Уходящие из города

Он уже тогда понял, что это бесполезно, и оказался прав. Через месяц после той поездки Маргарита Ивановна снова пришла к ним в гости и все так же говорила маме и папе: «Вы должны заботиться о Ленечке! Помните: это ваш долг перед старшим поколением!» и Сергею: «Помни: главное вырасти хорошим человеком!» И он по-прежнему обещал ей, что в следующей четверти у него будет меньше троек, хотя к тому моменту он был бы рад, если б их стало больше – и все двойки (чертова физика, чертова химия, чертова алгебра) превратились бы в тройки.

Бабушка Маргарита Ивановна умерла, когда Сергей служил в армии (он и косить-то не стал главным образом потому, что отец сказал: «Серег, пойми, она нас из завещания вычеркнет, если ты долг родине не отдашь. Все брату матери отойдет, дядьке твоему»). Сергей был даже рад, что не попал на похороны: спасибо родителям, что сообщать не стали. Честно говоря, после того семейного посещения кладбища в одиннадцатом классе Сергею не хотелось бы туда попадать еще лет сто. После дембеля на могилку Маргариты Ивановны он не ходил. Нафига?

Жизнь его так завертела, не до траурных ритуалов. Нужна работа, а с этим в Заводске негусто, так что Сергей искренне обрадовался, когда нашел ту контору. Работа непыльная, ходишь в костюмчике, аккуратный, интеллигентный, не железяки на заводе тягаешь. Его бывший одноклассник Андрюха Куйнаш санитаром одно время работал – вот где работа тяжелая. А тут… ну, только ноги болят (Владу Яковлеву такая работа не подойдет: он-то на своей ноге не ухромает далеко). А Сергею что – получил товар, вышел и пошел. Да, люди порой матом послать могут и даже в драку полезть. Но опять-таки, кто с Сергеем полезет драться-то? Почти метр девяносто парень, молодой, крепкий, только из армии. Кто кого, как говорится. И с девчонками можно познакомиться. У Сергея сразу несколько параллельных романчиков завертелось – не о том ли мечталось в армии? Девушки, конечно, не попадали в категорию основных клиентов: молодежь и сбережений, как правило, не имеет, и соображает кое-что. А ему нужны те, кто вроде и при деньгах, но без мозгов, то есть пенсионеры.

Звонишь в дверь, открывает бабуля – в платочке, со сморщенным личиком и полуслепыми мерзко-бесцветными глазенками, а ты ей:

– Здравствуйте! Извините за беспокойство! Я не отниму у вас много времени! Наша компания делает всем пожилым людям нашего города уникальный подарок! Да, вы не ослышались – это подарок! Великолепный набор бытовой техники! Вот смотрите! Вы все можете подержать в руках! Электрочайник! Сковородка! Фен! Да-да, все это совершенно бесплатно! Да, только для вас! Знаете, сколько стоит такой чайник? А сковорода? О, да все просто: мы открываем новый магазин… Нам хотелось бы, чтобы вы стали нашими клиентами и поделились информацией о нас с другими людьми… Да! Все это ваше! Единственное, что вам придется оплатить – это транспортные расходы! Вон видите, там внизу стоит машина! Нужно заплатить водителю и за бензин! Он же все развозит, целый день ездим по городу… Поверьте, этот день вы будете помнить как прекрасный, радостный день до конца вашей жизни!

Ну а потом получаешь деньги, оставляешь коробки с хламьем и едешь окучивать следующего клиента. Конечно, приходится мотаться и говорить, как из пулемета, язык к вечеру болит. Но это не физика с химией и не марш-бросок под дождем.

От бабушки Маргариты Ивановны Сергею досталась квартира на Благодатной (бывшей Дзержинского), всю мебель он выбросил, кое-что продал скупщикам антиквариата, сделал модный ремонт и торжественно въехал в собственное жилье.

Всем его девушкам там нравилось.

Что в имени тебе моем?

Лу шла по парку наугад, как никогда не ходила. Здесь просто заблудиться, говорят.

