Ульгычан, или хроника турпохода

В неверном свете луны видно, как кто-то идет по тропе вдоль ручья. Человек. Маленький человечек. Низкорослая тщедушная фигурка в темной одежде. Вот он пересек границу совмещенного времени, но не исчез. Идет медленно, то и дело спотыкаясь о камни. Упал и долго лежал, не двигаясь. С большим трудом поднялся. Упрямо карабкается по осыпи прямо к нам. За спиной на ремне болтается бластер, но незваный гость вряд ли в состоянии им пользоваться: правая рука висит плетью...

– Стой!
– ИФ и Зорин держат чужака на мушке, Серега включил фонарик. Пришелец щурится от бьющего в лицо света: бледный как смерть, зрачки непомерно расширены - или у него по жизни глаза такие темные? Странные черты лица... Короткие волосы над ухом слиплись от крови, скула рассечена. Луч фонарика скользнул вниз, и я с трудом сдержала крик: правое плечо человека сожжено, обуглено, кажется, до кости. Как он шел?! Пытается что-то сказать - и валится ничком на камни.

– Андрей, Лада, разводите костер, ты, Ольга, неси аптечку, Галка - за водой... Во что? Котелок от каши вымоешь, не развалишься.

Новый костер развели за выступом скалы, так, чтобы не было видно с вышек. Когда я вернулась, пришельца уже усадили поближе к огню, ИФ укутал ему ноги Андреевым спальником. Кажется, чужак был без сознания: широко открытые глаза пусты, серые губы что-то шепчут, но слов не разобрать...

Я отдала аптечку Ладке - она, помимо того, что зажимпрод, отвечает у нас в группе за медицину. Но и на ее лице застыло выражение полной растерянности:

– Его бы в больницу, срочно! При таких ожогах...

– Неужели совсем ничего нельзя сделать?

– Если бы он был землянин, я бы могла...

– Землянин?!

– А ты посмотри на него повнимательнее!

Глаза чужака вдруг ожили. Несколько секунд он, не мигая, смотрел на стоящего перед ним ИФ, потом заговорил. Медленно, хрипло, с каким-то странным акцентом, но вполне членораздельно:

– Игорь Федорович, поторопите, пожалуйста, Галю с водой...

Не дослушав фразы, ИФ заорал в темноту:

– Галина! Сколько можно копаться!

Примчалась запыхавшаяся Галка, расплескала по дороге половину котелка. Серега со зловещим видом поманил ее пальчиком от костра:

– Ты до каких пор все будешь делать через ж... ?

– Да заткнитесь вы, наконец!
– прикрикнула на них Ладка.

Я оглянулась на пришельца. Померещилось - или он, правда, улыбается? Наверное, здорово мы смотримся: Ульгычанская стоянка психов и доходяг.

– Присядьте, не суетитесь, со мной все в порядке.

– Это теперь называется "все в порядке"?!

– Неточно выразился. В порядке будет завтра. Сегодня - плохо, но не так сильно, как вы думаете. Я с Эдэлсэрэна, это - название планеты. Меня зовут Лэлса, а все ваши имена я уже слышал. Извините, пожалуйста, за беспокойство, - голос уже не такой хриплый, как был в первый момент.

Да, помирать этот Лэлса, правда, похоже не собирается. Почему-то приходит на ум начальник лагеря с его гипнотическими штучками...

– Отлейте мне воды в миску - пока не закипела. Вы чай хотите заварить? Покрепче!

– С заваркой напряг, - автоматически огрызается зажимпрод.

Интересно, когда это Лэлса, если он, правда, инопланетянин, успел попробовать земной чай?

Куском бинта стирает со щеки засохшую кровь, и становится видно, что за полчаса от здоровенной ссадины почти ничего не осталось. Ну и ну. Этак он в самом деле к утру оклемается.

