Умение

Духа сейчас всё раздражало.

Даже алкоголь не помог забить на всё, напротив — только сильнее разжигал недовольство в душе. Если бы телом шамана управляла она сама, а не её напарник, то вряд ли бы вообще напилась, а если бы и поступила так, ни за чтобы не стала винить во всём – даже в самых незначительных мелочах – случайных прохожих. Они тут ни при чём.

Но мужчина считал иначе.

Оказавшись на улице, Докуро прошла от силы метров десять, после чего тяжело свалилась на землю и снова приложилась к бутылке, жадно проглатывая янтарную горькую жидкость. Мужчина оказался прав: чем больше пьёшь, тем меньше испытываешь неприятные чувства, которые всегда возникали при этом процессе. Этиловый спирт притупил абсолютно всё, в том числе и инстинкт самосохранения.

Когда в стеклянной таре осталась примерно половина её содержимого, шаманка снова встала на подкашивающиеся ноги и направилась к отелю. Сейчас его главной целью было найти и не свалиться под каким-то зданием по дороге, очнувшись только на следующее утро с тошнотой и неимоверной головной болью. Если перед глазами всё плыло и мозг не способен сложить цельную картинку окружающей среды, нарушение функций мозжечка – меньшее зло.

Даже простейшие прогулки по знакомым местам становились практически невозможными. Хотелось поскорее куда-то сесть и наконец допить всё, что осталось, а не тратить последние силы на такие ненужные вещи, как поход до отеля. Но после недавнего случая с убийством членов «Beretta» на улице подобное было просто непозволительным. Потерять последнюю возможность в виде тела Хром победить в Турнире…

Этого Занзас допустить не мог.

Хотелось даже после смерти почувствовать ту неимоверную эйфорию, которая непременно наступит после того, как он возьмёт в руки столь желанный артефакт. Что случится с японкой, его совершенно не интересовало. Пускай делает, что хочет. Хоть возвращается к «обычной» жизни, хоть дальше работает шаманом, хоть умирает.

Ему плевать.

С огромным трудом открыв входную дверь, мужчина грузно ввалился вглубь номера, споткнувшись о порог. От этого бутылка упала на пол и с громким звоном разбилась о паркет, а острые осколки, переливающиеся тысячей красок в слабом свете, который был включён в другом помещении, впились в худые ладони, с лёгкостью рассекая тонкую кожу.

— Ебать тебя в рот! — прорычал дух.

Гневу не было предела.

Ему совершенно не нравилась повышенная чувствительность тела Докуро. Оно слишком остро реагировало на любые раздражители, будь то обычное небольшое понижение температуры воздуха или ранение.

Когда мужчина был жив, он никогда не испытывал подобных неудобств. Но ради своей цели, которая была сейчас так близко, что можно было до неё дотянутся рукой, ему приходилось всё это терпеть.

В коридор выглянули Вайпер и Фонг, с которыми он разделился сегодня после боя. Мастер боевых искусств удивлённо смотрел на то, что происходило перед ним, не в силах поверить в реальность этого, а вот Маммон просто молча стояла в дверном проёме, недовольно оценивая то состояние Хром, в котором та сейчас находилась, пусть и не по своей воле. Занзас, по её мнению, сделал намного больше, нежели её сокомандница, для победы в Турнире.

— И как это понимать? — подала голос девушка.

— Пиздуй нахуй, — отозвался мужчина.

Разговаривать с этим человеком, с полом которого он до сих пор не определился из-за того, что вибрации Пламени были женскими, а поведение мужским, Занзасу совсем не хотелось. С трудом поднявшись на ноги, опираясь рукой о стену, он недовольно посмотрел на своих сокомандников. Дух не отрицал того, что они были весьма сильными, только вот никакой симпатии эти двое совершенно не вызывали.

На подкашивающихся ногах он поплёлся в свою комнату, не желая продолжать этот разговор. Вайпер и Фонг просто отошли в сторону, позволяя Хром, которая сейчас не управляла своим телом, пройти вглубь номера, а затем просто провели её недовольным и осуждающим взглядом. Занзасу же изначально было плевать на их мнение, а вот сознание шамана было настолько затуманено алкоголем, что она этого не заметила.

