Удержать 13-го
Шрифт:
Мой член встал, с дикой болью, и не с той, за которой следует облегчение, но прямо сейчас это значения не имело.
Плевать — пусть я даже развалюсь.
Плевать, если я порву швы.
Плевать на все, кроме девушки, что стонет и извивается на диване подо мной.
20
ОХРЕНЕННО СИЛЬНО
ШАННОН
Джонни предложил мне сказать ему, чего мне хочется. Мне понадобилось четыре часа, чтобы слова созрели, и когда я наконец сказала,
Унижение, которое я чувствовала, столь нехарактерно для себя бросаясь вперед, таяло и таяло с каждым нажимом его языка, когда он крепко целовал меня.
Я дышала с трудом, легкие громко протестовали, но я знала, что скорее умру, чем отодвинусь, чтобы вздохнуть. Я словно изголодалась по Джонни; эмоции, подгонявшие меня, были неодолимы.
Он был настолько больше меня, с такими широкими плечами... и это возбуждало. Вес его тела на моем теле был слишком велик и в то же время недостаточен. Каждый раз, когда мне казалось, что я не выдержу этого давления, мои руки сами крепче прижимали его ко мне.
Прервав поцелуй, он приподнялся на локте.
— Ты как? Я не слишком тяжелый? — Его грудь быстро поднималась и опускалась, тяжелое дыхание повторяло мое. — Тебе больно?
Подняв руки, я обхватила его за шею и притянула его лицо к своему. Я сжимала его руками слишком крепко, даже была уверена, что перекрою ему кровообращение, но не могла его отпустить.
Я просто физически не могла его отпустить.
Я была напугана, в сомнениях, у меня все болело.
И только одно я по-настоящему знала в это мгновение — что доверяю этому парню.
— Не болтай, — попросила я. — Просто целуй меня.
Держась за него, как за саму жизнь, я обхватила ногами его талию и сказала:
— Просто будь со мной.
— Черт... — прохрипел он. — Я с тобой. — Вздохнув, он снова прижался губами к моим губам. — Я с тобой...
Его губы скользили по моим, когда он говорил, и это ощущение вызвало дрожь наслаждения во всем моем теле.
— Я охренеть как с тобой, — прошептал он, прежде чем снова впиться в мои губы, вдавливая меня в диванные подушки.
Дыхание остановилось в горле, когда он снова стал меня целовать, его губы были горячими и требовательными, и его тренированный язык окончательно лишил меня способности мыслить.
Зажмурив глаза, я крепче обхватила ногами его талию, цепляясь изо всех сил. Это движение вызвало болезненный стон у Джонни. Я понимала, что причиняю ему боль, что я должна его отпустить, но не в состоянии была отодвинуться.
Мое тело словно прилепилось к его, в комнате носилась буря энергии, и я сомневалась, что хоть что-то может оторвать меня от Джонни.
Одной рукой он обхватил мой затылок, а другая сжала мое бедро, и его пальцы впивались в кожу каждый раз, когда я отвечала на движение его бедер собственным робким движением. Его бедра двигались медленно, он покачивался на мне, вызывая боль и острое желание чего-то глубинного, чего-то, что с каждым касанием его тела и с каждым нажимом его языка все приближалось и приближалось.
— Мне просто кажется, что мы все-таки должны поговорить... — снова попытался Джонни; я чувствовала на губах его тяжелое дыхание. — Насчет того, где мы остановились... — Прижавшись ко мне лбом, он легко поцеловал
меня, прежде чем договорить: — Просто чтобы убедиться, что мы друг друга правильно понимаем.— Правда? — выдохнула я, засовывая руки под его футболку и вздрагивая от прикосновения к упругой горячей коже. Я тихонько застонала, когда ощутила мускулы его живота, напрягшиеся под моими пальцами. — Я... ох... я думаю...
Смущенная и разгоряченная, я тряхнула головой, пытаясь прояснить мысли, переполненные желанием.
— Ты уверен?
— Нет, — промычал он, явно теряясь. — Я просто подумал, может, нужно?... — Говоря, он продолжал тереться о меня, разводя свои волшебные бедра так, чтобы нанести максимальный ущерб моим нервам. — Ну, поговорить... — Он серьезно посмотрел на меня, потом тяжко выдохнул. — О нас. — По его мощному телу пробежала дрожь. — А, на хрен...
И он продолжил поцелуй, прижимаясь всем телом, заставляя меня то и дело вздрагивать.
Кажется, мы лежали так много часов, полностью одетые, просто целовались и терлись друг о друга, касались и шептались, пока наконец в моем теле не осталось ни капли сил.
— Ты в порядке? — шепотом спросил он, потираясь носом о мою щеку.
Кивая, я удовлетворенно вздохнула и сжала его талию, не желая ничего другого, кроме как держать его вот так вечно.
— Просто устала.
Прижавшись лицом к моей шее, Джонни глубоко вздохнул, а потом отодвинулся, встав на колени между моими ногами. Внезапно ощутив, что он больше не прикасается ко мне, я задрожала от холода. Огонь в камине уже почти погас, остались только оранжевые угольки, и ночной воздух пронизал меня насквозь.
Наклонившись в сторону, Джонни взял с кофейного столика свой телефон, попутно уронив пустую коробку от пиццы.
— Вот срань... — пробормотал он и повернул ко мне экран. — Уже половина третьего ночи!
Он включил фонарик телефона, чтобы мы огляделись в темноте, потом снова положил его на стол и неловко сполз с дивана.
— Я совсем потерялся во времени.
Я болезненно смутилась, когда тоже встала и увидела, как Джонни вытягивает над головой сильные руки, а потом бесстыдно сует руку в треники, чтобы поправить себя.
— Хочешь, пойдем наверх? — спросил он, сонно зевая. — Там с полдюжины свободных спален, я могу устроить тебя в одной из них.
Нет, я хочу остаться с тобой.
Я неуверенно переступила с ноги на ногу.
— Я не против.
— Или хочешь остаться здесь, со мной? — тут же спросил Джонни, теперь уже чуть более хрипло. — В моей комнате Джоуи, так что я думал просто свалиться на диван и...
— С тобой, — выдавила я, заранее согласно кивая. — Лучше я останусь с тобой.
— Просто поспим, — напряженно добавил Джонни. — Ладно?
— Ладно.
— Ладно.
Кивая самому себе, он одним движением снял толстовку и футболку.
Я порадовалась темноте в этот момент, потому что знала, что мои щеки залились краской.
Он был так прекрасен, что на него было больно смотреть.
Все эти четко обрисованные мышцы и крепкое тело...
— У меня никаких таких мыслей нет, клянусь, — сказал он, спуская спортивные штаны и оставаясь в одних боксерах, вздувшихся спереди. — Я просто не могу спать в одежде, мне будет ужасно жарко.