Умершее воспоминание

На крыльце, у самой двери, стояла корзина цветов. Цветы были самые разные: розы, лилии, пионы, орхидеи… Я держал корзину в руках и с удивлением рассматривал цветы, когда дверь открылась и с порога мне улыбнулась Эвелин. Я улыбнулся невольно и неосознанно.

— Тут цветы… — растерянно сказал я, мало чего понимая.

— Пожалуйста, оставь их здесь, — сказала моя избранница. — Оставь. Это… от Кендалла.

Её слова мигом меня отрезвели, и я, расширив глаза, посмотрел на цветы. В голову сразу же ударили воспоминания о многочисленных букетах, которые Маверик дарил Чарис ещё в те далёкие времена, когда мы с ней были вместе… В сердце закралась знакомая и ненавистная ревность. Мои глаза вспыхнули, и я, бросив корзину на пол, вошёл в дом. Эвелин заметила, что я рассердился, но поспешила сразу же остудить мой пыл: она слегка приподнялась на цыпочках и поцеловала меня в губы.

— Он сам их принёс? — спросил я холодным тоном, поначалу нисколько не смягчившись от её поцелуя.

— Нет, их привёз курьер… В корзине записка.

Я вырвал из цветов листок бумаги и, даже не читая его, разорвал на маленькие кусочки. Затем я сердито пнул корзину, та слетела с крыльца, и цветы рассыпались по земле. Захлопнув дверь, я посмотрел на Эвелин. Мою грудь разрывало от смешанного чувства гнева и ревности.

— Почему ты злишься? — спросила меня моя избранница, с каким-то сожалением глядя мне в глаза. — Нужно позволять людям выражать их собственные чувства…

— Да кому нужны чувства Кендалла? — резко задал вопрос я. — Мне? Может, тебе?

— Нет, но ты не можешь запретить ему…

Я тяжело вздохнул и, отвернувшись от неё, прижался лбом к двери. «Подлец, подлец, подлец, — мысленно твердил я, совсем забывая, что снова считал Кендалла своим другом и переживал за него так, как и прежде. — Как он мог? Разве он не понимает, что делает?..»

— На самом деле это хорошо, — сказал я, внезапно сбросив с себя бремя злости, и снова повернулся к Эвелин, — это хорошо, что ты не приняла цветы…

Теперь, глядя на неё, я не мог понять, как ещё две минуты назад ко мне могли приходить такие страшные мысли, как я мог только думать о том, чтобы оставить её, оставить её одну?

Все мрачные размышления отступили в темноту, и я, подойдя к своей возлюбленной, с нежностью обнял её.

— Я так рад видеть тебя здесь, так рад…

— Я еле дождалась твоего возвращения, — призналась Эвелин, прижимаясь ко мне. — Так странно и непривычно быть дома одной… Хорошо, что ты приехал, дорогой.

Когда она отстранилась, я внимательно посмотрел на неё и почему-то спросил:

— Почему ты называешь меня дорогим и никогда — любимым?

Я с ужасом вспоминал наши с Дианной отношения. Я всегда называл её «милая», а «любимой» не называл потому… потому, что не любил её.

— Потому что дорожить можно только любимыми, — улыбнулась Эвелин, прижав руку к моей щеке.

Я улыбнулся, утешившись и вполне удовлетворившись её коротким ответом. Присутствие Эвелин, её поцелуи и слова заставили меня забыть о тяжёлом дне и дали мне такие нужные силы.

— Боже, как у меня чисто, — не без восхищения сказал я за ужином. — Таким чистым я свой дом не видел с тех пор, как…

Вдруг я оборвал сам себя и как-то виновато взглянул на Эвелин.

— С тех пор, как из него уехала Дианна, — осторожно закончила за меня моя избранница.

— Нет, нет, нет, я не хочу о ней вспоминать, — с жалостью и сожалением в голосе забормотал я. — Я вообще ни о ком не хочу думать, когда ты рядом со мной, и не хочу ни о чём говорить.

— А мне как раз есть, что сказать тебе, — произнесла Эвелин тихо и как будто застенчиво. Её глаза были опущены вниз. — Сейчас, дай мне минутку.

Она, встав из-за стола, ушла в гостиную, и я услышал, как она быстро взбежала вверх по лестнице. Я сидел на кухне один и, глядя в свою тарелку, слабо улыбался. К прежним мыслям я ни на мгновенье не возвращался и боялся к ним вернуться. Они настигали меня только в одиночестве, а это значило, что рядом со мной всегда, всегда должен быть кто-то. Нет-нет, одному мне оставаться нельзя!

Вернулась Эвелин со своей тетрадкой и, сев за стол, с улыбкой посмотрела на меня.

— В последнее время я только и делаю, что думаю о тебе, — сказала она, листая тетрадь. Потом она бросила на меня весёлый взгляд и, перегнувшись через стол, быстро поцеловала меня в губы. — Я сегодня написала пару строк, и они как будто сами собой слились в стихотворение.

Я, не снимая с лица улыбки, смотрел на Эвелин и не мог перестать любоваться ею. Последние дни она сама на себя была не похожа: моя избранница много улыбалась, много говорила и, главное, даже смотрела как-то по-иному. Я был рад видеть её изменения и понимать, что именно я являлся их причиной.

— Между мной и тобой быть не может преграды,

Ведь мы сами творцы дорог жизней своих…

Но судьба — вот творец. И пускай мы не рады,

Но не нам выделять из толпы дорогих.

Мне не хочется думать, что ты не со мною,

И не хочется спать, если ты далеко.

Только жизнь есть стена между мной и тобою…

Как ты думаешь, свергнуть её так легко?

Даже если путь к сердцу мной будет утерян,

Ты наверно останешься там, навсегда.

Да и что не случись, всё не важно — я верю,

Что и стену низвергнуть для нас не беда.

Я готова поверить обману любому,

Я готова шагнуть за тобой в злую бездну.

Хотя рядом с тобой мне не страшен шум грома,

Я боюсь, что однажды всё это исчезнет…

Со вниманием слушая стихотворение, я держал её за руку и смотрел ей в глаза. Они были влажными и блестели такой искренностью, что нельзя было не поверить её словам. Как вообще возможно сомневаться в чувствах Эвелин? Как можно сомневаться, если всё, всё в ней так бескорыстно, если она такая настоящая?

— Не нужно бояться, — сказал я тихо, страшась спугнуть те чувства, что родились у меня в душе. — Ничего не исчезнет. Мы ведь оба верим в нашу бесконечность, правда?

— Правда, правда, — подтвердила моя избранница, кивая. — Что же, совсем ничего не сможет заставить всё это исчезнуть? Даже смерть?

Я, приподняв брови, пожал плечами.

— Если так, — сказал я, — то я не хочу, чтобы кто-то из нас остался без другого хотя бы на мгновенье. Живём вместе — и умираем вместе.

И я, взяв её руку, поцеловал её.

Джеймс решил окончательно, что не будет устраивать вечеринку в честь дня своего рождения. Мы с парнями подумали, что не отметить исполнение Маслоу целой четверти века будет, по меньшей мере, не по-дружески. И за неделю до шестнадцатого числа я, Кендалл и Карлос решили устроить другу вечеринку-сюрприз на яхте.