Оказавшись в нужном помещении, мужчина с трудом дошёл до кровати и сразу же тяжело упал на неё. И так плохое настроение испортилось ещё сильнее после того, как последняя бутылка виски была разбита вдребезги. Хотелось уничтожить весь мир. За то, что улетучился последний шанс получить удовольствие. За то, что была поломана его жизнь. За то, что ему пришлось умереть в двадцать четыре года.

За всё.

Веки закрылись сами по себе, позволяя на короткий промежуток времени провалиться в блаженную тьму. Хотелось хоть ненадолго избавиться от всех проблем, которые не позволяли спокойно вздохнуть даже после смерти, и немного отдохнуть. Сделать то, что никак не получалось при жизни.

Сейчас тело под действием алкоголя не подчинялось разуму. Хотя последний отключился ещё несколько часов назад, поэтому не мог отдавать адекватных приказов. Тонкие холодные пальцы правой руки легли на живот, который чуть приоткрылся из-за того, что футболка немного поднялась вверх после падения на кровать.

Мышцы напряглись от этого, а по коже прошлась волна мурашек. Занзас слегка приоткрыл глаза, затуманенным взглядом смотря на белый потолок. Ему ужасно не нравилось, что периферический кровоток у Хром был нарушен, и даже виски не мог надолго нагреть её руки, но приходилось довольствоваться тем, что есть.

С трудом расстегнув ширинку джинс, при этом шипя ругательства, дух сильнее запрокинул голову назад, так и не открыв полностью веки. Они от выпитого и усталости слипались, но и останавливаться как-то не очень хотелось. Морщась от прикосновений холодных пальцев — которые в данный момент были собственными, — он пытался не думать о последнем не самом приятном сексе, который был у него ещё при жизни.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, мужчина громко выдохнул. Ещё чуть-чуть, и можно будет по-человечески отдохнуть. При алкогольном опьянении всё происходит быстро, в том числе и мастурбация. Особенно она. Это дух прекрасно знал по собственному печальному опыту.

Впервые плотно закрыв глаза за это время, Занзас чуть выгнулся. То ли от холодных пальцев, то ли от накатившего возбуждения. Тихо то ли зашипев, то ли зарычав, он плотно сомкнул зубы и скривил губы в жалком подобии усмешки. Мимика у него всегда была нарушена после нескольких бутылок виски, и не важно, в каком он был теле — в своём или Хром.

Есть вещи, которые не меняются даже после смерти.

***

Как заключил Генкиши после неуслышанного будильника и разбитой чашки кофе: «утро началось ужасно». На это Гамма ничего не ответил, лишь одарил того недовольным взглядом и тихо фыркнул, Ария предпочла сделать вид, что ничего не заметила, а Юни просто наблюдала за всем происходящим и понимала, что это далеко не конец.

Её проклятый дар давно дал понять, что подобные мелочи являются ничем по сравнению с тем, что может произойти в будущем, если ничего не исправить. Да и не стоит даже думать, чтобы начать работать над подобным. Оно всё равно ничего не даст, а только заберёт драгоценное время, которого у некоторых почти не осталось, а у других уже закончилось.

Наверное, эту простую истину сейчас осознавали только три человека: сама девочка, её покойная мать и Кавахира. Первые две — потому, что могли видеть будущие, сколько себя помнили, а третий — потому, что сам организовал Турнир ради одной-единственной цели: чтобы сломать семь судеб, повесив на их шеи разноцветные Пустышки.

А вот все остальные пока могут побыть в блаженном неведении.

Именно поэтому никто из Джиглио Неро ничего не сказал ни Гамме, ни Генкиши. Они всё узнают, непременно узнают, но позже, когда придёт время. А пока нужно просто подчиниться судьбе и плыть по течению. В ближайшие пару дней ничего изменить не удастся. Возможность изменить хоть что-то появится только под конец всего этого сумасшествия под названием «Турнир шаманов».

Придя на трибуну, Юни изначально знала, что произойдёт дальше. Знала, названия каких команд высветится на табло; знала, кто победит; знала, кто пройдёт в финал и какие противники выпадут. Знала, какая группировка сможет стать самой сильной. Знала, кого приметил на роли будущих Аркобалено Шахматноголовый.