Умершее воспоминание

Парни засмеялись, и Кендалл сказал:

– Змей на территории самой конюшни нет. А вот за её пределами – да. Туда разрешается делать прогулки, но только вместе с инструкторами. Порой это может быть опасно, потому что лошади могут стать непредсказуемыми на воле.

Я устремил свой взгляд за забор, на зелёные травы, где мимо невысоких деревьев несла свои воды какая-то речушка. Затем я потрепал свою Сарву Бей по гриве и предложил:

– А поскакали за пределы конюшни?

– Надо договориться об этом с Родериком, – сказал Кендалл, с прищуром глядя вдаль. – Сейчас вернёмся к началу малого круга, и я скажу ему.

– Нет, давайте сделаем это сами, – продолжал высказывать свою мысль я. – Перемахнём через забор и домчимся до той речки.

– Ты с ума сошёл? – усмехнулся Карлос. – Мы не можем взять чужих лошадей и…

– Да брось, какая жизнь без риска? Ничего страшного и опасного случиться в принципе не может. Максимум на нас разозлятся инструкторы.

– Я тоже не в восторге от этой идеи, если честно, – высказался Шмидт. – Нам правда не стоит этого делать.

Но я не желал слушать парней.

– Давайте наперегонки? – выдвинул ещё одно предложение я и развернул свою лошадь. – Кто первый доскачет до речки, тот победил.

Не предоставив друзьям право выбора, я ударил обеими пятками по бокам Сарви и закричал:

– Пошла, девочка!

Лошадь подо мной встрепенулась, дождавшись от меня того, чего так страстно хотела, и понеслась прямо к забору, обозначающим территорию конюшни. Я услышал, как позади парни начали подгонять своих коней, и с радостной улыбкой сжал поводья.

– Всё равно я не одобряю это! – послышался голос Кендалла, заглушаемый встречным ветром.

– Брось, Кен! – ответил ему голос Джеймса. – Радуйся свободе, не думая о последствиях!

Сарви Бей уже подбегала к забору. Я крепче натянул поводья, упёрся стопами в стремя и прижал кисти рук к обеим сторонам шеи лошади.

– Не подведи меня, Сарви, – сказал я тихо, но так, чтобы лошадь могла услышать мои слова.

В ответственный момент перед прыжком я привстал. Сарви Бей заржала, мотнув головой, и одним ловким движением перемахнула через забор. Я смотрел перед собой твёрдым взглядом, крепко держась руками за седло и не возвращаясь в него. Когда я понял наконец, что произошло, радостный крик вырвался из моей груди.

– О Сарви, девочка! – воскликнул я и увидел, обернувшись, что лошади парней, вдохновившись прыжком моей Сарви, тоже преодолели это препятствие.

Лошадь подо мной, кажется, почувствовала свободу и понеслась к реке ещё быстрее. Я не старался удержать её, я беззаботно смеялся как ребёнок, ощущая, что чувствам и эмоциям в груди становится тесновато. Я никогда не чувствовал себя таким освобождённым, как будто все проблемы, что терзали мою душу, остались там, на конюшне. Сарви Бей мчалась во всю прыть, и я наслаждался встречным ветром, что свистел в ушах, и не мог унять участившееся дыхание. Всё на свете потеряло для меня смысл в то мгновение. Я не хотел ни о чём думать, ни о чём заботиться, я просто хотел чувствовать себя независимым от обстоятельств, что так сковывали меня на конюшне.

Это светлое, наполненное невероятной ясностью чувство в одно мгновение омрачилось звучанием обеспокоенных голосов. Я нахмурился, возвращаясь в реальность из мира грёз, и отчётливо услышал голос Карлоса:

– Останови Сарви, Логан…

Свист в ушах усилился, и до меня начали долетать лишь обрывки фраз:

– Стой же… ты не видишь… Логан… змея… в траве…

Лишь через несколько мгновений до меня дошёл смысл их предупреждений. Я с ужасом увидел бледно-жёлтую скользкую змею среди изумрудной травы и в панике постарался остановить Сарви, но принятое мною решение оказалось уже бесполезным. Моя лошадь, ощутив свободу, совсем забылась. Она не глядела себе под ноги, её взор был устремлён вперёд, к речке. Поэтому Сарви Бей не заметила змею, что была совсем уже близко, и наступила на неё…

Все последующие события совершились в одно мгновение. Змея, пострадав от сильных ног лошади, в испуге подпрыгнула и ударила скользким хвостом по брюху моей Сарви. До этого момента всё ещё не замечавшая под собой хладнокровное животное, лошадь заржала страшно громко и, встав на дыбы, качнулась в сторону. В то мгновение поводья были ослаблены, и меня буквально выбросило из седла. Я вовремя ухватился за него и повис на левом боку лошади, неуклюже застряв левой ногой в стремени. Сарви Бей металась из стороны в сторону, всё ещё не умея успокоиться после встречи со змеёй и не позволяя мне вернуться в седло. А эта подлая скользкая змеюка давно уползла в сторону конюшни.

– Сарви! – отчаянно выкрикнул я, из последних сил держась за седло. Лошадь испуганно переминалась с ноги на ногу и не переставала ржать. – Тише, тише, девочка!

Сделав усилие, я подтянулся на руках к седлу и закинул правую ногу на спину лошади. Левую ногу я всё ещё не мог вытащить из стремени.

Я не видел и не слышал парней, я слышал только своё отчаянное сердцебиение. Сарви Бей так и бросалась из стороны в сторону, грозясь в любой момент скинуть меня с себя: я лежал на её спине, обеими руками уцепившись за седло.

– Сарви, хорошая моя, успокойся, – умолял её я, пытаясь вытащить застрявшую ногу из стремени. – Змеи больше нет, успокойся, пожалуйста…

Моя левая нога внезапно вырвалась из стремени, и я, не сумев среагировать, со всей силы ударил Сарви пяткой в бок. Она, заржав ещё громче, встала на дыбы, и я соскользнул с седла.

Я видел перед собой спину Сарви Бей, видел бледно-розовое небо и пролетавшую неподалёку стайку птиц. Я успел увидеть это, а потом наступила темнота.

Темнота.

Я чувствовал, что лежу на животе в мягкой постели. Глаза были закрыты, в ушах шумело. Прислушавшись, я понял, что это гудят лампы.

Какое-то время я лежал неподвижно, боясь пошевельнуться и стараясь вспомнить всё то, что случилось накануне. В памяти всплывали отдельные моменты: запись новых песен, разговоры с парнями, конюшня… О, Сарви Бей! В области поясницы я почувствовал ноющую боль, и меня до ужаса испугала мысль, что я мог сломать себе что-то, когда выпал из седла лошади.

Я полежал без движений ещё несколько минут, силясь понять, сломаны мои кости или нет. Боли, кроме поясничной, я больше не ощущал, и это позволило мне наконец прислушаться к тому, что происходило вокруг.

Помимо гудения ламп, я слышал чьи-то голоса. Они были слишком тихи и слишком смешаны, чтобы я смог различить, кому они принадлежат. Слов я также разобрать не смог, поэтому, решив больше не мучить себя безызвестностью, осторожно поднял голову. В висках неприятно закололо, затылок заныл.

Кругом были белые стены. Я понял, что лежу в больничной койке, и на мгновение растерялся. Неужели я всё-таки покалечился? Наступила тишина, беспощадно давящая на слух, и я огляделся. Рядом со мной сидели Кендалл, Карлос, Джеймс, Дианна и… Эвелин… Она сидела рядом с Маслоу и тихо о чём-то с ним говорила.