Укради мою любовь

Коста сбежал к нам по ступенькам и вопросительно посмотрел на меня.

— Нам пора, — сказала я, демонстративно взяв его под руку.

— Мы еще поговорим, — то ли пообещал, то ли пригрозил Руперт, и я чувствовала спиной его взгляд все то время, пока мы не свернули с набережной.

— Я не хочу, чтобы ты с ним общалась, — задумчиво произнес Коста.

— А я не хочу, чтобы ты мне приказывал, — возразила я из принципа.

У меня на душе кошки скребли. Я ведь и правда считала Руперта другом… Коста не стал донимать меня расспросами, а может, думал о своем: он выглядел непривычно серьезным, и как будто напряженно размышлял о чем-то. Быть может, составлял брачный контракт?

Возле ворот тощий продавец сладостей грузил чемодан в экипаж, не доверяя кучеру, который околачивался рядом. Глаза левого дракона, что по-прежнему охраняли мою лестницу, вспыхнули и погасли — значит, Реджина увидела эльена и спряталась.

— Подожди меня в доме, пожалуйста, — попросила я Косту.

— Разумеется, — согласился он. — Нам пора серьезно поговорить, Элисьена.

Я кивнула и направилась к жильцу. Он наверняка расплатился, иначе Реджина не выпустила бы его из дома: дверь заклинило бы, или оторвались ручки от чемодана — она могла придумать массу вариантов.

— Госпожа эль Соль, — хмуро поприветствовал он меня. — Я отбываю. Ужасный город — Вилара. Слишком жарко, шумно, воняет рыбой…

Я не стала его переубеждать, погруженная в свои мысли. Руперт назвал Ники сопляком. Нажалуюсь Реджине, и пусть только мэр попробует снова явиться в мой дом — его ждет незабываемый вечер. Хотя, быть может, лучше молчать? Реджине нельзя злиться, вдруг это приблизит ее к некросу!

Коста поднялся по лестнице, почесав загривок дракону прямо как я, и исчез в доме. Я скажу ему про Ники прямо сейчас. Я должна. Это ведь так просто.

— У меня от тебя ребенок, — пробормотала я, и тощий продавец выпучил глаза. — Это я не вам, — спохватилась я. — Продолжайте.

— Возможно, я приеду снова, — нахмурившись, сказал он. — Зимой. У меня есть одна идейка с охлажденным молоком…

— Мороженое? — спросила я. — У нас его повсюду готовят в Виларе. Ягодное, шоколадное, в вафельных стаканчиках, с карамельной крошкой…

— Ужасный город, — выпалил мужчина и, забравшись в экипаж, с силой захлопнул за собой дверь.

Я так не думала. Вилара стала моим домой. Но если я соглашусь выйти за Косту, то мне, вероятно, придется уехать отсюда. А значит, надо решить проблему Реджины как можно скорее. Коста искал в городской управе данные по населению Вилары. Интересно, как долго они там хранятся? Есть ли шанс найти сведения о Реджине Эл Доксвелл, которая жила здесь двести лет назад?

Глава 14

Жертвоприношение и знаки в храме указывали на некрос, однако записи в управе свидетельствовали совсем о другом: город процветал, в нем рождались дети, развивалась торговля и ремесла, и если бы не найденный труп, Коста бы решил, что боги благословили Вилару.

О женщине под камнями он решил пока не сообщать. Лежала она там пару лет, полежит и еще немного. Хотелось забраться поглубже в осиное гнездо.

Но хуже всего — он подозревал, что и Элис оказалась втянута в темные делишки. Дом с дурной репутацией внезапно становится популярным отелем для состоятельных людей, девушка, которую выбросили на обочину жизни, превращается в звезду светского общества.

Но, кажется, Элис и сама понимает, что вляпалась, и собирается чистосердечно признаться. А если и дальше вздумает юлить, то он не отпустит ее, пока не узнает, что за решения она приняла, какие-такие последствия они имели, и что у них все же с мэром. Руперта аж затрясло от злости, когда он увидел их вместе. Но в этом Коста не находил ничего подозрительного. В Лисичку запросто можно влюбиться, и еще как. Странно, что Руперт Коперо четыре года ходил кругами. Чего ждал?

Элис осталась на улице, прощаясь с жильцом, длинным и тощим как палка, и Коста, войдя в зал, обнаружил на медвежьей шкуре перед камином мальчика.

— Чего сидишь тут один? — спросил он.

— Маму жду, — проворчал тот и, сердито глянув куда-то в сторону, громко добавил: — А пока она не придет, спать я не буду!

Коста сел рядом с ним на шкуру, вытянул ноги и обернулся. Картину Элис так и не повесила: стена над камином по-прежнему зияла пустотой. Почему передумала?

— Коста, — представился он, протянув руку, и мальчик пожал ее теплой и немного липкой ладошкой.

— Ники.

— Что читаешь? — спросил он, кивнув на большую книжку с картинками.

— Я пока не умею читать, — с достоинством ответил Ники, подвигая книгу ближе к нему. — Но мама прочитала ее мне много раз, и я запомнил. Вот это муфлон, жена его овца и сын барашек. Мама сказала, у меня тоже есть папа. И у него есть меч.

— Здорово, — кивнул Коста. — А какое животное тебе больше всего нравится?

— Не знаю, — мальчик задумчиво поднял на Косту глаза, и у того вдруг сердце подскочило и забилось где-то у горла. — Может, варан. Или броненосец. Вот ты бы хотел превращаться в бронированный шар?

Коста молча кивнул. Такие голубые глаза с золотистыми искорками возле зрачков он видел лишь у одного человека. Темные вьющиеся волосы, ямочка на подбородке... Черты по-детски мягкие, но сходство есть...

— Сколько тебе лет, Ники? — спросил он чужим голосом.

— Три, — ответил малыш и для убедительности еще и показал на пальцах: два на одной руке и один на другой.

Коста протер ладонью вспотевший лоб.

— А твоя мама, значит…

— Никлас эль Соль! — сердито воскликнула женщина, которую он уже видел в саду, но принял за гостью. — Вот ваше теплое молоко. Пейте и идите спать.

— Нет! — ответил Ники и категорично мотнул головой. — Не буду! И не пойду! Я жду маму!

— Мы вдвоем ее подождем, — пообещал Коста и, забрав у женщины молоко, выпил залпом, хотя куда больше ему хотелось облиться холодной водой.

Четыре года назад он переспал с Элисьеной эль Соль на такой же медвежьей шкуре, и вот теперь на ней сидит мальчик, так похожий на него. Все вроде просто. Но отчего-то никак не укладывается в голове. Ее сын. Его сын.

— Олень, — сказал Ники, глядя ему в глаза.

Точно олень. Пристает к ней с пошлыми шуточками, дразнит, а тут такое…

— Но не простой. Королевский, — добавил мальчик.

— Ага, — кивнув, согласился Коста.

— Мое любимое животное, — пояснил Ники, показывая пальчиком на картинку. — У него очень красивые рога.

Хотелось бы обойтись без рогов, конечно, но что уж, сам дурак. Четыре года… Четыре года он провел вдали от женщины, которую так и не смог забыть, и своего ребенка!

Дверь хлопнула, и в зал вошла Элис.