Умница для авантюриста

Девушка зашевелилась в своём коконе и издала какой-то странный звук. Но на её лице ничего не отразилось. Она всё так же сидела, не поднимая глаз. Такая бойкая на дороге, сейчас чуть ли не воплощение кроткой невинности. Кто бы подумал: она чуть не свернула шею моему Гессу!

— Ещё шесть лет мне удавалось избегать решения этого вопроса, — заторопился досказать свою историю Орландо. — К счастью, были причины, позволяющие оттянуть неизбежное. А потом… Отец наседал, и я почти смирился. До того дня, когда снова встретил тебя, Рени. И тогда я решил, что поеду и разорву помолвку. Тем более, что обстоятельства сложились как нельзя лучше.

Марселла издала гневное восклицание, и мы наконец-то увидели её глаза — глубокие озёра, полные синевы.

— Разорвать помолвку? Да что ты позволяешь себе, Орландо Фольи?

Сын дона Педро не дрогнул и посмотрел на девушку прямо и открыто. Честно.

— Прости. Но я никогда не был заинтересован в этом браке. Думаю, ты придерживаешься того же мнения. Слишком разные мы. К тому же, однажды ты скажешь мне спасибо, когда поймёшь, какого ярма избежала.

Марселла с грохотом поставила чашку на стол и вскочила на ноги. Её трясло от возмущения.

— Ярмо? Я что тебе, племенная корова? Никогда не думала, что ты такой тупоголовый осёл, Орландо! Жаль, что тебя не убили! Жаль, что Фолионто связал нас!

Звякнув, упала на пол и разлетелась на осколки чашка. На секунду это заставило Марселлу замолчать. Я обернулась. Надо же: это Гесс оказался таким неловким…

— Связал Фолионто? — спросил он, переводя взгляд с девушки на усталого херувима. Орландо обречённо вздохнул. Я даже не думала, что может быть ещё интереснее, чем до этого!

Глава 35. Самый счастливый рассвет

Гесс

— Что значит: связал Фолионто? — переспросил я с настойчивостью маньяка. Тело гудело от напряжения так, что, казалось, все в комнате слышат его вибрацию.

Марселла, запутавшись в одеяле, споткнулась и полетела носом в стол, и только моя молниеносная реакция спасла её от падения. Я усадил девушку на стул, ожидая её ответа. У Орландо опасно сверкнули глаза. В нём билось глухое недовольство. Вот даже как. Приставать к моей Рени для него — в порядке вещей. А прикоснуться к его невесте, на которой он не хочет жениться, — преступление. Если бы не драматический момент, я бы рассмеялся.

— Налей-ка, Джако, всем ещё чаю, — скомандовала Марселла. И я вдруг понял: они с Рени похожи. Не внешне, конечно. А чем-то неуловимым. Внутренним светом. Радостью к жизни. Живостью. Они отличались от безликой массы девиц, что умеют только умирать да падать в обмороки, изображать беспомощных куриц и ханжески закатывать глаза, лицемерно играя в благопристойность. И мне нравились такие девушки?.. Воистину, только ради этого стоило попасть в другой мир, чтобы сорвать пелену с глаз.

— Как, вы говорили, вас зовут? — вперила она в меня свои синие глазищи. Никак не «говорили». Последний раз, кажется, я был уродом в её устах.

— Айгесстидэйзамирз, — представился я своим полным именем, учтиво склонив голову, — но здесь все зовут меня мистером Гессом Тидэем. И прошу прощения за неподобающее поведение на дороге.

Марселла улыбнулась и закатила глаза.

— Будем считать, мы квиты. Я тоже там не веером обмахивалась, а хотела свернуть вам шею.

Я не ошибся. Прямолинейная. Настоящая. А Орландо — полный дурак. Возможно, однажды он поймёт, что за жемчужина ему досталась. Лишь бы не было поздно.

— Итак, что вы говорили о Фолионто?

Девушка сделала глоток чаю, который разлил по чашкам невозмутимый Джако, и кинула насмешливый взгляд на Орландо.

