Укрощение Россо Махи

Приготовив еду, Дмитрий Фёдорович вернулся в комнату, сел в кресло и блаженно закрыл глаза. Власта пока всё ещё была в ванной. Он прислушивался к звукам льющейся воды и чему -то улыбнулся. Кажется, его жизнь стала приобретать правильные очертания!

Раньше ему не везло с женщинами, а теперь кажется, выпал счастливый билет. Какая прекрасная женщина с ним! Как только её удержать? По опыту он знал, что если бездействовать, то можно легко упустить то, что так недальновидно считаешь своим. Любить Кочетков не умел. Зато он хорошо знал свою работу. И усвоил, что единственное, что может человека заставить отираться у твоих ног, как собачонке – это страх! Так говорил ему когда его отец, Фёдор, работавший милиционером, которого убили однажды во время несения вахты бандиты. И так учил своего единственного сына, а потом внука их дед Остап, старый чекист, говоря обоим: всех надо держать в страхе, тогда и порядок будет!

Увы, Дмитрий Фёдорович почти не помнил ни отца, ни деда так рано оба ушли, но они оба жили в нём, он это чувствовал.

Итак, ему нужно найти на Власту компромат. Кое –что, конечно, он на неё нарыл. Но этого мало. Надо ещё покопаться в её прошлом, чтобы уже было наверняка. Не может быть, чтобы у такой красивой и взбалмошной женщины ничего в прошлом, учитывая, что она была замужем за коммерсантом. Тем более, папа у неё начальник северного депо, наверняка там тоже есть нелегальные коммерческие перевозки и так далее. Мать заведует аптекой, тоже наверно рыльце в пушку, брат занимается в Подмосковье ресторанным бизнесом, этого вообще замести легче лёгкого, а бывший муж она сказала, был олигархом и занимался нефтью. Ха-ха, там, разумеется, был косяк на косяке и косяком погонял!

Даже не обязательно на всех распыляться, достаточно найти у кого –то одного что –нибудь, и потом можно держать этим в страхе человека очень долго. Да, кроме того, ему, в связи с возможностью получить новую должность, обязательно нужно знать о своей будущей жене всё. Это генеральская должность, мало ли что! Надо завтра же дать поручение адъютанту проверить всех сразу: и маму, и папу, и брата, ну, и её, естественно. Для этого надо сделать запросы в Барнаул, Солнечногорск и Надым, покопаться в прошлых делах, поискать информацию. Всё -таки, имея на человека досье, где расписаны всего его грешки, жить спокойней.

Полковник потёр руки. Какой он всё –таки дальновидный и расчётливый человек! Не зря Свиблов хочет сделать его генералом. Что ж, это решение верное. Он этого заслуживает. Ведь он Кочетков на минутку, потомственный чекист. И его дед, Остап Фёдорович, и отец Фёдор Карпович, земля обоим им пухом, тоже оба, как ни крути, были служителями закона. Конечно, своим предкам, наверное он и в подмётки не годится. Те вон в какие времена жили и умели проворачивать такие дела, что озноб пробирает и научились держать людей за яйца крепко. Правда отец-то, говорят слабый был, всё в обмороки падал, какие –то ему тени убитых что ли им людей мерещились. Но дед –вот тот был кремень! И всё, что они наработали за свою жизнь, он ощущал в себе. Это как видно у него в крови.

Только вот с членом ему не повезло. Надо же было случиться такой беде, что крошечный осколок от мины на Кавказской войне попал прямо в пах и задел чуть ли самый важный жизненный орган. Конечно, военный хирург просто золотых дел рук мастером оказался. Всё сшил. Только теперь у него сперма не выстреливается, как раньше, а вытекает медленно, будто новорождённого стошнило. И хотя он старается, ходит на иглоукалывания, принимает лекарства, делает массаж, Власта, как видно, им не довольна. Поэтому он и смотрит на её измены сквозь пальцы. Понимает, что такой женщине, как она, больше надо. Но это до поры до врение, а придёт срок, он поставит ей ультиматум – либо, либо! И дружка её журналиста пришпорит. Он никогда не простит тому, с кем она ему изменяет.

