Умница
Шрифт:
И тот и другой план состояли всего из пары страниц текста. Чтобы файлы не потерялись и не перепутались, Нина завела для них отдельный каталог под названием: «Варианты проекта ввиду кризиса» и сделала приписку: «Наихудший вариант – План Б; наилучший вариант – План В».
Она успела набрать оба файла, но, когда включила принтер, позвонил Синицын.
– Нина Евгеньевна, зайдите в мой кабинет.
– Геннадий Викторович, можно я приду через пять минут? Мне тут нужно кое-что распечатать…
– Нет, будьте добры, зайдите сейчас.
Тон Синицына показался
Нина открыла дверь в кабинет начальника службы безопасности.
– Геннадий Викторович, мне нужно срочно подготовить для Павла Михайловича две бумаги. Это минутное дело…
– Садитесь, Нина Евгеньевна.
Синицын указал на стул, стоявший перед его столом.
Недоумевая, Нина подчинилась.
– Нина Евгеньевна, я задам вам несколько вопросов и прошу вас отвечать предельно точно.
– Но, Геннадий Викторович…
Синицын остановил ее жестом. Он действительно переменился: был официален и сух, вел себя как начальник, каковым действительно являлся для Нины.
– Скажите: когда вы в последний раз видели Клару Федоровну Павленко?
– Клару Федоровну?.. – Нина удивилась. – А причем здесь…?
Синицын ждал.
– Кажется, недели три назад.
– При каких обстоятельствах?
– Мы вместе обедали в буфете.
– О чем вы с ней говорили?
Нина не выдержала:
– Геннадий Викторович, объясните, наконец, в чем дело?
Синицын смотрел на нее пристальным взглядом, в котором не было ни тени доброжелательности.
– Отвечайте на вопрос.
Обескураженная, Нина проговорила:
– Ну, я не помню… Ах да, это было накануне заседания правления, говорили об этом.
– Что вам сказала Клара Федоровна?
– Я не помню. Честное слово, не помню…
Но Синицын заставил Нину вспомнить слово в слово все, что сказала тогда секретарша. Потом он стал расспрашивать о других случаях, когда женщины встречались и беседовали. Его интересовала каждая мелочь.
Начальник службы безопасности спросил, не общалась ли Нина с Кларой Федоровной помимо работы, не знакома ли она с ее родными или друзьями.
– У нее есть только сын Стас, а друзей, кажется, нет. Во всяком случае, я никого не знаю. Я виделась с Кларой Федоровной только здесь…
Синицын явно не собирался прекращать свой допрос, но ему позвонили. Голос в трубке был громким – Нина узнала Самсонова. Очевидно, он вызывал Синицына к себе.
– Сейчас буду, – сказал Синицын в трубку, а Нине велел: – Возвращайтесь к себе и ждите.
Он выпроводил Нину из своего кабинета, запер его и поспешил к приемной директора.
Нина была в растерянности. Она понимала, что на директорском этаже что-то стряслось, но причем тут она? Ей нужно было только доложить Павлу Михайловичу свои новые предложения, хотя бы в нескольких словах объяснить суть дела. Синицын, видимо, не собирался ей в этом помогать.
Главное, Самсонов был у себя, а не в разъездах. Поколебавшись, Нина подошла к приемной.
Открыв дверь, она увидела на месте Клары Федоровны
незнакомую женщину. Женщина набирала что-то на компьютере. До Клары Федоровны ей в этом деле было далеко. Марины на месте не было.– Вы к кому?
Нина решилась.
– Я на минуту, – бросила она деловито и шагнула к двери в кабинет директора, откуда слышался голос Самсонова.
Новая секретарша кинулась было ей наперерез, но не успела. Нина распахнула дверь.
Посередине директорского кабинета в кресле сидела Клара Федоровна. Нину поразил ее вид: всегда подчеркнуто аккуратная, секретарша на этот раз была растрепана, всклокочена, с растекшейся косметикой и опухшими глазами.
Над секретаршей, спиной к Нине, склонялся Самсонов.
– Клара, идиотка чертова, как ты могла?! – кричал он.
В голосе Самсонова, несмотря на бранные слова, слышался надрыв и боль.
Нину заметил стоявший рядом с директором Синицын. Он замахал руками: «Уходите!» Но Нина, пораженная увиденной сценой, стояла как вкопанная. Новая секретарша, появившаяся, чтобы выдворить ее, тоже застыла.
– Объясни мне, курица дурная, почему ты мне ничего не сказала? – кричал Самсонов.
Клара Федоровна что-то пробормотала.
– Что? Говори громче!
– М-мне было стыдно…
– А теперь тебе не стыдно?! Скажи, не стыдно?
Клара Федоровна издала какой-то квакающий звук и опять что-то пробормотала.
– Что? Не слышу!
– М-можно открыть окно?.. Не могу дышать…
Павел Михайлович шагнул к окну, одним рывком растворил его.
Когда он обернулся, Клара Федоровна оказалась рядом с ним. За одну секунду она вскочила с кресла, метнулась к окну и взобралась на подоконник.
У Самсонова была плохая реакция, но он успел ухватить женщину за руку, когда та шагнула с подоконника наружу, в пространство. Самсонов поймал ее за вторую руку и втащил обратно. Здесь вместе со своей секретаршей он повалился на пол кабинета.
Клара Федоровна колотилась в судорогах, издавая нечеловеческие звуки. Глаза ее бешено закатились, изо рта шла пена.
Самсонов сидел рядом с ней на полу. Он приподнял голову обезумевшей женщины, пристроил к себе на колено, широкой ладонью погладил по волосам.
– Клара, Клара, какая же ты дура…
Только теперь Самсонов заметил Нину.
– Нина, вы что здесь делаете?
– Я… Мне нужно было с вами обсудить один вопрос.
Лицо Самсонова было искажено страданием. Он только махнул рукой:
– Не сейчас! Видите, что тут творится…
Синицын шагнул к Нине и, взяв за локоть, выпроводил ее из кабинета.
– Синицын! Скорую, срочно! – крикнул ему вслед Самсонов. Потом, через секунду, донеслось: – Не надо скорой. Я сам ее отвезу.
Выведя Нину из приемной, Синицын сказал:
– Нина Евгеньевна, думаю, вы понимаете: то, что вы здесь увидели, нужно забыть. Никому ни слова.
– Я понимаю, – пробормотала Нина, хотя была совершенно обескуражена и не могла осознать увиденную сцену. Она понимала только, что произошло что-то ужасное.