Уездная учительница магии
Шрифт:
Наступила ночь, Виктор сделался беспокоен. Когда Герхард утомился от шнапса и захрапел за столом, Виктор вышел во двор по нужде. И не вернулся.
Ланзо терпеливо ждал его, даже задремал на подстилке, но скоро проснулся и понял, что отца так и нет. Мальчик провел бессонную ночь, слушая храп Герхарда и завывания ветра на улице. Выйти он не решился. Виктор не появился и утром, а когда Герхард проснулся и узнал об исчезновении собутыльника, перепугался, заявил, что уборщика забрал призрак Грабба и вытолкал мальчика на улицу.
Ланзо побежал домой, но отца там не было, на двери
Ланзо ужасно боялся, что и я сгинула в Дикую ночь.
— Видишь, жива-здорова, просто ногу подвернула. Уверена, с твоим папой тоже ничего не случилось, — пробовала я утешить его. — Виктор наверняка скоро вернется!
Ланзо помотал головой и ссутулился.
— Он всегда мне говорил, что уйдет по делам. А сейчас ничего не сказал. Просто вышел до ветру и пропал. Даже трубку не докурил, она так и осталась на столе. Свою трубку он бы никогда не бросил. Она его любимая, пенковая, обкуренная. Нет, госпожа Верден, его забрал призрак Грабба. Он этого боялся. Вот и случилось.
Ланзо длинно шмыгнул носом и сжал худенькие ручки. Мое сердце кровью обливалось от жалости.
— Вечером приедет господин Роберваль, он поможет найти твоего папу. Твой папа обязательно заберет свою трубку! Он вернется к тебе. Вот что, господина Роберваля, пожалуй, ждать не будем. Сходим в город купить провизии, а потом заглянем в полицейский участок. Пусть офицер Брасс приведет нам твоего папу и хорошенько отругает за то, что тот ушел без спросу.
Ланзо по-стариковски вздохнул: в мои наивные утешения, которые сработали бы с другим ребенком, он не поверил. Но все же приободрился и вскочил, готовый отправится в город незамедлительно.
Выйти мы не успели: на крыльце опять послышались шаги, и в этот раз Велли захрюкал. Но хрюкал он не злобно, а заискивающе, со сладострастием.
Явилась Ванда, служанка из «Хмельной коровы», с тяжелой корзиной в руках. В дом заходить не стала, но жадно заглядывала внутрь: видимо, гадала, как учительница с репутацией ведьмы провела Дикую ночь. Уж не в компании ли с призраком безглазого Грабба?
— Принесла вам обед, госпожа Верден, — сказала она. — Господин Роберваль велел доставлять. На его счет записано.
— Спасибо, — я взяла корзинку из ее рук, но Ванда уходить не спешила. Увы, заплатить ей за труд в этот раз мне было нечем, пришлось служанке довольствоваться признательной улыбкой. Вельзевул высунул из-за крыльца пятак и поглядывал на Ванду с обожанием, чувствуя исходящие от нее запахи кухни. Он тоненько, призывно похрюкивал.
— Твой обед будет позднее, — пообещала я ему. — Сегодня привезут свеклу и овес. Устрою тебе пир горой.
Когда Ванда ушла, мы с Ланзо мигом вцепились в корзину.
Из трактира нам доставили суп из кореньев, пирог с птицей, большой котелок тушеного с грибами картофеля и термическую флягу с какао. Судя по всему, Корнелиус думал, что я ем такие же великанские порции, что и лесорубы с его завода. Но его забота пришлась кстати:
хватит и мне, и моему гостю.И Ланзо не разочаровал. Я радовалась его аппетиту, хотя и удивлялась, как такое количество еды входит в худенького на вид мальчика.
После завтрака (он же обед) Ланзо разморило, движения сделались вялыми, глаза сонными, но он все же собрался в полицейский участок и робко поторапливал меня.
Я потуже перебинтовала ногу, надела поверх бинта толстый шерстяной носок, и мы отправились.
Пока шли до полицейского участка, я без конца ловила любопытные взгляды. На меня жадно смотрели прохожие, продавцы в лавках. Здоровались преувеличенно любезно, а в глазах так и горел вопрос: «Что с ней приключилось прошлой ночью? Почему она хромает?»
Видимо, новость о брошенном велосипеде быстро разлетелась по городу и обросла слухами, а вот объяснение Корнелиуса о моей болезни еще не вышла за пределы школы.
Впрочем, с расспросами ко мне не приставали.
Участок располагался в переулке за ратушей. Мы прошли мимо ящика с кукольным театром, и я покосилась на него, думая об Анвиле и механических монстрах, и пытаясь увязать свои мысли с тем, что я видела в лесу и вчера на улице города.
Офицер Брасс сидел в своем кабинете. Когда мы вошли, он встал из-за стола, вежливо поздоровался, одернул новенький китель и поинтересовался:
— Чем обязан?
— Мы хотим подать заявление о пропаже человека.
После этих слов офицер Брасс поскучнел. Он жестом пригласил нас занять стулья для посетителей, сам опустился в кресло — мягкое, с подушкой под поясницей, явно принесенное из дому его мамочкой, сцепил пальцы и спросил:
— Кто пропал? Где, когда, откуда?
Я начала рассказывать, сердясь, что офицер Брасс не смотрит мне в глаза. Он любовался поздними бархатцами, которые стояли в вазочке на его столе. Время от времени протягивал руку и любовно поправлял цветы длинными пальцами.
Офицер Брасс был красивый, осанистый юноша — вряд ли старше меня. Мундир подчеркивал его тонкую талию, два ряда пуговиц сияли, как золото. А его пшеничные усы заставили бы столичных модников попадать в обморок от зависти.
Я закончила рассказ. Офицер Брасс молчал. На его лице появилось печальное и чуточку раздраженное выражение.
— Что вы собираетесь предпринять? — спросила я, устав ждать, когда он подаст голос.
— Ничего, госпожа Верден.
Он виновато развел холеными руками.
— Ничего?! — я задохнулась от возмущения. — Пропал человек! Его сын остался один!
— Госпожа Верден, — начал он миролюбивым тоном, — я понимаю ваше беспокойство. Но вы новый человек в городе. И пока плохо знакомы с его жителями и порядками. Виктор Лукаш... как бы это сказать... — он глянул на Ланзо, который не отрываясь таращился на висящие на крючке за спиной офицера кобуру с пистолетом и ножны с шашкой, — человек… не самый надежный. Его нельзя назвать добропорядочным гражданином. В прошлом он уже пропадал на несколько дней, и потом выяснялось, что он проводил их в чьем-нибудь сарае с бутылкой в обнимку. Наверняка вчера он отправился в очередную хмельную эскападу.