Когда-то давно, в детстве, у них ходила страшилка про цыганку с белыми глазами, которая ворует детей, опаивает их каким-то зельем, чтобы они забыли, кто они и откуда, а потом отдает их другим цыганам – а те таскают детей за собой, чтоб собрать больше милостыни. Лу всегда была впечатлительной, и страх перед цыганкой жил в ней гораздо дольше, чем в остальных детях.

Обычно Лу проходила через парк быстрым шагом: торопилась или к Роберту, или от него, а теперь вот… теперь вот она бесцельно бродила по парку… так странно! Наверное, любой другой человек не удивился бы такой простой вещи. Другие могут гулять сколько угодно, но не она, не Лу. Лу всегда была чем-то занята. Она училась. В последний раз она гуляла… да, тогда, в девятом классе, когда Олеська накрасила ей глаза, нанесла на губы толстый слой блеска, распустила и расчесала волосы. Но когда Лу пришла домой, мама сказала:

– Это что такое?! Мне не нужна такая дочь!

И, схватив Лу за шиворот, потащила умываться. Как только ее лицо оказалось под струей воды, Лу охватил ужас: вдруг мама хочет ее утопить? (Никогда раньше мама не поднимала на нее руку.) Маленькая, слабая Лу рванулась изо всех сил и, оттолкнув маму, на секунду выпрямилась, увидела в зеркале свое отражение: с размазанной косметикой и ужасом, неистовым ужасом в глазах.

– Быстро все смой! – Мама не стала больше ее мучить. – Вон там, на полке, средство возьми.

Олеська мечтала уехать в Питер и выучиться на актрису, ну или на худой конец на театрального критика. Иногда Лу думала, что было бы здорово и ей попробовать поступить в театральный – за компанию с Олесей, но весьма резонно предполагала, что мама снова скажет: «Мне не нужна такая дочь!»

Лу редко перечила маме: у Лу не было никого, кроме мамы, а у мамы – никого, кроме Лу. Да, когда-то у Лу был папа, но… по маминым рассказам выходило, что однажды он схлопотал что-то вроде «Мне не нужен такой муж» – и удалился в туман, оставшись только в форме алиментов. А еще где-то далеко жила мамина мама, бабушка Лу, которая посылала открытки к праздникам и изредка звонила. Эти двое были не в счет.

Учеба отнимала много сил и времени, Лу не знала, что можно заниматься еще чем-то, кроме уроков. А ведь с восьмого класса добавились еще и репетиторы! Лу была отличницей, но отличницей с репутацией зубрилы, которую не слишком любили как учителя, так и одноклассники. Если с литературой и историей справиться помогала хорошая память (хотя историк-пьяница вообще редко опрашивал учеников), то с математикой и физикой дело обстояло хуже. Мама видела дочь студенткой политеха, и Лу ходила к репетиторам по математике и физике. Она очень старалась. Изо всех сил. Иногда у Лу внутри поднималась какая-то странная черная волна, и она ощущала себя домом, который заполняется водой – вот-вот она достигнет окон и хлынет наружу, но всякий раз ей удавалось каким-то чудом увести эту воду вглубь, успокоиться, выдохнуть и снова взяться за учебу. Лу знала, что существуют решения для всех типов задач, и главное – просто запомнить последовательность действий и отличить одну задачу от другой. Ошибка могла быть только одна – ты применяешь к решению задачи не то правило.

Лу справилась – поступила на прикладную математику. Но уже после первой сессии, едва не вылетев, вновь была вынуждена искать репетитора. Чтобы мама не сказала: «Мне не нужна дочь, вылетевшая из института».

Тогда-то в ее жизни и появился Роберт.

Саша, репетитор, натаскивавший ее к вступительным экзаменам, громкий, улыбчивый парень, любивший в тему и не в тему ввинчивать в речь английские словечки – как будто преподавал не математику, а иностранный, сказал:

– Я тут пасану. Но знаю одного человечка, который риалли гуд в вышке. Просто зе грэйтест! Мой бывший препод!