Укрощение повесы

Он до сих пор слышал ее рыдания.

Он не смог тогда позаботиться о ней. Но сейчас сделает это. Любым способом.

Глава 11

— У тебя прекрасные друзья, Роб, — со смехом заявила Анна, когда карета стремительно миновала предместья Лондона и выехала на широкую деревенскую дорогу. Это был роскошный экипаж, выкрашенный в красный и черный цвет, с мягкими бархатными сиденьями. Кроме того, их сопровождали верховые в ливреях лорда Хартли — они охраняли карету от бродяг и разбойников.

Анна провела рукой по роскошному плюшу и поставила ноги на небольшую позолоченную скамеечку. Роб растянулся рядом. Он очень подходил этому богатому экипажу в своем бархатном дублете с золотыми пуговицами и жемчужной серьгой в ухе. Когда он взял ее руку, на пальцах у него сверкнули золотые кольца.

— Для вас, миледи, только все самое лучшее. — Он поцеловал ее запястье и переплел пальцы со своими. — Вас надо возить так каждый день, чтобы ваши ножки даже не касались земли.

Анна засмеялась и сжала его руку.

— В Лондоне в такой карете я бы никуда не успела — слишком медленно. Но здесь просто прекрасно. Мы буквально летим над землей.

Она выглянула в окошко, за которым мелькали деревенские пейзажи, живые изгороди, высокие деревья, серые каменные стены и дома в отдалении — все вместе сливалось в коричнево-зеленую массу. Но вот обитаемые места кончились, и колеса запрыгали на изрытой колеями дороге, пыльной и сухой из-за засухи. Засвистел ветер.

— Не могу поверить, что я вот так убежала, — произнесла она, чувствуя, что ее сердце бьется сильнее, а душа буквально просыпается при этой смене декораций и при мужчине, что сидит рядом и держит ее за руку. У нее было такое чувство, что она не убегает от Лондона и каждодневной работы, а бежит к Роберту. И еще к чему-то, чего не понимала и, не будучи поэтессой, не могла облечь в слова, но в чем сильно нуждалась. Это напоминало глубокую, сокровенную тоску по свободе. И именно Роб вызывал у нее это чувство, заставлял повернуться лицом к миру и снова продемонстрировать свою храбрость.

Анна быстро повернулась на широком сиденье и обняла Роба за шею. Тот белозубо улыбнулся и привлек ее поближе за талию.

Казалось, он тоже стал свободнее, будто, покинув лондонские стены, его душа сбросила с себя тяжелые цепи. Они оставляют все позади, по крайней мере на то короткое время, что проведут в карете. Здесь только они двое: Роб и Анна.

— Жаль, я не могу увезти тебя с собой навсегда, — сказал Роб. Он опустил на окнах кожаные занавеси, погрузив их в полумрак.

— Навсегда?

— Ну, хотя бы на год-два. Или пять.

— И где бы мы жили эти пять лет? — поинтересовалась Анна, упиваясь его улыбкой, прикосновением. Она решительно отринула остатки своих страхов. Сегодня она не будет трусить, а, напротив, насладится жизнью, редким моментом спокойствия.

— В заколдованном замке конечно же. В древней каменной крепости, увитой цветущими виноградными лозами и скрытой от всего мира.

— От этого веет холодом.

— Ах, но не забывай, что этот замок не простой, его очаги волшебные, они сами разжигаются, как только начинает наползать холод. Слуги-призраки ставят на стол вино и деликатесы, и, как по мановению волшебной палочки, для тебя появляются тончайшие шелковые одежды и драгоценности. Играет приятная музыка, в воздухе витает аромат масел, а большие мраморные залы ждут твоих танцев.

— В одиночестве?

— Ни за что! Я всегда к твоим услугам, когда бы тебе ни пришло в голову потанцевать.

— Рада это слышать. — Анна принялась играть его волосами, ниспадающими на воротник дублета, мягкими и грубыми одновременно, норовившими обвить ее пальцы. — Мы были бы в этом замке одни?

— Пока ты не устала бы от меня и не сбежала.

Анна боялась, что никогда от него не устанет.

Она все время открывала в нем новые грани, узнавала потаенные секреты. Сможет ли она когда-нибудь избавиться от этого наваждения?

Скоро ей все равно придется это сделать и вернуться к своей тихой жизни, забыв о первых ролях. Забыв Роберта. Но это будет потом.

— Я бы не устала там, где пища сама готовится, а чистая одежда появляется по моему желанию, — сказала она. — Ни тебе штопки, ни сбора арендной платы...

— Ты бы ничем не занималась, только танцевала со мной.

— Это я бы смогла перенести. Какое-то время.

— Значит, мне осталось бы проследить, чтобы ты никогда не уставала от моего общества, — тихо произнес он и поцеловал ее в щеку. — Я бы заключил тебя в замок на веки вечные.

Анна засмеялась и прикрыла глаза, чувствуя, как ее наполняет жар его поцелуев. Она откинула голову, Роб сдвинул вырез ее жакета и прижался губами к нежному местечку на шее.

— Боюсь, это тебе бы наскучил наш маленький замок, — прошептала Анна. — Ни восхищенных зрителей, ни аплодисментов...

— Ты — единственный восхищенный зритель, который мне нужен. Я бы писал стихи исключительно для тебя.

Он грубо и страстно прижался к ее губам, словно давно уже изнывал от голода. Она приоткрыла рот, и их языки встретились, требуя страсти, которую оба так долго сдерживали. Роб потянул ее за волосы, привлекая к себе.

Сквозь чувственную дымку Анна ощутила, что Роб прикасается к застежкам ее жакета. Он расстегнул их и снял жакет с плеч. Теплый воздух омыл ее даже сквозь тонкую шемизетку, и Роб накрыл ее своим телом.

Он прижал ее к сиденью и вдавил спиной в мягкий бархат. Потом сорвал шемизетку и стал покрывать горячими влажными поцелуями ее плечи и нежные округлые груди. Ее сердце билось, как загнанное, она ничего не слышала, кроме этого грохочущего стука и рваного дыхания Роба. Они существовали одни в своем заколдованном мире. Только он и она, их прижавшиеся тела и изысканное, незабываемое удовольствие.

— Роб, — выдохнула Анна, когда он стал стягивать лиф и открыл своему жадному взору ее грудь. Он обвел кончиком языка темный кружок соска, коснулся чуть пониже чувствительного местечка. И втянул сосок в рот.

Анна зажмурилась и прикусила губу, чтобы не закричать. Его рука прошлась по ее бедру и ухватилась за подол юбки. Роб смял его в кулаке и медленно потянул вверх, скользя тонкой шерстяной тканью по чувствительной коже. Наконец он остановился, полностью открыв взору ноги и влажные завитки внизу живота.

Ее бедра раздвинулись, и он опустился между ними на колени, целуя другую грудь. Анна почувствовала, как его бриджи трутся о ее шелковые чулки, ощутила жар и каменную силу его мужественности.

Их рты снова встретились, стараясь утолить примитивнейший голод страсти. Анна провела руками по спине Роба, почувствовала, как перекатываются под одеждой крепкие мускулы, силу его рук, опирающихся над ней на стенку кареты, прошлась руками по всему позвоночнику, коснулась поясницы и твердых, тугих ягодиц.