— Здесь, на Фрее, бродит много легенд и сказок, связанных с механическим замком. Он живёт своей жизнью, никому не мешает, но неизменно притягивает к себе внимание. Здесь и на Цилии многие немножко Фольи, и в ком есть хоть капля родственной крови, пусть раз, но крутились вокруг этих стен. Он подпускает к себе. Кого-то ближе, кого-то не очень. А некоторых призывает, и нет тех, кто смог бы отказаться от его зова. Мы с Орландо были из этого меньшинства. Тогда, шесть лет назад. Ему двадцать, мне — едва стукнуло четырнадцать. Но Фолионто позвал, и мы пришли. Жаль, так и не смогли разгадать его загадку. Не сумели распахнуть двери. Увидеть тайну. Орландо, хоть и потомок, и владелец, наверное, не знает: Фолионто зовёт не просто людей. И притяжение не приходит само по себе. Он кличет только пары. Мальчика и девочку. Юношу и девушку. Мужчину и женщину. Лишь так. И никак иначе. Фрейцы говорят: Фолионто позвал, чтобы связать пару. Они считают, что это знак. Что те, кого он зовёт, подходят друг другу идеально. Это своего рода благословение. Он никогда не делает этого дважды. Один-единственный раз. Говорят, замок откроет двери только паре. Влюблённым. Потому что его создали те, кто любили друг друга беззаветно.

Она снова стрельнула глазами в Орландо, но тот не смотрел на девушку. Хмурился. Поглядывал на Джако. Склонив голову, пялился на Рени. Даже не хватило сил злиться на него, потому что после слов Марселлы на меня снизошло спокойствие.

А ещё пришло озарение. Я точно знал, что хочу сделать. Предчувствие, предвидение, блажь — мне было всё равно. Иногда одна-единственная идея захватывает, берёт в плен, и не отпускает, пока ты не реализуешь её. Я просчитывал ходы и выстраивал стратегию, вынашивал план и думал, кто может стать моим союзником.

— Что же касается покушений на тебя, Орландо, — донесся до меня, словно издалека, Марселлин голос, — я подумала и, наверное, знаю, в чём дело.

Усилием воли я вынырнул из своих бурлящих мыслей. Увидел, как подалась вперёд Рени. Как насторожился Джако. Как внимательно посмотрел на девушку горе-жених.

— Недавно моей руки у отца просил другой человек. Не побоялся. Ведь о том, что я помолвлена с сыном самого дона Педро, здесь знают, наверное, даже коты и собаки. Естественно, отец отказал ему. Сказал, что это нерушимое обязательство, дело чести и прочие высокопарные вещи. И получил ответ: нет нерасторжимых обещаний; есть цепь необратимых событий, которые могут всё изменить в одночасье. Никто не понял, что он хотел сказать. Но сейчас, я думаю, он нашёл способ избавиться от самой главной причины, по которой ему отказали.

Марселла криво улыбнулась. Стойкая девочка. Другая бы на её месте уже расплакалась.

— Но раз семья Фольи не умеет держать слово, может, это и к лучшему. Зато ты останешься жив, Орландо. Я позабочусь об этом. Думаю, после моего разговора, больше никто не посмеет обидеть тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив. А раз тебе так неприемлема мысль о том, чтобы связать со мной судьбу, не стоит себя ломать. Может быть, всё к лучшему.

Она встала и, кутаясь в одеяло, зашарила глазами по комнате, пытаясь, наверное, сообразить, где находятся её вещи. Вряд ли они высохли. И, я был глубоко убеждён, что девушке сейчас не стоило уходить.

— Не спешите, — я мягко, но настойчиво усадил Марселлу на стул, — никогда не делайте ничего сгоряча. Возможно, всё не так уж и плохо, как вам кажется.

— Увы, — горько рассмеялась девушка и провела рукой по всклокоченным тёмным кудрям, — я бы хотела обмануться, но я же вижу…

Она посмотрела на Рени, и столько тоски было в её взгляде, что даже камень смягчился бы. Но Орландо, кажется, из могильной плиты сделан. Молчал. И на лице его никаких чувств не отразилось, кроме задумчивости. Он тоже о чём-то думал своём — слишком глубоко, чтобы улавливать нюансы.