Умершее воспоминание

— А она не выглядела виноватой, когда мы приехали к тебе позавчера, — сказал я, мрачно уставившись в стену. — Скорее, всё выглядело наоборот, будто это ты в чём-то перед ней провинился.

— Просто мы оба были на взводе. Поговорив, мы с ней разошлись в разные комнаты и сидели так до вашего приезда. Не знаю, что делала она, но я плакал, потому что вообще не знал, что делать со всем этим… Впрочем, между нами с ней всё могло быть ещё хуже, если бы я не уехал на вечеринку.

Он опустил голову и тяжело вздохнул. Мы с парнями смотрели на него с сочувствием, понятия не имея, как можно ему помочь.

— Я больше не смогу нормально смотреть на неё, — признался я, — хотя и до этого не мог. Я даже и предположить не смел, что смогу ещё хуже относиться к Изабелле.

— Если рассудить и углубиться в эту проблему, — пустился Карлос защищать избранницу Джеймса, — то Изабеллу можно понять… Она ведь действительно хотела как лучше.

— Смешно слышать! В её поступках не забота, а страх и безответственность!

— Бросьте, хватит обсуждать её, — сердито вмешался Кендалл. — В конце концов, не нам судить, правильно она поступила или нет. Джей, что ты теперь будешь делать?

— Что я буду делать? — повторил Маслоу, держась за голову. — Вернусь домой, к Изабелле. Я думаю, нам есть что обсудить.

— Я бы посоветовал тебе сделать тест, — сказал я, — узнай, не соврала ли тебя твоя ненаглядная ещё раз. Иначе будешь до конца своей жизни воспитывать чужого ребёнка.

— Хорошо, что Санни ещё маленькая, — тихо произнёс Карлос, не давая сказать Джеймсу, который уже раскрыл рот. — Будь она старше, гораздо болезненнее пережила бы этот сложный период. Может, потом она и не вспомнит про Ховарда и так и будет думать, что всю жизнь у неё был один папа.

Джеймс засмеялся, и мы втроем изумлённо на него посмотрели.

— Я недавно говорил, что ещё не скоро пополню ряды женатых, — сказал он с улыбкой, — а сам пополнил ряды молодых отцов. Причём ещё два года назад.

Нам с парнями было не до смеха, поэтому мы промолчали.

— Это так странно и неожиданно, что теперь у тебя будет семья, — высказался Кендалл. — Вроде ещё три дня назад мы были такими… молодыми. А теперь ты взрослый. У тебя есть дочь.

— Да я даже понятия не имею, что делать с ней! Я не знаю, как с ней нужно разговаривать, что делать для неё…

— Ну, у Изабеллы опыта побольше, — слабо улыбнулся ПенаВега. — Вместе вы наверняка справитесь.

Когда я вернулся домой, Эвелин ещё не было. Сам не знаю зачем, я прошёл на кухню и налил себе коньяк. Я сидел за столом в одиночестве и пил, сходя с ума от мыслей, наводнивших мою голову. Так я просидел, наверное, целый час. «Мне нельзя оставаться одному, — думал я, вспоминая свои прежние размышления. — Одиночество убивает. Нет-нет, мне нельзя оставаться одному…»

Когда кто-то вставил ключ во входную дверь с той стороны, я вздрогнул и, убрав коньяк на место, вышел в прихожую. Эвелин открыла дверь и, взглянув на меня, как-то неестественно улыбнулась. В руках у неё была сумка с одеждой, которую она привезла из дома.

— Давай, — предложил я свою помощь и взял из её рук сумку. Присутствие моей возлюбленной начинало возвращать меня к жизни, и я стал чувствовать себя гораздо лучше, чем прежде.

— Давно вернулся? — спросила Эвелин странным тоном. Я заметил, что она приехала рассерженная и возбуждённая, но в разговоре со мной старалась этого не выдавать и быть мягкой.

— Не знаю. Час назад, наверное. — Я начал подниматься вверх по лестнице, и моя возлюбленная медленно последовала за мной. Мне казалось, я затылком чувствовал её испытующий взгляд. — Как съездила?

Она ничего не ответила, а я не стал переспрашивать. Войдя в спальню, я положил сумку на кровать и расстегнул на ней молнию.

— Оставь это, Логан, — слабо улыбнулась Эвелин и, взяв меня за руку, привлекла меня к себе. — Потом, потом…

Злость, которую отчего-то испытывала моя избранница, переросла в страсть, и Эвелин поцеловала меня так пылко, что у меня даже перехватило дыхание. Отстранившись и тяжело дыша, я с удивлением взглянул на неё.

— Что с тобой? — с полуулыбкой на губах спросил я.

— Ничего. Просто я признаюсь тебе в любви.

Когда она снова поцеловала меня, меня вдруг оцепил непонятный страх. Я начал догадываться о том, что делала Эвелин, и этого, наверное, и боялся…

Через мгновенье мы с моей возлюбленной стояли на коленях в постели и продолжали целоваться. Когда Эвелин положила руку на ремень моих брюк, я слегка оттолкнул её от себя и с испугом в глазах спросил:

— Ты уверена насчёт этого, милая? Потому что…

— О, знаю, я абсолютно, абсолютно в этом уверена…

Она коротко поцеловала меня в губы и улыбнулась.

— Просто знай, Эвелин, что я никогда не делал такого… Мои прежние возлюбленные не были похожи на тебя… в этом плане. Может, это смешно, но я даже боюсь; на меня так давит это…

— Но я ведь тебе доверяю.

Я был счастлив слышать это, поэтому улыбнулся и чмокнул её в шею.

— Только я немного выпил…

— Знаешь, может, мне тоже стоит немного выпить? — спросила Эвелин, слегка склонив голову набок.

— Нет, нет, нет, — забормотал я, невольно вспомнив день рождения Джеймса. — В таком случае я не хочу терять ни минуты.

И я, с силой прижав к себе Эвелин, впился в её губы жарким поцелуем.

Мы лежали в постели вдвоём: я и она. На часах было три утра, и мне казалось, что в то мгновение на свете не было ничего важнее теплоты её руки и мягкости её шёлковых волос, которых касалась моя щека. В то утро, кажется, я впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым рядом с ней.

— Ты сегодня снова плохо спала, — прошептал я, но почему-то не услышал собственного голоса. Наверное, в тот момент для меня в мире ничего не существовало, кроме мой обворожительной дамы сердца.

— Знаешь, Логан… — Её тихий голос показался мне таким родным в этой предрассветной тишине, что я готов был расцеловать её в обе щеки от переизбытка непонятного чувства радости, разрывающего мою душу на части. – Когда мне снится страшный сон, я кричу и просыпаюсь. Проходит день, два, и я забывают об этом сновидении. Это естественно. Но мне становится по-настоящему страшно, когда я понимаю, что могу забыть тебя, как ужасный сон. Я боюсь потерять память о тебе. Но больше всего боюсь того, что вместе с человеком умрут и его воспоминания. Я не хочу, чтобы мои воспоминания о тебе умерли. Я хочу, чтобы они жили вместе с нами. Всегда.