Ультиматум Борна

– Звучит так по-русски, – сказал Крупкин.

– Неужели этому кто-нибудь поверит? – удивился Алекс.

– Это не имеет значения, – ответил русский. – Эпернон провонял Шакалом. Взорванный старик, два террориста в чулочных масках – Сюртэ известны эти приметы. Если даже мы и были замешаны, то на правой стороне, и французы не станут выяснять причины нашего присутствия.

Борн сидел молча у окна. Крупкин был рядом с ним, напротив него на откидном сиденье располагался Конклин. Джейсон нарушил свое сердитое молчание, отведя взгляд от пролетавшего за окном пейзажа и ударив кулаком по подлокотнику.

– О боже, дети! – воскликнул он. – Откуда этот ублюдок узнал о Танненбаумском доме?

– Прошу прощения, мистер Борн, – вежливо сказал Крупкин. – Я понимаю, мне это легче сказать, чем вам слышать, но очень скоро вы свяжетесь с Вашингтоном. Я знаю кое-что о способности Управления к самозащите, и, уверяю вас, они чертовски эффективны.

– Не так уж и эффективны, если Карлос смог так далеко пролезть!

– Может, он и не пролез, – сказал русский. – Возможно, у него был другой источник.

– Не было.

– Никто не может точно это знать, сэр.

Они мчались по улицам Парижа под слепящим солнцем мимо изнемогавших от летней жары пешеходов. Наконец они подъехали к советскому посольству на бульваре Ланнес, проехали ворота – охранники козырнули, сразу узнав серый «Ситроен» Крупкина. Затем проехали по вымощенному булыжниками внутреннему двору и остановились перед внушительными мраморными ступеньками и скульптурной аркой, служившей входом.

– Будь неподалеку, Сергей, – приказал офицер КГБ. – Тебе придется в случае необходимости вести разговор с Сюртэ. – Затем, будто вспомнив, добавил, обращаясь ко второму помощнику, находившемуся рядом с Сергеем на переднем сиденье: – Без обид, юноша, но за долгие годы мой старый друг и водитель стал весьма опытным в подобных вопросах. Однако и для тебя тоже есть дело. Отправь тело нашего верного погибшего товарища на кремацию. В отделе внутренних операций тебе объяснят, какие бумаги надо оформить, – и он кивнул Борну и Алексу, чтобы они выходили из машины.

Оказавшись внутри здания, Дмитрий объяснил армейскому охраннику, что его гости не должны проходить металлодетектор, предназначенный для всех посетителей советского посольства. Немного отойдя, он шепнул по-английски своим спутникам:

– Можете себе представить, что будет, когда запищит сирена? Два вооруженных американца из дикого ЦРУ прогуливаются в стенах этого бастиона пролетариата? Святые небеса, я уже чувствую сибирский холод в яйцах.

Они прошли по богато украшенному в стиле девятнадцатого века вестибюлю к типичному французскому лифту с металлическими решетками; вошли в него и поднялись на третий этаж. Решетка открылась, и Крупкин продолжил, указывая дорогу.

– Мы воспользуемся внутренней комнатой для переговоров, – сказал он. – Вы будете первыми и последними американцами, увидевшими ее, поскольку это одно из немногих здесь помещений, не оборудованных подслушивающими устройствами.

– Ты бы не стал повторять то же самое на детекторе лжи, не так ли? – хмыкнул Конклин.

– Как и ты, Алексей, я давно научился обманывать эти тупые машины; но даже если бы и нет, в данном случае я бы с радостью так заявил, потому что это правда. Поверь, это чтобы защитить нас от нас самих. Теперь сюда.

Комната для переговоров была размером со среднюю сельскую столовую, но с длинным тяжелым столом и темной ореховой мебелью, громоздкими, но вполне удобными стульями. Стены покрыты глубоко-коричневыми панелями, неизбежный портрет Ленина висел на виду за стулом, стоявшим во главе стола, рядом с которым располагался удобный телефонный столик.

– Знаю, вам не терпится, – сказал Крупкин, направляясь к телефону. – Сейчас я организую международный канал. – Он поднял трубку, коснулся кнопки, сказал что-то быстро по-русски, положил трубку и повернулся к американцам. – Ваш номер – двадцать шесть; это последняя кнопка справа во втором ряду.

– Спасибо, – Конклин кивнул и, достав из кармана клочок бумаги, передал его офицеру КГБ. – Я бы хотел попросить еще об одном одолжении, Круппи. Это парижский номер телефона. Предположительно, это прямая линия к Шакалу, но он не совпадает с номером, который дали Борну и по которому до Шакала действительно дозвонились. Мы не знаем, чей это телефон, но он как бы то ни было связан с Карлосом.

– И вы не хотите по нему звонить, чтобы не выдать себя. Я понимаю. Зачем поднимать тревогу, когда в этом нет необходимости? Я позабочусь о нем. – Крупкин посмотрел на Джейсона с выражением старшего, понимающего коллеги на лице. – Будьте сильны духом, мистер Борн, как сказали бы монархисты, не видя значительной беды перед собой. Несмотря на ваши сомнения, я абсолютно уверен в возможностях Лэнгли. Они нанесли немалый урон моим не самым незначительным операциям.

– Уверен, вы им ответили взаимностью, – проронил Джейсон, нетерпеливо поглядывая на телефон.

– Знание этого поддерживает меня на пути.

– Спасибо, Круппи, – сказал Алекс. – Твоими словами, ты отличный старый враг.

– И снова, позор твоим родителям! Подумать только, если бы они остались в матушке-России! К этому времени мы с тобой уже руководили бы Комитетом.

– И имели бы два дома у озера?

– Ты с ума сошел, Алексей? Мы бы владели всем Женевским озером! – Крупкин повернулся и вышел, тихо посмеиваясь.

– Это все ваша дурацкая игра, да? – сказал Борн.

– Точно, – согласился Алекс, – но как только украденная информация может привести к потерям – с обеих сторон, между прочим, – в ход идет оружие, и игры кончаются.

– Звони в Лэнгли, – резко произнес Джейсон, кивая на телефон. – Холланд должен объясниться.

– Лэнгли сейчас не поможет…

– Что?

– Еще слишком рано; в Штатах сейчас меньше семи утра, но не беспокойся, я пролезу. – Конклин достал из кармана маленькую записную книжку.

– Пролезешь? – воскликнул Борн. – Как это прикажешь понимать? Я вот-вот сорвусь, Алекс, речь идет о моих детях!

– Расслабься, это означает всего лишь, что у меня есть его неофициальный домашний телефон. – Конклин сел, поднял трубку и набрал номер.

– «Пролезу», о боже! Вы, реликты устаревших шифров, не можете говорить на нормальном английском. Пролезу!

– Простите, профессор: привычка… Питер? Это Алекс. Открой глаза и проснись, моряк. У нас проблемы.

– Я давно не сплю, – ответил голос из Фэйрфакса в Виргинии. – Только что вернулся с пятимильной пробежки.

– О, вы, люди с ногами, считаете себя умнее других.

– Боже, прости, Алекс… Я не хотел…

– Конечно, нет, офицер Холланд, но у нас действительно проблемы.

– Это означает, что ты по крайней мере встретился с Борном.

– Он стоит сейчас рядом со мной, и мы звоним из советского посольства в Париже.

– Что? Вот дьявол!