Ундервельт. Западня

Наган продолжил изучать содержимое рюкзака, обнаружил два мешка, в одном — склянки с зеленой жидкостью, во втором — с синей, огромный ключ, сказочный, как у Буратино — в нем содержалась программа, которая уничтожит эту версию Нагана и Ундервельт вместе с его обитателями. Не исключено, что и он погибнет. Нестрашно, лишь бы Яне помочь.

А ведь какая замечательная была идея — создать искусственный рай, населить его людьми, подарить им вечную жизнь и тела, какие им захочется! Но нет, человек имеет свойство изгаживать любую даже самую прекрасную задумку.

Наган глубоко вдохнул, выдохнул, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли и разработать план действия.

Первое. Отыскать Тарасова и побеседовать с ним втайне от Краско.

Второе. Узнать, следит ли заказчик за каждым его шагом, слышит ли разговоры, смотрит ли его глазами. Проще всего смоделировать смертельно опасную ситуацию. Например, найти ловушку, о которых говорил Краско, и, переписываясь с ним, идти туда, упорно ее не замечая. Тогда инвалид точно проявится.

Третье. Или первое — это как посмотреть. Развернуть карту и узнать, где находится Цитадель и как долго туда добираться.

Начался дождь. Капля щелкнула по шлему, скатилась и упала на нос. Наган сфокусировал на ней взгляд, но она шлепнулась на губу. А ведь это ненастоящая капля! Набор нулей и единиц. Или нет? Или разум, попав в пустоту, начинает творить «по образу и подобию» привычного мира? Ощущения-то вполне реальные.

Капли затарабанили по шлему.

Наган предполагал, что его пустят в расход, как только он выполнит свою функцию — найдет Тарасова. Главное правило при выполнении контртеррористических операций — не вести переговоры, а он играет по правилам террористов.

Или нет?

Вдруг они решат, что и Яна много знает? Как он поможет ей отсюда? По спине продрал мороз. Наган ухватился за мысль, что Краско ни при чем, он хороший парень, просто странный.

Получается, Наган одним своим существованием подводит под удар всех, кого любит. Правильнее было застрелиться, когда его уволили из органов по статье.

За свою жизнь Наган не боялся, он сбился со счету, сколько раз хоронил себя. У него был единственный страх: что Яна умрет первой, и его жизнь станет бессмысленной, как скорлупа выеденного яйца.

Он ощутил себя волком, угодившим в капкан во время облавы. Вдалеке грохочут выстрелы загонщиков, обнаруживших его нору, а он не в силах помочь волчице и волчатам.

Собрав волю в кулак, Наган заставил себя сосредоточиться на цели. Открыл карту, сориентировался по сторонам света, прикинул, что нужная ему Цитадель примерно в часе ходьбы, и зашагал туда.

Желаемое и действительное конфликтовали. Он ожидал, что превратится в плоскую картинку, но чувства говорили, что тут все настоящее.

Под ногами хрустела опавшая хвоя, протяжно, на одной ноте пиликал кузнечик. Огибая замшелое болото, Наган заметил… Как будто роилась красноватая мошкара. «Ловушка, — вспомнил он. — Самое время проверить, что может Краско в виртуале».

Наган достал зеркало и, не спеша двигаясь к ловушке, написал:

«Мне от тебя нужен план Цитадели».

Ответ пришел сразу же:

«Она возникла без нашего вмешательства, я не знаю, что там».

Почему-то Наган ему поверил, глянул вперед, зацепив ловушку боковым зрением и все еще шагая туда.

«Слышу голоса. Местные агрессивны?»

«Всякие бывают, — ответил Краско. — Есть игровые, есть неигровые. То есть оцифрованные и цифровые. Понятно?»

Щеку будто бы обожгло горячим дыханием — Наган приблизился к ловушке метров на пять, еще шаг, и его поджарит. Раз Краско не реагирует, значит, не видит, что происходит, уже легче.

«Понял, спс, отбой».

Наган подошел к сосне, похлопал по месту, где должен быть нагрудный карман, и выругался, не обнаружив сигарет. Ничего, злее будет.

Ступал он по возможности бесшумно, принюхивался, приглядывался, прислушивался к каждому звуку, не уставая удивляться реалистичности рукотворного мира: шуршали насекомые и мыши, с болота тянуло прелью, кричал то ли сокол, то ли ястреб.

Услышав бормотание, Наган напрягся, теперь он ступал с особой осторожностью, а в голове крутились мысли о том, почему Краско не сделал его персонажа неубиваемым. Неужели у Ундервельта уже сформировались свои законы, которые нельзя нарушить даже извне.

Бормотание усилилось. Наган переместился из лесу в заросли сирени, окружающие разваленные домики, слишком маленькие, чтобы быть человеческими. Выглянув из засады, он сразу же пригнулся, и вовремя: стрела просвистела над головой, расколошматив листья.

Стрела — не пуля. Кусты послужат неплохой защитой.

— Прекратить стрельбу! — крикнул Наган. — Свои!

— Мигель? Ты что ли? — ответил кто-то с очень грубым голосом.

— Да ну на хрен, не он это, — пропищали в ответ. — Я видел! Чужак это. Крался, ограбить хотел. А вот выкуси!

Скрытые от взгляда люди зашушукались, их было минимум двое. С полминуты они совещались, и в конце концов кто-то почти по-звериному рыкнул густым басом:

— Ты откуда идешь и зачем?

— С севера, — неопределенно ответил Наган.

— Говорят, сумеречные гномью деревню сожгли. Слышал что-нибудь?

— Чуял запах гари. У вас сигареты есть?

— Ты один?

— Двое нас.

«Мародеры, — сообразил Наган и передислоцировался из кустов за сосновый ствол, приготовился отстреливаться. — Осторожные мародеры».

Контакт произошел, как обычно показывают в боевиках: два мира сцепились в смертельной битве.

— Эй, ты где там? — прорычал тот, с кем Наган разговаривал.

Наган не отвечал, наблюдал за кустами и заметил крадущегося ребенка… тьфу ты — гнома! Натурального гнома с бородой! И двумя кинжалами. И женщину с огромной грудью и арбалетом, они обходили сирень с разных сторон. Плюс еще один в засаде. Трое.

— Сбежал, — вздохнул обыскавший кусты гном. — А жаль. Хорошо прикинутый был чувак.