Ухаживания за Августиной

— Какой прекрасный молодой человек, — сказал он мне. — Если бы ты или твоя сестра привели домой такого парня, я был бы очень рад. Действительно, очень рад, — он посмотрел на свою жену. — Дорогая, что тебя в нем не устраивает? Он показался мне очень сердечным и при этом он парень из «Аргуса»!

Выражение лица тети Розамунды было непроницаемым.

— Возможно, именно поэтому я хотела, чтобы Августина держалась от него подальше.

— И все же ты сама вышла замуж за парня из «Аргуса», — усмехнулся он. — А теперь идемте, мои девочки. Давай поищем что-нибудь поесть. О, и напомни мне Августина, прежде чем мы уйдем, я должен показать тебе заметку, которую оставил под столами в лекционном зале по психологии…

Тетя и дядя уехали в тот же день, оставив меня с обещаниями навещать их почаще и с тяжелым осознанием тоски по дому. С тех пор мы с Риккардом не разговаривали.

Очередной девичий смех вернул меня в настоящее. Я узнала Сорена и других ребят из финального клуба, но не могла оторвать глаз от сцены, разыгравшейся передо мной.

Девушка согнула ногу, чтобы поправить туфлю, и потом начала падать. Риккард успел схватить ее, прежде чем она упала на землю, и поставил ее прямо. Ее рука осталась на его плече, она склонилась к нему и, несомненно, пробормотала самую искреннюю и глубокую благодарность.

В моем нутре зародилось очень неприятное чувство, зеленое и ядовитое.

Я не имела права ревновать. Ни малейшего, и все же…

Ноги сами понеслись вперед, и я не успела их остановить, мысли неслись со скоростью километра в минуту. Я остановился перед этой парочкой.

Риккард заинтересовано посмотрел на меня.

— Августина, — сказал он тепло, как будто мы были старыми друзьями.

Я перевела взгляд на девушку, потом снова на него. Внезапно я почувствовала себя очень неловко. Это было не по мне — я не из тех, кто позволяет своим эмоциям брать верх. Что же такого было в этом парне, что сводило меня с ума?

Я не хотела показывать этого на своем лице и вместо этого заставила себя улыбнуться вежливой безличной улыбкой.

— Извините, что отвлекаю.

Я снова посмотрела на девушку. Она оценивала меня таким же проницательным взглядом, каким я оценивала ее.

— Я просто подошла поздороваться.

— Привет, — беззаботно ответила она.

Глаза Риккарда сверкнули.

Напряжение было слишком сильным, и мои уши покраснели. Улыбнувшись напоследок, я повернулась и зашагала в обратном направлении, стараясь сдержать нарастающий ком в горле.

Позади меня раздались шаги, и я ускорила шаг.

— Стадион в другой стороне! — воскликнул Риккард.

Я поняла, что он прав, и проклинала себя за то, что за последние десять минут дважды теряла здравый смысл.

Риккард подошел ко мне, его длинный шаг совпадал с моим.

— Ты идешь не в ту сторону, Августина.

Если бы я развернулась и пошла обратно к стадиону, я бы дала ему власть. Если бы я продолжила идти к общежитию, я бы также дала ему власть. Поэтому я остановилась и повернулась к нему.

Риккард, как всегда, выглядел невыносимо красивым, и я с жадностью оглядела его сверху донизу.

— Как твои руки после заноз?

С ними все было в порядке — уже появилась корочка, но какая-то жестокая часть меня чувствовала в себе силы скрыть от него ответ. Пусть думает, что они заражены и их собираются ампутировать.

Я подняла голову. Его взгляд был теплым, заботливым.

— Кто была эта девушка?

— Ты считаешь, что имеешь право спрашивать меня об этом? — в его голосе не было злости, но напряженные плечи выдавали его.

— Нет, — призналась я.

Риккард наклонил голову.

— А если бы я сказал, что трахаю ее?

Вдруг стало очень тихо.

— А если бы я сказал, что люблю ее?

Я молчала.

— Что тогда?

Мой взгляд упал на ботинки, на которых остались следы грязи.

— Почему ты говоришь мне такие жестокие вещи?

— Может быть, мне хочется хоть раз побыть жестоким, — ответил он.

— Значит, вот что — ты чувствуешь, что тебе не хватает контроля в наших отношениях, и поэтому ты хочешь вернуть себе часть контроля?

— Какие отношения? — он огрызнулся. — Ты ясно дала понять, что предпочитаешь тратить свою жизнь на скучного мужчину, чем быть со мной.

— Это слишком быстро стало слишком напряженным, — сказала я.

— Ты боишься, — ответил он.

— Если бы ты мог видеть что-то, кроме себя, ты бы понял, почему, — огрызнулась я. — Ты не можешь злиться на меня за то, что я веду себя как обычно, Риккард.

— Августина, которую я знаю, амбициозна, Августина, которую я знаю, могла бы покорить весь мир, если бы захотела.

— Ты выдумал эту девушку в своей голове. Ее не существует!

— Это неправда.

— Ты выделил меня из общей массы первокурсников и проявил ко мне интерес, а я также не была невинной и с готовностью приняла твоё внимание. Но колледж — это всего лишь четыре года нашей жизни. А как же остальные? Ты можешь честно посмотреть мне в глаза и сказать, что твоя семья примет меня, что я буду пригодной для Хоторнов?

Риккард выглядел пораженным.

— Мне все равно, что они думают.

— Не лги мне.

Он засунул руки в карманы, двигая челюстью.

— Ты можешь стать Хоторном, если захочешь, и ты это знаешь, — он понизил голос. — Ты просто слишком напугана.

Я ничего не ответила.

— Назови это рациональностью, назови это проницательностью, но я знаю правду, Августина. Ты боишься. Ты боишься расстаться с Джонатаном, ты боишься быть со мной, ты боишься идти к своей мечте.

Мороз пробежал по моему телу.

— Не говори со мной так.

— Я прав, не так ли?

— Риккард, ты знаешь, почему я живу с тетей и дядей?

Он замолчал. Он действительно знал — не могло быть такого, чтобы он не разузнал обо мне.

— Знаю.

— Они были великолепны, Риккард. Они были великолепны — они считали себя богами, и посмотри, что из этого вышло.

Его голос стал очень мягким.

— Ты — не твои родители, Августина.

— Пока нет, но я могу ими стать, — я встретила его взгляд. — Так что нет, я не стану выбрасывать годы своей жизни из-за парня, которого я встретила два месяца назад.

На его лице мелькнула обида.