелл помог мне до нее добраться, как обещал – сразу, лишь только грузовик перешел в режим автопилота. Я к тому времени уже вполне могла шевелиться, но голова все еще кружилась от любого резкого движения.

Удивительно, но когда, вздохнув еле слышно, он меня приобнял и повел-понес в каюту, мне стало спокойней. Как будто до этого я все время была, как взведенная пружина, и этой пружине так и не дали распрямиться… а просто осторожно, даже будто бы привычно, ослабили. Позволили выдохнуть.

Правда, не говорить же за это «Спасибо»? Может я сама? Ну, может, у меня железные нервы, и я просто привыкла все время попадать в такие вот… ситуации.

Забравшись на нижнюю полку с ногами и усевшись там, в уголке, я стала наблюдать за моим… как бы его назвать? Спасителем-похитителем.

Нордвелла же сложившаяся ситуация как будто вовсе не беспокоила – он с удовольствием потянулся, осторожно открепил манжету и положил на угловой столик. На руке остались участки розовой кожи в местах, где они с манжетой соприкасались. Сунул нос в навесной шкафчик, вытащил оттуда упаковку с одноразовым постельным бельем. Разорвал упаковку, вытряхнул спальную капсулу – белый теплый спальник с удобной подушкой. Меня всегда удивляло, как в такую маленькую почти карманную упаковку производители умудряются втиснуть такую объемную штуку.

Капсула полетела в меня. На лету от нее отделилось полотенце и упало на пол. Нордвелл его подобрал и аккуратно повязал поверх пореза вместо бинта.

Слабость ли тому виной или усталость, – но спать хотелось больше, чем разговаривать или есть. Так что на вопрос, не хочу ли я чего-нибудь, я ответила, что буду спать – и тут же забралась в объятия чистой теплой капсулы. И даже к стенке отвернулась, чтобы не смотреть, как он ходит по каюте, размышляя о чем-то, несомненно, важном и наверняка криминальном. Хотя, честно говоря, посмотреть хотелось. Просто для душевного спокойствия. Наверное.

Однако вопреки ожиданиям, сразу заснуть не удалось. И я слышала и невольно представляла, что происходит у меня за спиной – по тихим шагам, скрипу откидного сиденья, едва слышным междометиям. По хрусту пакета со вторым спальным комплектом.

Потом дверь тихонько щелкнула, затворяясь, и я поняла, что Нордвелл куда-то ушел. Это почему-то принесло облегчение, и я заснула почти сразу после щелчка.

Снилась какая-то ерунда про седьмую жертву и эстетику мертвых вещей. Мы с Мартинесом рвали когти из мрачного, как-то потусторонне освещенного Байя Соледо, а вокруг нас лежали нестрашные мертвые вещи. И жуть брала именно от того, что они совершенно нестрашные, потому что мертвые. Мы ехали, городок не кончался. Джо сказал, что мы единственные живые в мире мертвых вещей, и значит, седьмая жертва – это мы. Но тут каким-то образом рядом появился Нордвелл. Он усмехнулся, напомнил, что вообще-то мы не вещи, а живые люди, а значит, не можем быть жертвой, даже седьмой… и в этом была определенная логика. Но на этом месте я проснулась.

Нордвелл, судя по нераспакованной спальной капсуле, в каюте так больше и не появился. Что ж – я выспалась и чувствовала себя готовой к любому… ладно, почти любому повороту событий. Я даже была готова к тому, что ближайшие наши планы поменялись и Нордвелл готов высадить нежеланную пассажирку там, где ему заблагорассудится. Лишь бы в этом «там» был воздух и связь с каким-нибудь центром цивилизации.

Зеркало над раковиной отразило что-то встрепанное и помятое: что бы подумала мама, если бы я вышла из комнаты в таком виде? Подумала бы, что дочь ее окончательно потеряла разум… и в чем-то была бы права.

Разума в моей голове действительно как-то немного осталось…

Но уж нет! Надо быть готовой ко всему, в том числе к тому, что где-то летят спасательные корабли дабы вырвать мою прекрасную персону из ужасных пиратских лап. А такое чучело и спасать-то никому не захочется. Да и пират у меня не ужасный а… ну ничего такой пират. Особенно когда не шутит про свою медицинскую манжету. Он-то кстати, всегда весьма прилично выглядит… надо соответствовать.

Хотя, если подумать, Меня он «в приличном виде» не встречал ни разу. Каждая встреча – удар по психике: то я барахтаюсь в прибое среди камней, с больной ногой и перекошенной физиономией, то совершаю глубинный заплыв прямо в полицейской форме… то вся в чужой крови отстреливаюсь от бандитов. А то и вовсе валяюсь тряпочкой на пыльном складе фелицианского порта. Все! Дудки! Никаких больше потрясений!...

И я потратила почти час, чтобы вернуть себе образ если не строгого копа, то хотя бы нормального человека…

Нордвелл нашелся внутри распакованного оружейного контейнера и выглядел там, как ребенок в магазине игрушек. Весьма деловитый ребенок, не разменивающийся на мелочи…

Я некоторое время с удовольствием наблюдала, как он перебирает «игрушки», откладывает одни, снимает из жестких фиксаторов другие. Примеривает к руке, целится во что-то в углу. Он совершенно точно слышал, как я подошла, но то ли ему было все равно, то ли попросту жалко терять момент. Хищные орудия убийства ему шли, как красотке бриллианты… если так вообще можно выразиться.

– Я даже не думал, что здесь такое есть, – сообщил он в пространство, бережно устраивая в ячейку здоровенную серо-зеленую трубу с рогами. Или с ногами – на весу было непонятно, для чего эти отростки нужны.

– А что это?

– Это миномет. Судя по характеристикам, универсальный, но… для наших целей тяжеловат. И снаряды к нему доставать будет трудно в этой части пространства.

– А какие у нас цели?

Нордвелл окинул меня с ног до головы одним из своих фирменных взглядов, но ответил совершенно серьезно, без иронии. Даже как-то буднично:

– Выжить. И не оказаться вне правовой системы Регулуса. У меня есть новости. Идемте.

Я только сейчас обнаружила у входа гору оружия, которое Нордвелл, очевидно, счел пригодным для «наших целей». Выяснить бы, что все-таки и на самом деле он имел в виду. И еще интересно, что скажет де Гив, недосчитавшись такого количества стволов.

– Это опять похоже на воровство, – осторожно намекнула я.

– Это оно и есть! Берите, сколько сможете унести, и тараньте, что ли, все это к техническому шлюзу по правому борту. Э… шлюз номер два-ка, кажется.