Умершее воспоминание

Какое-то время я молча смотрел на пенящийся напиток, после чего сказал:

— Наверное, я и сам рад бы был вновь ощутить эти чувства в груди. Но такое ощущение, что там уже всё мертво.

— Не хорони себя раньше времени. Тебе двадцать пять! Ты молодой человек, а не дряхлый старик!

В чём-то Джеймс, конечно, был прав. Возможно, я действительно боялся своих чувств, боялся вновь чувствовать даже элементарную симпатию к другим девушкам. Но я просто не знал, как от этого можно избавиться. Я сделал попытку в ту ночь на корабле, которая не увенчалась успехом, и решил, что больше не стоит пробовать. Но я был не прав. Пробовать стоит — и много раз. Много! Раз за разом, пока не добьюсь того, к чему стремлюсь.

Исколесив добрую половину Соединённых Штатов, в которую вошли такие города, как Нью-Йорк, Атланта, Бостон, Олбани, Остин и Сакраменто, мы отправились в Мексику. Там у нас был запланирован один-единственный концерт в Мехико, после чего мы летим в Бразилию, а затем — в Колумбию. В целом, мы потратим на эту поездку около полутора недели. После Колумбии следует Британия, но перед отправлением на другой континент Мик разрешил нам сделать двухдневный перерыв. Эти выходные мы решили провести дома — в Лос Анджелесе.

После громкого концерта в Боготе — столице Колумбии — мы поехали в местный отель «Моррисон 114» и разошлись по номерам. Вечером у нас было запланировано что-то вроде красной дорожки. Это мероприятие проходило в честь премьеры нового фильма, главную роль в котором играл уроженец Боготы, голливудский актёр Джон Легуизамо. Мне не хотелось идти туда, но Мик считал, что наше появление на этой дорожке жизненно важно и для нас самих, и для всех колумбийцев.

Я решил не ложиться спать после концерта, иначе я мог бы проспать и ковровую дорожку. Поэтому я достал из рюкзака упаковку своего лекарства и, выдавив сразу две таблетки, налил себе стакан воды.

Дверь в мой номер была открыта, а потому я увидел, как мимо прошли Карлос и Алекса. Эта семья любила Мексику, и Алекса не смогла упустить возможность побывать в Мехико. Но после мексиканского концерта она не изъявила желания возвращаться домой, а потому полетела со своим мужем и в Бразилию, и в Колумбию.

— Карлос, помоги же мне с чемоданом! — пожаловалась Алекса, таща за собой большой чемодан на колёсах. — Вообще-то мне не положено носить тяжёлое.

Карлос резко остановился, а Алекса, не увидев этого, натолкнулась на него. Я тоже замер на месте, с изумлением глядя на семью ПенаВега.

— Что? — почти беззвучно переспросил глава семейства.

— Ну, да, — пожала плечами Алекса и заправила прядь волос за ухо, — я не должна носить тяжёлое, если ты хочешь, чтобы я носила твоего ребёнка.

Карлос даже рот открыл. В этом исступлении прошло меньше минуты, после чего Алекса звонко рассмеялась.

— Мой глупый, глупый муж, — со смехом произнесла она и чмокнула Карлито в нос. — Эта шутка звучит уже в сотый раз, а ты по-прежнему ведёшься на неё, как ребёнок.

Он тоже рассмеялся.

— Алекса, — с несерьёзным упрёком в голосе сказал Карлос, — а что, если однажды это случится на самом деле, а я тебе просто не поверю?

— Поверишь. Месяца четыре спустя, когда меня разнесёт, как плюшку.

Я тоже смеялся, наблюдая за ними.

— Ладно, — произнесла Алекса, — я просто хотела, чтобы ты взял мой чемодан.

— Здорово. А нормально об этом нельзя было попросить?

Всё ещё продолжая улыбаться, Карлито взял чемодан за ручку и сказал мне:

— Рано или поздно я сойду с ума. Я просто сойду с ума, Логан.

Когда они ушли, я закрыл дверь своего номера и выпил лекарство. Затем я подошёл к окну и уставился на голубое небо, которое уже начинало кое-где розоветь, и задумался. Я вспоминал Эвелин, наш с ней разговор о сказочных героях, об исполнении желаний и понял, что мне этого не хватает. Да, в этом грубом, лишённом сочувствия мире мне не хватало её детских, немного наивных рассуждений. Разговоры Эвелин заставляли меня верить, что мир ещё ни лишился таких искренних, добродушных людей. И в конце концов я решил, что после приземления нашего самолёта в Лос Анджелесе я сразу же поеду к ней. Если я хочу, чтобы наши отношения развивались дальше, я должен этому содействовать.

В дверь постучали. Обернувшись, я негромко сказал:

— Не заперто.

В номер вошёл Карлос, и я сделал пару шагов ему навстречу.

— Что? — со слабой улыбкой спросил я. — Алексу уже на солёненькое потянуло?

ПенаВега как-то неискренне усмехнулся, и тогда я насторожился.

— На самом деле я здесь по другому поводу, — тихо произнёс Карлито и присел на тумбочку, что стояла у кровати. — Что за таблетки ты выпил только что?

Я бросил испуганный взгляд на упаковку лекарств, что всё ещё лежали на столе, и не сразу нашёлся, что ответить другу.

— После громкой музыки что-то голова разболелась, — пожал плечами я, — решил выпить таблетки. Сейчас боль уже отпустила, не переживай.

На губах Карлоса заиграла улыбка, и он сказал:

— Только не надо держать меня за дурака, Логан. Может, тебе удастся обмануть кого-нибудь из парней: Джеймса, Кендалла, даже Мика, — но не меня.

Я с изумлением смотрел на него, не желая верить, что действительно слышу это.

— Я прекрасно видел, что ты пил эти таблетки не один и не два раза. Перед каждым концертом, перед каждой встречей с фанатами, даже вовремя обеда или завтрака! Неужели у тебя так часто болит голова? Может, лучше стоит обратиться к врачу?

Карлос знал, что эти таблетки не от головы, но иронизировал. А я просто понятия не имел, что можно было ответить, поэтому сдержанно молчал.

Тогда испанец схватил со стола упаковку с лекарством и, поднеся её близко к моему лицу, вспыльчиво спросил:

— Что это за таблетки, Логан?

Я медленно взял из его рук упаковку и вздохнул.

— Они безвредны, — тихо произнёс я, почему-то со стыдом опуская глаза. — Их можно принимать даже без рецепта врача. Они… они просто контролируют выброс адреналина в кровь, уменьшая при этом эмоциональную активность. С их помощью я могу отвечать за всё, что говорю и делаю.

Какое-то время Карлос молча смотрел на меня в упор, после чего со вздохом прошептал:

— Вот как…

— Да. Но они действуют. Правда действуют. Конечно, побочных эффектов не избежать, у меня от этих таблеток появляется жуткая сонливость… Но без них я уже просто не могу.

ПенаВега ходил по номеру, скрестив руки «замком» на затылке.

— Как долго ты их принимаешь?

— Почти месяц.

— Каждый день?

Я безмолвно кивнул, и Карлос, приблизившись ко мне, вырвал из моих рук упаковку таблеток.