Умершее воспоминание

Бесконечная ночь, которую я провёл в размышлениях, блуждая среди своих безумных мыслей, сменилась долгожданным утром. Я лежал в своей постели, глядя в потолок, и чувствовал, что во мне не оставалось сил даже для того, чтобы просто закрыть глаза. Но эта усталость была даже приятной: я всё-таки преодолел второй шаг, а это значило, что я стал ещё ближе к своей цели. Пусть я не смог понять Эвелин до конца и всё ещё злился на неё за её обман, но всё же я был несказанно рад видеть её, когда она приехала домой в седьмом часу утра.

— Ты уже не спишь? — спросила моя невеста с усталой улыбкой. Я видел, что она очень устала, но Эвелин всегда старалась скрыть это за хорошим настроением.

— Ещё даже не ложился. Тебя ждал.

— Меня? — с удивлением переспросила моя избранница, расстёгивая пуговицы на блузке. — Зачем?

Я не ответил и осторожно погладил Эвелин по волосам; она наблюдала за мной, в изумлении приподняв одну бровь.

— Хочешь, я приготовлю что-нибудь? — спросил я.

— Нет, ты же знаешь, я стараюсь не есть перед сном. Ты сам уже завтракал?

— Я же сказал, я ждал тебя. Значит, ляжешь спать?

Она, удивлённо глядя на меня, покивала.

— Я тоже лягу, — почти шёпотом проговорил я. — Только давай сначала поговорим кое о чём?

— Логан, — покачала головой моя возлюбленная, на секунду прикрыв глаза, — почему ты такой странный? Что-то случилось?

— Да.

Эвелин стала такой бледной, что сначала мне даже показалось, что она упадёт в обморок. Моя невеста набрала в лёгкие побольше воздуха и всё же устояла на ногах. Она была испугана и вместе с тем взволнованна. Чего же ты так испугалась, милая?

Когда мы легли в постель, я вздохнул и, закрыв глаза, сказал:

— Этим вечером я виделся с Дианной.

Я не видел реакции Эвелин, но точно знал, что в её душе смешались все чувства: она была одновременно рассержена на меня, но в то же время невероятно рада тому, что я заговорил не об этом.

— Ты сказал, что весь вечер будешь дома, — проговорила она.

— Я знаю…

— Зачем тебе было так делать? — повысила голос моя возлюбленная, и я почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, стоящим перед рассерженной мамой. — Зачем ты это сделал? Особенно после того, как я сказала тебе… как рассказала тебе обо всём!

— Может быть, мне слишком понравилась твоя ревность? — усмехнулся я, но Эвелин даже не улыбнулась. Она, нахмурившись, смотрела вниз и часто дышала.

— Я ведь попросила тебя… Я попросила, а ты специально сделал всё наоборот, к тому же солгал. Ты не уважаешь моих чувств.

— Возможно, у меня и было в мыслях немного подразнить тебя, но Эвелин, теперь я так жалею об этом…

Она тяжело вздохнула и отвернулась от меня. Слегка приобняв её, я подвинулся ближе и, нахмурившись, проговорил ей на ухо:

— Это ещё не всё.

Эвелин отстранилась и посмотрела на меня; в её глазах я видел и испуг, и укор, и обиду.

— Мы почти, — начал я, затаив дыхание и чувствуя, что не могу смотреть в эти глаза, — почти-и-и… Мы почти поцеловались.

Из груди моей невесты вырвался всхлип; она резко откинула одеяло и встала на ноги. Я виновато опустил голову.

— Зачем ты делаешь это, Логан? — почти в истерике спрашивала она, указывая на меня пальцем и заставляя ещё больше чувствовать свою вину. — За что ты так меня мучаешь, за что? Что я тебе сделала?!

— Ты просто не видела её, любимая… Дианна сказала мне, что всё ещё любит меня, а мне захотелось просто пожалеть её и утешить хоть чем-то. Это так тяжело объяснить… Я думаю, ты должна понять, неужели ты никогда не чувствовала ничего подобного по отношению к Кендаллу?

Мой вопрос мгновенное остудил и успокоил её. Эвелин замерла и, остановив на мне свой виноватый взгляд, молча вытерла слезу. Её глаза словно упрашивали больше не истязать её и прямо рассказать обо всём том, что мне было известно. «Не так быстро, — отвечал я на её безмолвную мольбу. — Боль за боль. Тебе придётся немного потерпеть».

— Для чего ты мне всё это рассказываешь? — прошептала она.

— А лучше было бы молчать? — почти рассмеявшись, спросил я. — Прости меня за это, но я думал, ты должна знать о таком. Я правда сожалею, что всё так получилось.

Какое-то время моя избранница стояла ко мне спиной, всхлипывая и стараясь успокоиться. Я наблюдал за ней, ни о чём не думая, и даже не пытался её утешить. Помнится, несколько лет назад я ни за что не хотел оправдываться перед Дианной, когда она допрашивала, где и с кем я был… Однако перед Эвелин я оправдывался всегда. Даже если она ещё не знала о том, что я сделал, я уже лежал у её ног и просил прощения. Как это называть: моей слабостью или силой любви?

Уже через несколько минут мы с Эвелин снова лежали рядом; я обнимал её, а она молча прижималась ко мне.

— Злишься? — спросил я, виновато сморщив нос.

— Не буду врать, что не злюсь… Но могу понять. — Эвелин посмотрела на меня, её глаза блестели. — Только я хочу, чтобы ты…

— Я больше никогда не позвоню ей, — оборвал я свою невесту. — Я знаю, это глупо. Тем более, я сильно сомневаюсь в том, что она сама захочет когда-либо со мной встретиться… Всё вышло слишком неловко.

Она медленно приблизилась ко мне и поцеловала в щёку.

— Спасибо, что рассказал, дорогой, — прошептала она. — Честность важнее желания сохранить отношения молчанием.

— Честность вообще важнее всего. Скажи, если однажды ты меня разлюбишь, ты мне в этом признаешься?

Эвелин грустно улыбнулась и сказала:

— Разлюбить невозможно. Моя любовь умрёт только вместе со мной.

— А мне кажется, что я уже мёртв, но моя любовь всё ещё живёт. Только она и заставляет меня дышать, хотя я чувствую, что она меня и убила… — Немного помолчав, я вздохнул и сказал: — Так что любовь вместе с человеком не умирает. По крайней мере, не всегда.

Она какое-то время молчала, потом тихо спросила:

— Если ты мёртв, то что внутри тебя?

— Ничего. Я уже не человек, а… одно воспоминание.

— Как это?

— Я жив только в памяти других людей… ну и, может быть, в памяти Интернета. В остальном меня просто не существует.

— Если так, — произнесла моя избранница, — тогда ты никогда не умрёшь, и твоя любовь будет жить вечно. Я верю в нашу бесконечность.

Она подняла голову, улыбнулась и поцеловала меня. Я ощутил уже порядком позабытый мною душевный покой, словно я и Эвелин снова были только вдвоём, словно между нами никто не стоял, а всё, что происходило с нами последние несколько недель, оказалось долгим ночным кошмаром. Как бы я хотел проснуться и понять, что всё это было страшным сном!