Эх, вот были б у него большие деньги, тогда можно было б поехать в Швейцарию или Израиль и прооперировать член, там за деньги такое можно сделать. Но ничего, ещё вечер. Он почему –то знал, что будет богат однажды. И тогда- о, он поедет на лечение не просто, а на собственной яхте, в белом костюме. Через пару тёплых морей прямо Изральскую клинику. Или на самолёте в Женеву, пока не решил. Но это будет, раз так он, сам Кочетков, так решил.

Услышав, что вода в ванной больше не шумит, а, значит, Власта скоро выйдет, полковник, весьма довольный собой, встал и пошёл на кухню, чтобы разложить на терелки ужин.

В это же самое время души усопших родственников полковника, дед Остап и отец Фёдор сидели у себя в комнатёнке в самом дальнем углу мозжечка Головного Мозга, и размышляли, как помочь внуку и сыну, которого взялись опекать, сделать его жизнь лучше, веселей и богаче.

Обычно они всегда сидели вот так парой, и никто им не мешал думать. Поэтому они очень удивились, когда увидели перед собой облитого чем -то тягучим и липким товарища Ржазинского. (Надо сказать, проекция передавала не только все цвета и оттенки среды, в которой находился орган, но даже запахи).

– Вы же…этот, как его, памятник! – Показал на него пальцем чувствительный отец Фёдор и, охнув, упал в обморок.

– Господи, – глядя то на сына, то на вошедшего, забормотал дед Остап. – Это же вы, сам лично, наш дорогой железный товарищ Лефикс де Мудович!

– Да, собственной персоной. – Подтвердил Лефикс. – Что это с ним? –Глянув на отца Фёдора, спросил Ржазинский.

– В обмороке, – сказал дед Остап. – Думал, вы это или это ему мерещится. Впечатлительный очень.

– Ясно. Давайте уточним. Вы – кто у нас?..

– Остап Кочетков, чекист в отставке, а это мой сын Федька, он тоже при жизни ментом был, пока его враги не шлёпнули. – Показал он на лежащего в отключке сына. – Нас сюда обоих после смерти определили в это, значит, тело заместо бога. Раз оба неверующие. В наказание. Вот мы и помогаем по мере сил внуку.

– Ясно. Значит, я могу на вас полагаться, товарищи? –Спросил Ржазинский.

– А как же! – Уверил его дед Остап.

– Отлично, давайте разработаем план действий. Что у нас есть? – Он посмотрел вокруг. Кажется они находились в каком –то подполье, потому что здесь было мало света, хотя росли деревья и кусты, и текла речка, солнце из –за горизонта не выглядывало, но было светло. Вообще, было странное ощущение, что они находятся в театре, а вокруг декорации, правда, искусно сделанные.

– Да ничего у нас в мозгах хорошего нет! – Радостно заметил дед. – В смысле, жить можно. Мне нравится! Всегда, откровенно говоря, так хотел жить!

– Как – так?

– Да вот так, чтобы светло, тепло и мухи не кусали! –Заржал дед Остап, но, увидев, как серьёзно на него глядит железный Лефикс, запнулся.

Ржазинский огляделся. Он, дед Остап и лежащий навзничь отец Фёдор оказались возле реки чекистских мыслей, которая текла из глубины Сознания. Вокруг расстилался парк, где со сладкими улыбками гуляли в синей милицейской форме кавалеры под руки со своими дамами, тоже одетыми по форме ис погонами.

– Ну, здесь вроде полный порядок, – с удовлетворением заметил Лефикс.

– Стараемся! – Козырнул дед Остап.

Они начали не спеша прогуливаться, разговаривая о том, о сём. Фоном негромко звучал фокстрот. В душе потомственного чекиста Кочеткова соловьём заливались прижатые к стенке агенты империализма, копали земляные траншеи стиляги с измученными лицами, кусал локоть раскулаченный кулак и не в силах лить воду на мельницу, смотрел на неё грустными глазами связанный по рукам с табличкой «предатель родины» на груди саксофонист. Вокруг зеленели заросли малины, светило из транспаранта с надписью КПСС солнце и дул из лёгочной трубы, подогретый до температуры человеческого тела, свежий ветер перемен. Вдруг из –за куста Времени выскочил фашист в немецкой форме, и наставив на гуляющих автомат, закричал: «Хенде Хох!» Товарищ Ржазинский испуганно поднял руки.