Укради меня у судьбы

— Вы всегда спрашивайте, что не понятно, узнать хотите или сомнения какие. Всегда поможем. Осиротели вы. Обжиться надобно. Дом здесь хороший, посёлок спокойный, тихий, соседи нормальные.

Речь у неё успокаивающая. Монотонная и похожая на спокойное течение небольшой речушки. Кухарка словно хотела угомонить любое волнение, залечить искалеченные нервы. Жалела меня, наверное, по-бабьему. И в глазах — мягкость.

Я не стала переубеждать её. Что сиротство — привычно. Что отца я своего знать не знала, как и мать. И что всего лишь не привыкла к этому месту и людям. Вообще к людям у меня особое отношение. Но зачем ей об этом знать?

— Как вы получаете деньги? — задала вопрос, что тревожил меня немного. Хотелось знать чуть больше, не быть новогодней игрушкой, которую обмотали ватой, завернули в газету и спрятали в ящике на антресолях — до следующей зимы, когда снова придёт Новый год. — Не только зарплату, но и… на содержание дома?

Зоя Николаевна кивает почти радостно. Она боялась, что я спрошу что-то… неудобное?..

— Я ведь так понимаю, вы и продукты закупаете. А Соня — какие-то моющие средства для уборки и… прочее?

— Да-да! Всё верно! Так было и при Сергее Николаевиче, царство ему небесное. У него всегда порядок был! — она произнесла эти слова с гордостью, будто это её заслуга, что мой отец умел распоряжаться деньгами. — Он не мелочился. Копейки не считал. Выделял сумму на всякие траты. Вот на продукты, да, на всякие бытовые мелочи. Игнатьичу — на рассаду всякую для сада да цветы-деревья. Мы на карточку получаем. Каждый знает свою зарплату. А ту сумму, что на дом предназначена, на то и тратим. Как положено. А потом отчёт — всё без обмана. Да нам и обманывать смысла нет, понимаете? Перед собой стыдно и работу потеряешь. Вы не переживайте, как было, так и будет. Как часики всё — тик-так. Лишь бы вам тут хорошо жилось.

Я ещё больше запуталась. Как-то… странно.

— А если вдруг… что-то глобальное? Сломается дорогостоящее оборудование? Или мебель понадобится? Мало ли?

— Дак это вы у Давыдовича спросите. Он должен знать, — пожала кухарка плечами. — Нас ведь он собрал. Завещание зачитал. Что, мол, каждому из нас вознаграждение положено за добросовестный труд. Выплатили до копеечки. И ещё сказал, что если у дома появится хозяйка, снова будем с работой. Вот у него и спросите. Он должен знать, Дмитрий Давыдович.

Да, не захотела я знать подробностей. И завещание отца так и не прочитала. А, видимо, придётся. Потому что лучше быть подготовленной, чем потом руками разводить или неожиданные сюрпризы получать.

Больше я ничего не смогла ни подумать, ни спросить. В доме истошно закричала женщина. Так, что мы с Зоей Николаевной вздрогнули.

Кричала она не переставая, на одной дико высокой ноте.

— Господи, боже мой, — перекрестилась кухарка, — это ж Соня наша! — и выскочила из кухни вон. Я побежала за нею вслед. Сердце билось о рёбра и хотело выскочить на волю.

Что её так напугало среди бела дня?.. Что нашла она в хозяйских комнатах наверху?..

Крик неожиданно прекратился. Оборвался, будто кто-то взял и заткнул Соне рот кляпом. И в полной тишине — только наше с кухаркой сорванное дыхание да стук ног по ступеням, что ведут на второй этаж…

18. Ива

Она стояла, растопырив руки и ноги. Странная застывшая поза и глаза навыкате. Стояла и смотрела… на кота.

— Тьфу ты, шалапутная, — плюнула в сердцах Зоя Николаевна. — Ты вообще в своём уме?

Соня затряслась и, подвывая на высоких нотах, разревелась.

— Я туда — а там светится. Я это… а оно шипит и воет. А-а-а-а! — ревёт горничная, распахнув некрасиво рот. — Я думала, привиде-е-ение-е-е…

Василий сидел, прижав уши, и бил по полу хвостом. Яростно колотил, как палкой, но агрессии не выказывал.

— Вась, — позвала я кота, и тот, потёршись о мою ногу, с невозмутимой мордой начал умываться.

— Это кот, дурында! Хозяйка кота завела! — вычитывала всхлипывающей Соне, Зоя Николаевна.

— Раньше здесь котов не было! — цокала зубами Соня. — Сергей Николаевич животных не любил!

Она никак в себя прийти не могла. Слишком большой стресс для неё.

— Пойдёмте на кухню. Вам воды надо выпить, — махнула я рукой и пошла по коридору, а затем — по лестнице вниз.

— Ну, что ты, как ненормальная? — шипела кухарка где-то там позади. — Выгонят сейчас, попробуй потом работу найти! Совсем ку-ку, Соня? Что за нервы?

— Конечно! — огрызнулась вдруг зло горничная. — Вам хорошо! Вы там в кухне своей жрать приготовили и свалили! А я тут… по всему дому! А здесь… нехорошее что-то, уж я-то вижу и примечаю! Вещи не на месте, книги кто-то трогает и вообще!

— Цыц, дура! — усмиряет строптивую Соню Зоя Николаевна.

Очень интересно. Некстати лезут в голову воспоминания о ночных шорохах, и я чувствую, как у меня на руках волоски дыбом встают. Нужно как-то осторожно расспросить женщину. Здесь всегда так или… недавно?

Огромный дом вдруг показался мне неуютным. Враждебным и злобным. Некстати вспомнился и сон. Да кого я обманываю?.. Я знала, что здесь… будет непросто. Но готова ли я выдержать неизвестность? Готова ли к испытаниям?

Мне катастрофически не хватало информации. О доме. О его хозяине. О странностях. О людях, которые, вероятно, верно служили бывшему владельцу, но вряд ли обязаны делать то же самое и по отношению ко мне.

А ещё есть «наследники». Те, кому мог достаться и этот дом, и всё заработанное отцом. Но по намёкам Самохина я поняла, что отец мой был тот ещё авантюрист. Ушёл внезапно и всё унёс с собой. А если и оставил, то не наяву. А какими-то хитрыми способами. Например, содержание этого места.

Деньги ведь не бесконечны?.. Насколько велика сумма «некоторых средств», выделенных на оплату труда и поддержание жизни в этих стенах? Как долго может продлиться идиллия? Год? Два?.. А что потом? Или на более долгий срок ничего не рассчитано? Всё завершится молниеносно и быстро?

Мне не захотелось убежать, поджав хвост, нет. Не знаю, откуда берётся упрямство. Но в меня его словно бесконечное множество влили. Наоборот: захотелось до всего докопаться. Узнать правду.

— А я ещё и подумала: почему тарелки на полу? — улыбается мне Зоя Николаевна. Улыбка у неё неискренняя сейчас и натужная. — А вы котика завели. За котиком приглядывать надо, чтобы не гадил, где попало. Или вы его на улицу выпускаете?

Я растерялась. Васька бродил сам по себе, и как-то я не подумала о естественных кошачьих потребностях. На улицу он не просился — шастал где-то по дому. И, вероятно, уже «нагадил». Мне стало стыдно перед Соней, которой придётся за Васькой убирать.