Украденная память

– Знаете, я уверена, что все это связано между собой, – задумчиво произнесла Кудрявцева, когда они вырулили на МКАД.

– Что связано? – Молчанов сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

– Викино исчезновение, смерть тети Вали, а теперь вот... О-ох, – вдруг застонала она.

– Что такое? – встревожился Молчанов. Он уже пожалел о том, что согласился отвезти Алену в Красногорск.

– Да что-то живот схватило. Ничего, сейчас отпустит.

– Может быть, вернемся?

– Нет, нет, все нормально.

Антон с беспокойством посмотрел на свою спутницу. Она заметно побледнела, на лбу выступили крупные капли пота.

Какое-то время они ехали в полной тишине. Миновали Волоколамское шоссе и двинулись в сторону области, как вдруг Алена выгнулась дугой и буквально взвыла от боли.

– Черт! Не вздумайте здесь рожать! – пробормотал Молчанов, врубил фары, развернулся через две сплошные и, мигая дальним светом, устремился в Москву.

– Вам повезло, папаша, – процедила сквозь зубы врач приемного покоя ближайшей больницы, осмотрев Алену, – еще чуть-чуть, и она разродилась бы в машине.

«Я вовсе не папаша», – хотелось ответить Антону, но он промолчал.

Ему почему-то вдруг вспомнилось, как однажды в выпуске новостей он видел репортаж из какого-то сибирского города. Там торжественно открывали новый роддом, и крупный чиновник местного розлива, разрезая ленточку, важно провозгласил:

– Мы должны заботиться о будущих матерях, создать им все условия. Ведь дети – это геноцид нации!

«Проклятие! – подумал Антон, садясь в машину. – Что же теперь делать?»

Молчанов вырулил с больничной парковки и, злясь на себя, направился в сторону Красногорска. Зачем поддался на Борькины уговоры? Но он уже погряз в этой истории и бросить ее вот так, в середине пути, не мог.

Впереди зазывно мигнула огнями вывеска «Макдоналдс», и Антон вдруг осознал, что не ел почти сутки.

Рот наполнился слюной, а желудок отозвался голодной резью.

Утром, опаздывая на работу, он успел только проглотить чашку кофе, прежде чем бегом прогуляться с Брауном.

Молчанов приобрел двойной гамбургер, большой пакет картошки фри и стакан горячего чая. Пристроился на освободившееся место на стоянке. Щедро полил кетчупом картошку, запачкав брюки. Капли кетчупа смотрелись на темной ткани как брызги крови. Антон вытер их бумажной салфеткой и неторопливо поел. Насытившись, почувствовал, как раздражение отступило.

Он с наслаждением выкурил сигарету. За окном постепенно темнело, безрадостный день клонился к закату. Антон посмотрел на часы. Они показывали пятнадцать минут шестого.

Спустя полчаса он въехал на территорию подмосковного Красногорска. Въехал и растерялся. Он не имел ни малейшего понятия, в каком направлении следовало двигаться дальше.

Антон притормозил у ближайшей остановки общественного транспорта, на которой толпился злой и замерзший народ. Поинтересовался, как ему добраться до районной больницы. От толпы отделилась закутанная в дубленку женщина и склонилась к открытому окну.

– Мне как раз в те края, – сказала она, – если подвезете, я вам покажу дорогу.

– Садитесь, – Молчанов распахнул дверцу машины.

– Спасибо, сейчас пока все время прямо. – Она устало плюхнулась на сиденье и затихла, прикрыв глаза.

– С работы? – зачем-то спросил Антон.

– С одной на другую, – усмехнулась женщина, скинув капюшон. – В поликлинике целый день отпахала, теперь на ночное дежурство еду.

– Что же так? Без перерыва?

– А кто, кроме меня, семью кормить будет? У врачей нынче знаете какая зарплата?

– Да уж, – неопределенно хмыкнул Молчанов. – Послушайте, у меня в вашей больнице друг лежит. Мне бы взглянуть на него. Как-нибудь это возможно?

– Вообще-то у нас посещения до семи. – Она сверилась с наручными часами. – Так что время еще есть.

– Дело в том, что он в реанимации лежит. После операции. А туда вроде бы не пускают.

– Да, в реанимацию действительно нельзя.

– Вот в этом-то и проблема. А мне обязательно нужно его увидеть.

– Вряд ли я смогу вам чем-то помочь. – Женщина отвернулась к окну.

– Жаль, – разочарованно произнес Антон. – Придется искать другие пути.

– Где, вы говорите, ваш друг? В хирургии? – спустя минутную паузу деловито спросила женщина.

– Нет, в травме.

– Я вообще-то работаю в кардиологии. Это в другом корпусе. Но я, так и быть, – вздохнула она, – проведу вас куда надо.

Припарковавшись, Антон скрестил на удачу пальцы. Женщина торопливо вышла и через некоторое время вернулась, держа в руках медицинский халат.

– Куртку снимайте и надевайте это. Да быстрее же!

Молчанов не заставил себя ждать. Рукава оказались коротковаты, но в целом Антон вполне мог сойти за врача. Женщина втолкнула его в облупившуюся дверь и, вопреки логике, потащила вниз, в подвал.

– У нас все корпуса соединены между собой подземными проходами, – пояснила она, вышагивая по длинному коридору. Стук каблуков гулким эхом раздавался далеко впереди. – Это обычная больничная практика. На случай нештатной ситуации: экстренной эвакуации, пожара, землетрясения, угрозы взрыва. Так легче больных перемещать. Не все могут передвигаться самостоятельно.

– Ясно, – пробормотал Антон, с трудом за ней поспевая. Женщина на ходу стянула дубленку, оставшись в мятом белом халате. Не сбавляя темпа, перекинула ее через руку, размотала шарф. Извлекла из сумки стетоскоп и повесила на шею. Шарф, наоборот, засунула в сумку. Все это она проделала, ни на секунду не останавливаясь. Наконец, преодолев марафонскую, как почудилось Антону, дистанцию, она застыла напротив лифта с железными дверями. «Для перевозки тел», – прочел Молчанов криво начертанную голубой краской надпись. Женщина потянула за ржавый рычаг, торчащий из стены, и створки лифта разъехались с оглушительным скрежетом. «Для перев...» – получилось с одной стороны, «озки тел» – с другой.

– Так, какой нам этаж? – Женщина озадаченно приподняла правую бровь и решительно ткнула пальцем в кнопку с цифрой шесть. «Перевозка тел» подпрыгнула, угрожающе закачалась и с грохотом замерла.

– Реанимационная палата сразу после ординаторской. – С этими словами женщина свернула за угол и, не попрощавшись, скрылась в неизвестном направлении.

Левое крыло травматологического отделения тонуло в полумраке. Не считая сидевшей на посту медсестры, погруженной в любовный роман, коридор был пуст. Наступило время ужина. Медсестра нехотя подняла голову, скользнула по Молчанову равнодушным взглядом и снова углубилась в любовные перипетии.