Пьет чай маленькими глоточками, кружку держит в левой руке, правая, неподвижная, лежит на коленях. Шесть человек разглядывают чужака с напряженным вниманием, а он знай себе сидит и прихлебывает чаек. Лицо - треугольное, большеглазое, с выпуклым широким лбом, выступающими скулами и острым подбородком, кажется совсем юным, едва ли не детским. Очень белая, гладкая кожа, длинные ресницы, тонкие брови вразлет. Но повадки его, твердый, спокойный взгляд - отнюдь не ребенка, а бывалого, уверенного в своих силах человека. Черный комбинезон из неизвестного материала оставляет открытыми только голову и кисти рук (если не считать прожженных дыр), на груди слева - прямоугольная нашивка: три вертикальные зеленые полосы на белом фоне и короткая непонятная надпись. Все в точности как на тех двоих. Так кто же он, массаракш, такой, и что ему от нас надо?

– Спасибо за чай. Хорошо, если до утра меня не будут трогать. Рассказывать долго, сейчас нет сил. Время терпит.

– Серега, тащи-ка сюда еще спальники, я больше ложиться не буду... Игорь Федорович, честное слово, никаких эксцессов, - Ладка смотрит на ИФ такими невинными "голубыми" глазами, что тот только машет рукой.
– Лэлса, я понимаю: тебе очень хреново, но хотя бы в двух словах ты можешь объяснить, что происходит?

– У вас в художественной литературе встречается такое понятие: "космические пираты". К сожалению, они бывают не только в литературе. Это - дело их рук. Я был у них в плену, потом сбежал. Вот, пришел к вам. Расскажу все, что знаю. Только не сейчас. Завтра. Может быть, мы вместе сможем что-то сделать.

– Ладно, отдыхай, - помогаем Лэлсе устроиться поудобнее.

Пираты! Космические! Анекдот, блин! Планета Негодяев, спутник кроваво-красной Протуберы и мертвенно-синей Некриды. Великий Спрут, Искусник Крег и Конопатая Сколопендра. "Перековавшийся" Двуглавый Юл. А также - Кир Булычев, похождения Алисы Селезневой. Смешно! Интересно, почему мне не до смеха?

Мы втроем: Андрей, Ладка и я остались у костра караулить Лэлсу, остальные пошли спать. От нечего делать мы начали изучать содержимое сумочек, которые ИФ снял утром со злополучных преследователей Ладки. Очки для ночного видения, наручники, бинокль и еще кое-какую мелочь опознали сразу. Хорошо бы найти запасные аккумуляторы к оружию...

Андрей долго вертел в руках какую-то круглую блестящую штуковину, попытался нажать на что-то вроде кнопки - и схлопотал от нас по рукам:

– Тебе что, полетать захотелось? А если это граната?

– Что вы там делаете?
– подал голос Лэлса из вороха спальников.
– Положите подальше от огня и не трогайте.

– Понятно. Спи.

На языке у меня давно вертится один вопрос, и я наконец решаюсь его задать:

– Андрей, слушай, а за что тебя все-таки посадили? Если не секрет, конечно.

– Да нет, не секрет. Кружок у нас был. Мы там с ребятами в свободное время классиков марксизма-ленинизма изучали. Вычитали много такого, о чем вслух говорить не принято. Выводы стали делать, да у самих глаза тоже не слепые. В общем, расхотелось нам на Усатого Людоеда молиться. Один парень из наших - дурак конечно - ножик в портрет метал, а кто-то потом тот портрет нашел. Ну и пошло, поехало. Влепили нам по полной программе. А за дело или нет? Не знаю, как посмотреть. Была у нас организация? Была. Ругали мы Сталина? Ругали. Но дальше все равно бы не пошли. Слишком много хороших людей в него верят, жизнь за него готовы положить. На том и держится. А против - или откровенное дерьмо, или вовсе блаженные какие-то. С кем здесь только не встречался...

– Слушай, Андрей, а знаешь ли ты, что такое телеграфный столб?

– Ну?

– Это хорошо отредактированная сосна. Так примерно у нас классиков переводят, - Ладкин голос звучит неожиданно зло и резко.

Все. Почуяла благодарного слушателя, сейчас полезет в родные социологические дебри. Так я и знала, Андрей заглотал наживку:

– Например?

Вопрос - ответ. Вопрос - ответ. Глаза у обоих горят, я быстро теряю нить узко специального разговора, просто сижу и любуюсь их отчаянно-веселыми, одухотворенными, какими-то стремительными лицами... Ладка, осторожнее на поворотах! Андрей вдруг замолчал и насупился, а она знай себе заливается соловьем про теорию конвергенции: