Уличный боец

Из тени внезапно вышел человек, и Марка охватила паника. Это был единственный свободный путь. Он должен был бежать дальше. Значит, придется драться.

Но когда он приблизился, человек тихо окликнул его:

– Юний, стой.

– Касос? – удивился Марк.

– Точно. Я был с теми людьми, которые видели, как ты скатился с холма. Я знал, что они перекроют путь на Бычий рынок. Это был единственный путь, открытый для тебя. – Касос слегка улыбнулся. – И теперь ты в ловушке.

Марк напрягся, приготовившись броситься на мальчишку. Касос стоял неподвижно и явно не собирался нападать. Он холодно улыбнулся:

– Не так уж забавно смотреть смерти в лицо, а?

– Я не сдамся без боя, – прорычал Марк, стиснув зубы. – Можешь быть уверен.

На мгновение оба застыли, и вдруг Касос хихикнул:

– Не беспокойся. Я здесь, чтобы помочь тебе.

– Что? – изумленно переспросил Марк. – О чем ты говоришь?

– Ты мог легко покончить со мной, и никто не остановил бы тебя, – с горечью сказал Касос. – Ты сохранил мне жизнь, и теперь я возвращаю долг. Тогда мы будем квиты, и я тебе ничего не буду должен. В общем, если хочешь жить, пойдем со мной по мосту.

Марк огляделся по сторонам. В обоих направлениях появилось еще больше людей.

– Справедливо, – кивнул он. – Пропусти меня.

– Не так быстро, – возразил Касос. – Они знают, что я здесь. Меня послали сторожить. Если ты убежишь, они будут знать, что это я отпустил тебя. Нужно сочинить сказочку для Милона.

Он протянул руку к поясу, и в темноте тускло блеснуло лезвие. Марк опять приготовился к схватке, но неожиданно Касос резанул себя по руке.

– Что ты делаешь? – прошептал Марк.

– Я скажу, что пытался остановить тебя. Мы боролись, ты упал в воду и утонул.

На верфи появилась еще одна группа людей. Марк узнал Милона и его двух гостей. На обоих были капюшоны, и они освещали себе путь факелами. У Марка не оставалось иного выбора, кроме как довериться Касосу.

– Хорошо. Веди.

Касос кивнул и двинулся на мост. Тяжелые деревянные доски гулом отдавались под их ногами, внизу можно было различить лодки, привязанные к сваям. Они прошли по мосту достаточно далеко и оказались над серединой Тибра. Тускло блестевшая поверхность реки отражала свет факелов и жаровен, мерцавших по всему городу.

– Здесь, – сказал Касос и остановился. – Перелезай через перила, спускайся вниз и прячься под мостом в раме. Когда ты исчезнешь, я позову людей. Чтобы убедить их, что ты упал в воду, я использую вот это. – Он пнул ногой мешок гравия. – Взял с одной баржи. Под мостом тебя никто не увидит. Подожди до утра, когда выходить будет безопасно, и смешайся с толпой на верфи.

Марк быстро оценил его план. Повернулся к Касосу, все еще не уверенный, можно ли доверять ему.

– Но почему ты это делаешь?

– Я уже сказал тебе почему, – ответил Касос и тихо засмеялся: – К тому же в твое отсутствие я снова стану любимчиком Милона. Просто поклянись мне, что ты никогда больше не вернешься в Яму.

– Даю слово, – мрачно улыбнулся Марк и протянул ему руку.

Касос посмотрел на руку и крепко пожал ее.

– А теперь перелезай.

Марк забрался на перила и осторожно стал спускаться, пока ноги не нашли опоры на одной из поддерживающих балок. Пока Марк устраивался под мостом, Касос следил за верфью.

Но на прощание Марк тихо позвал:

– Касос!

Тот обернулся и посмотрел вниз.

– Спасибо, – сказал Марк.

Потом Касос пропал из виду. Марк нашел толстую балку и прижался к ней. А Касос закричал у него над головой:

– Сюда! Я поймал его! Сюда!

Послышался громкий всплеск внизу, затем топот ног над головой у Марка.

– Что случилось? – запыхавшись, спросил Милон. – Где он?

– В Тибре. Мы дрались, и я сбросил его через перила.

Шаги раздавались прямо над головой Марка. Он затаил дыхание. От усталости ноги его дрожали. В конце концов, все это могло быть обманом и Касос мог в любой момент выдать его.

– Кто-нибудь его видит?

Ответа не последовало. Рябь от падения мешка с гравием улеглась, и река продолжала мирно течь.

– Его нигде нет, – послышался голос. – Наверное, утонул.

– Возможно, – ответил Милон. – Но я оставлю здесь несколько человек на случай, если ему удастся добраться до лодки. Касос и вы все – обратно на верфь, и ждите нас там.

Шаги снова прогромыхали над головой.

– Если он утонул, мы можем продолжать осуществление нашего плана, – сказал Бибул. – Цезарь ничего не узнает.

– Будем надеяться, – произнес знакомый голос человека, чей капюшон оставался на голове. – Мой хозяин очень рассердится, если нам ничего не удастся сделать.

– У нас все получится, – не сдавался Бибул. – Скоро Цезарь умрет, и все оскорбления и унижения, какие мне пришлось вынести, будут отомщены.

Милон засмеялся:

– А я думал, что уличные банды – единственные, у кого нет угрызений совести. Правду говорят, что нет ничего более хитрого и смертоносного, чем завистливый политик.

Их шаги замерли вдали, а Марк остался сидеть на балке. Его пробирала крупная дрожь, все тело было в синяках от падения в канаву. Он был изможден, но боялся заснуть из страха упасть в воду. Он обхватил колени руками и приказал себе быть начеку оставшиеся до рассвета часы.

XXIV

– Ты уверен, что слышал именно это? – спросил Цезарь.

Марк стоял рядом с кухонным столом в одной набедренной повязке, и Фест обрабатывал порезы на его теле. Даже он удивился, когда снял с Марка рваную тунику и увидел все раны и ушибы, которые мальчик получил во время побега. Особенно пострадало колено: на нем был глубокий порез, после которого должен был остаться некрасивый шрам. Марк не хотел снимать тунику, но Фест заставил его. По крайней мере, он стоял лицом к присутствующим и его плеча никто не видел. Марк надеялся, что грязь, которой Луп намазал его, все еще скрывает его клеймо.

– Да, хозяин, – ответил Марк. – Ошибки быть не может. Они намерены убить тебя, когда ты объявишь, что сенаторов заставят дать клятву соблюдать новый закон.

– И ты уверен, что именно Бибула ты видел с Милоном?

– Это был Бибул.

– А другой человек? Он так и не открыл своего лица?

– Ни разу, хозяин. Но что-то в его голосе показалось мне знакомым.

– Хм, – Цезарь задумчиво потер подбородок. – Вот это поворот. Есть несколько человек, которых я считаю способными нанять кого-нибудь убить меня, но Бибул не из их числа. У него нет вкуса к таким делам. Мне казалось, он похож на Катона: пустые угрозы и высокие принципы. А теперь оказывается, что в нем таится еще и жестокость. Интересно, кто подговорил его на это?