Умершее воспоминание

Джеймс нахмурился, услышав это имя, а я, бросив сердитый взгляд на Шмидта, ударил его по животу. Он виновато пожал плечами.

– Не совсем, – тихо проговорил Маслоу, будто в душе борясь с вновь нахлынувшим чувством тоски и одиночества. – Но я стараюсь не вспоминать о ней, чтобы не причинять боль сердцу. Думаю, если буду убедительно весёлым для самого себя, стану по-настоящему весёлым для других.

– Работа поможет тебе отвлечься, Джеймс, – щёлкнул пальцами Микки и, склонившись над своим столом, принялся перебирать бумаги. – У меня есть зачатки новых песен, думаю, вместе мы сделаем их лучше. О, они выйдут чертовски хорошими!

– У меня есть две новых песни, – вдруг сказал Кендалл и опустил взгляд, точно был виноват в чём-то.

– Целых две? – изумился и обрадовался его активности Мик. – Покажи же мне их!

Кендалл достал из рюкзака тетрадь, в которой у него хранились тексты песен, и со слабой улыбкой протянул её Мику.

– Читай, друг мой, – с той же улыбкой сказал немец. – Первая называется «Мысли о тебе», а для второй названия пока нет. Читай. Я очень ими горжусь.

Микки улыбнулся, услышав это, и раскрыл тетрадь. Я, Карлос и Джеймс, столпившись вокруг менеджера, с интересом вчитались в строки. Шмидт стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на нас таким взглядом, будто заранее знал, что его песни нам понравятся. И он не ошибся.

– Кендалл… – в растерянности произнёс Мик, подняв глаза на немца. – Они восхитительны… О, ты такой молодец! Где ты нашёл вдохновение?

– Я столкнулся с ним чисто случайно, – ответил Кендалл и забрал из рук менеджера тетрадь. – Я, конечно, не хочу напугать свои чувства, и я ни в чём окончательно не уверен… Но мне кажется, что я влюбился.

Радостный хохот Джеймса наполнил звуками студию.

– О боже, Шмидт! – воскликнул Маслоу, схватив Кендалла за плечо. – Я невероятно счастлив за тебя! Скажи же, кто? Кто она?

– Нет, – с мучительным вздохом отказался немец. – Прости, Джеймс, пока не скажу… Я не уверен во всём этом.

– Да брось. Ты влюбился впервые за два последних года, неужели ты не скажешь нам о предмете своего воздыхания?

– Нет, – уже категоричнее заявил Кендалл. – Не просите. Пока что эта влюблённость дарит мне вдохновение, но… Думаю, через несколько дней всё пройдёт, и я вновь превращусь в одинокого, вечно ищущего вдохновения сухаря.

Мы с упрёком смотрели на Шмидта, и он, улыбаясь, сказал:

– Нет, парни. Не дайте мне спугнуть мою музу.

– Мы хотя бы знаем её? – заинтересованно спросил Карлос.

– Я ведь сказал, что ничего не буду говорить о ней.

– Значит, знаем, – сделал вывод я.

– Да, – указал пальцем на Кендалла Джеймс. – И знаем настолько хорошо, что ты боишься нам в этом признаться.

Шмидт оглядел нас равнодушным взглядом.

– У неё кто-то есть, так? – спросил я.

– Я не знаю, Логан, – засмеялся Кендалл. – Я не знаю о ней практически ничего…

– Стой, это ведь не Изабелла? – резко вставил слово Джеймс.

Посмотрев на него, Кендалл усмехнулся.

– Успокойся, несчастно влюблённый романтик. Это не Изабелла.

– Ладно, хватит разговоров, – вмешался Мик. – Вижу, все вы в наилучшем расположении духа. Работа у нас получится замечательная.

Когда одна из двух песен Кендалла была полностью готова, а песни Мика слегка доработаны, менеджер дал нам перерыв, и мы с парнями снова увлеклись разговорами.

– Ну, как твой новый дом? – поинтересовался у Шмидта Карлос. – Устроился?

Мы все заметили, как в этот момент смутился Кендалл.

– Да, всё круто, – сказал он, не поднимая на нас глаз.

– Позови же нас наконец на новоселье! – попросил Джеймс. – В последний раз мы веселились на моей новогодней вечеринке, и то без Логана.

– О, ещё не время… – забормотал Кендалл, сжимая в руках свои наушники. – Нет, у меня ремонт идёт полным ходом. Кругом пыль, мусор, беспорядок… Нет, я приглашу вас позже, когда твёрдо встану на ноги.

Маслоу заметил этот подозрительный тон, что звучал в голосе немца, и презрительно нахмурился. Но, не сказав другу ни слова, Джеймс перевёл взгляд на меня и, улыбнувшись, спросил:

– Как проходят первые дни вашего уединения с Эвелин?

Я помрачнел, услышав о ней, хотя до этого ни на минуту не прекращал думать о ней: я знал, что мои мысли не написаны у меня на лице, а потому вёл себя совершенно непринуждённо. Но теперь, когда Джеймс напомнил о ней, я не мог скрыть своей необъяснимой тоски.

– Никак… – задумчиво сказал я и поднял глаза на Маслоу. – Она больше не живёт со мной. Она уехала.

– Уехала? – не поверив своим ушам, переспросил Карлос. – Она что, помирилась с Уитни?

– Нет. Она просто поссорилась со мной.

– Браво, – захлопал в ладоши Джеймс с мрачным выражением лица. – Как ты умудрился поссориться с ней?

– Это всё из-за моих отношений с Дианной, если быть до конца честным. О, парни, я не хочу обсуждать это.

– Подожди, Эвелин живёт теперь в своём доме?

– А где же ей ещё жить?

– Вы не помирились? – с бесконечным возмущением в голосе спросил Маслоу. – Чёрт, Логан, ты болван!

– Думаешь, я не пытался попросить у неё прощения? – начиная сердиться, спросил я. – Я приехал к ней в тот же день, чтобы извиниться! Она не хочет меня видеть!

– Так вы всё-таки виделись?

– Нет. Я говорил только с Уитни, она…

– Это она сказала тебе, что Эвелин не хочет тебя видеть? – поучаствовал в разговоре Карлос.

– Ну, не из воздуха же я это взял!

– Логан, ты кретин, – со слабой улыбкой произнёс ПенаВега.

– А?

– Уитни намеренно сказала тебе это! Эвелин только и ждала тебя, сидя совершенно одна в своей комнате! Она ждала тебя, ждала твоих извинений, она хотела тебя видеть. Неужели ты поверил словам Уитни? Будто ты не знаешь, как она относится к вашим отношениям!

На мгновенье я растерялся: слова Карлоса открыли мне глаза. Но тут же опомнившись, я сказал:

– Уитни показала мне её тетрадь. Я думаю, Эвелин действительно питает ко мне если не ненависть, то жуткую неприязнь.

– Ты читал то, что написала Эвелин?

– Уитни читала. Вслух. Я уже давно понял, что на бумаге Эвелин выражает свои чувства ярче, чем она делает это словами.

– О, чёрт, – произнёс Карлос, уставившись на стену бессмысленным взглядом. – Видимо, ты натворил что-то действительно ужасное…