Углерод

– Ну пожалуйста!
– взмолилась Маркова.
– Ты же не всё время будешь рядом. А, если на меня нападут? Драться я не умею и вряд ли научусь...

– Значит убежишь. Ничего зазорного в этом не вижу, да и нам не впервой... И вообще, напомни, почему ты не на работе?

– А ты?
– парировала она.

Прогульщик. Злостный, но хитрый нарушитель трудовой дисциплины шёл по противоположному городу берегу реки, по узкой, припорошенной свежим снегом тропинке. Выпуская изо рта облака белого пара, а не серого дыма, он наполнял свои измученные лёгкие морозным воздухом, наслаждался совсем не обязательной прогулкой, высматривал своеобразный ориентир.

Была среда и первая половина дня, соответственно почти свободна. Ставка на культ постепенно оправдывала себя. Протоиерей ожидаемо согласился с ним, пылая энтузиазмом, согласилась и Роза. Не согласен был только Узбек. Единственный работник сначала просил, а затем требовал отпускать с работы, трижды в неделю в первой половине дня для выполнения обязанностей, не связанных с производственным процессом, и при этом с сохранением оклада. Михайлов держал оборону ровно неделю, но, когда Неизвестный опустился до саботажа и деятельность цеха практически остановилась, сел за стол переговоров. Леонид получал в своё распоряжение первую половину понедельника, среды и пятницы, но лишался любых премий. Естественно, даже имея золотые монеты в тайнике, техник не собирался отказываться от премий и обязательно схлестнётся с мастером в борьбе за звонкий рубль, но позже.

Сопровождение Розы в бесплодных хождениях по домам и посещение скучнейших воскресных служб служили только одной цели, найти точку опоры. Именно правильно произведённое на протоиерея впечатление помогло бы подобраться поближе к следующей цели, которой был намечен сам архиепископ. А, если уж и с ним всё сложится хоть как-то, то первую часть плана можно будет считать успешной и приступить ко второй.

До полудня было ещё полно времени, Шейнер могла рассчитывать только на час его общества, поэтому Леонид уцепился за возможность прогуляться до окраины в светлое время суток и при хорошей погоде.

За всё время проживания в городе, техник неоднократно задавался вопросом приходящей живности. Как ни странно, но таковой не было. В городе вообще не было животных, за исключением фермы рядом с водной артерией. Любознательность, присущая ему, постоянно порождала вопросы не всегда уместные и связанные с побегом. Он не верил, что Увалень является самым крупным животным этого мира. На Земле есть слоны и киты, так почему и здесь не водиться подобным исполинам? Как они должны выглядеть, чем питаться, какова их роль в экосистеме? Было ли развито скотоводство у существ, построивших город и бункер? Куда они всё-таки подевались? Сомнений в том, что они оставили этот мир, не было, но почему именно они это сделали? Версии с умирающей экологической системой и катастрофической нехваткой не возобновляемых ресурсов отпадали сразу. Этот мир не был загажен так же, как и Земля с несчастными восемью миллиардами населения, а больше причин покидать родной дом, придумать пока не удалось.

Он почти вышел за порог, но блондинка, решив улучить момент, напросилась вместе с ним. Начав сильно издалека, она озвучила просьбу, заставившую Леонида задуматься о том, как негативно может сказываться на Марковой его общество.

– Научи меня.
– снова просила она.

– Ты только за этим поплелась со мной?

– Не только. Составить компанию, прогуляться, подышать свежим воздухом, поболтать, узнать тебя получше. Живём вместе, а я о тебе ничего толком не знаю... У нас, вообще зима не такая как здесь. Всюду слякоть и реагенты. А здесь, самая настоящая зима, как на картинке, с сугробами и инеем. Только холодно очень.

Техник запнулся на ровном месте, но не упал, а после посмотрел на Лизу. Благодаря той самой борьбе со стрессом, когда они скитались по лесам, он действительно довольно много знал о блондинке, но о себе не рассказывал ничего. По большому счёту и нечего было рассказывать, кроме нескольких малоприятных историй из прошлого за которые, в лучшем случае, ему грозила немилость самой Фемиды. О Угольке, продолжающему иногда приходить во снах и тем самым превращая их в непонятное и жуткое цирковое представление, техник не мог рассказать вообще никому.

Леонид открыл рот, а Лиза, предвкушая согласие или хотя бы порцию откровений, даже улыбнулась. Глаза её полыхнули голубым пламенем, но получила совсем не то, чего ожидала.

– Я - скучный и закомплексованный хмырь.
– угрюмо ответил техник.
– Всё.

– Так не бывает! Каждый может что-нибудь интересное о себе рассказать. Даже ты. Я вот, например...

И Лиза умолкла. Жалкая попытка выудить из памяти хоть что-то интересное потерпела крах. Оказалось, ей самой нечего рассказывать, нечем делиться, а любая история, которую посчитала бы стоящей внимания была бы прервана комментарием техника: "Тупые малолетки". Был уже прецедент.

– Ну...
– задумчиво сказал он, оглядываясь по сторонам в поисках ориентира.
– Может-быть...не знаю... Говорят целоваться не умею. Совсем. Я конечно с этим не согласен...

– Правда?
– переспросила Лиза и сразу же сделала укол.
– Хочешь научу?

– Нет.
– ответил он и пошёл дальше.

– Да ладно тебе, Лёня. Зря не хочешь, говорят это приятно... А давай так: ты научишь меня управляться с ножом, а я тебя целоваться.

– С чего ты вообще взяла, что я это умею?

– Разве нет?

– Ну, вообще-то, да. Как минимум знаю, как правильно. В конце концов, у меня была тяжёлая юность и прочее, но...

– Леня, научи. А, если меня убьют из-за того, что не умею защищаться или изнасилуют? Ты в этом будешь виноват. Ты и только ты.

– Я? Да я... Я тебя сам изнасилую! Да! Сегодня же! Приду вечером с работы и изнасилую, исключительно из спортивного интереса. Всё равно виноват уже.

– Ты этого не сделаешь. Даже не попытаешься.

– Да, - согласился Леонид, - наверное, ты права.

Они сошли с тропинки. Проваливаясь в снег по колено, техник вёл невесту в лес подальше от реки, только за тем, чтобы увидеть, а заодно и показать что-то интересное.

Зимний лес - место спокойное и тихое. Ветки деревьев, потяжелевшие от снега, стремятся к земле их питающей, лесная живность, от мала до велика, сворачивает всяческую активность до минимума, а близкая река размеренно продолжает свой бег, но под толстой коркой льда. В зимнем лесу слышишь только себя, того, кто совсем рядом и тщедушный ветер высоко над головой, не больше. Лес оставался нем, только блондинка не желала умолкать. След в след она шла за ним, постоянно смотрела в спину, ныла, просила научить тому, о чём не имеет ни малейшего представления. Техник остановился.

– Ты знаешь, как это выглядит и к чему ведёт?

– Конечно!
– ответила она.
– Надо наносить порезы нападающему, чтобы обездвижить его, ты только покажи куда и как, а я запомню... Я видела, надо стойку принять...

– Нет, блондинчик. Так ты только прыщавого школьника остановишь и то, с пятидесятипроцентной вероятностью. Скорее всего, на тебя нападёт здоровый, крепкий лось и этим ты только выведешь его из себя и тогда тебе точно хана.

– Тогда объясни, как правильно.