Упадок и разрушение

– И расходы, - добавила Динги.

– Весьма огорчил меня и неуместный спор мистера Прендергаста с чернокожим спутником миссис Бест-Четвинд. Я десять лет работаю с мистером Прендергастом, но таким агрессивным вижу его впервые. Не к лицу ему это. И уж совсем напрасно вмешался Филбрик. Я, признаться, даже испугался. Все трое страшно рассердились, а все из-за какого-то небольшого разногласия в оценке церковной архитектуры.

– Мистер Чолмондлей такой ранимый, - заметила Флосси.

– Даже чересчур. Он, кажется, решил, что, коль скоро мистер Прендергаст приветствует введение перегородок, отделяющих клирос от нефа, то он расист. Почему вдруг? Не вижу в этом никакой логики. Конечно, мистеру Прендергасту следовало бы поскорее перевести разговор на другую тему, а уж какое отношение имеет Филбрик к церковной архитектуре, совсем непонятно.

– Филбрик не простой дворецкий, - заметила Динги.

– Вот именно, - сказал доктор.
– Дворецкий в бриллиантах! Подумать только.

– Мне не понравилась речь леди Периметр, - сказала Флосси.
– А вам?

– Мне тоже, - сказал доктор, - а уж миссис Клаттербак и подавно. Все эти разговоры насчет забега. Хорошо, что юный Клаттербак показал такие отменные результаты на предварительных соревнованиях.

– И еще она все время про какую-то охоту говорила, - вставила Динги.
– При чем тут охота?

– Леди Периметр не слишком-то разбирается в спорте, - сказал доктор.
– Я и раньше обращал внимание, что женщины ее круга склонны видеть в легкой атлетике сильно ухудшенный вариант лисьей охоты. Что совершенно не соответствует действительности. Не могу взять в толк, почему она так остро восприняла слова мистера Чолмон-длея насчет жестокого обращения с животными. Поистине неуместная обида! Не одобряю и ее реплики насчет либеральной партии. Ведь она же знала, что мистер Клаттербак трижды баллотировался от либералов. Одним словом, разговор получился на редкость неприятным. Когда она уехала, я, признаться, вздохнул с облегчением.

– Какое миленькое авто у миссис Бест-Четвинд, - сказала Флосси, - но зачем она хвастается ливрейным лакеем?

– Лакей еще что, - сказала Динги.
– А вот ее спутник... Представляете - он спросил меня, слыхала ли я о Томасе Гарди.

– А меня пригласил поехать с ним в Рейгейт [14] на воскресенье, - сообщила Флосси.
– Он такой галантный...

– Флоренс, надеюсь, ты отказала?!

– Да, - вздохнула Флосси, - отказала.

Некоторое время шагали молча, потом заговорила Динги:

14

 Старинный город на юго-востоке Англии, центр туризма.

– А что прикажешь делать с фейерверком? Из-за тебя ведь купили.

– Сейчас мне не до фейерверка, - сказал доктор.
– Отложим до лучших времен.

Вернувшись в учительскую, Поль с Граймсом молча уселись в кресла. Оставленный без присмотра, камин еле теплился.

– Итак, старина, - сказал Граймс, - стало быть, конец?

– Конец, - сказал Поль.

– Растаяла веселая толпа?..

– Растаяла.

– И снова тишь да гладь да божья благодать?

– Именно.

– Воспитание леди Периметр оставляет желать лучшего, согласен?

– Согласен.

– А Пренди-то как осрамился, а? .

– Угу.

– Эге, дружище, да ты что-то совсем раскис. Праздничное похмелье? Устал от светской суеты?

– Послушай, - не выдержал Поль.
– А какие, по-твоему, отношения у миссис Бест-Четвинд с этим самым Чолмондлеем?

– Вряд ли она печется исключительно о расширении его кругозора.

– Мне тоже так показалось...

– Похоже, все упирается в добрую старую постель.

– Может быть.

– Не может быть, а так оно и есть. Господи, это что еще за грохот?

Вошел мистер Прендергаст.

– Пренди, старина, - сказал Граймс.
– Ты изрядно подмочил репутацию педагогов нашего заведения.

– К чертовой бабушке педагогов. Что они смыслят в перегородках у клироса?

– Ты только не волнуйся. Здесь все свои. Поставим такие перегородки, какие скажешь.

– Дай им волю, так они и младенцев крестить перестанут. Нет-с, церковь была и будет непоколебимой в вопросах нравственных и духовных. Конечно, зайди речь о проблеме еды и питья, - запинаясь продолжал мистер Прендергаст, - еды и питья, а не крещения младенцев... питья.

И он плюхнулся на стул.

– Печальный случай, - изрек Граймс.
– Очень даже печальный. Пойми же, Пренди, ты сегодня дежуришь, а через две минуты звонок.

– Тили-бом, тили-бом, загорелся кошкин дом!

– Пренди, это ребячество.

– Есть песенки про колокола и про колокольчики - дверные, лесные и пастушьи, про то, как на свадьбе звонят, и на похоронах, и при выносе святых даров.

Поль с Граймсом невесело переглянулись.

– Боюсь, что кому-то из нас придется отдежурить вместо него.

– Еще чего, - сказал Граймс.
– Мы ведь с тобой собрались к миссис Роберте. От одного вида Пренди у меня в глотке пересохло.

– Нельзя же его так бросить.

– Ничего с ним не случится. Больше обычного наши паршивцы хулиганить не будут.

– А вдруг старик застукает его в таком виде?

– Не застукает.

Зазвенел звонок. Мистер Прендергаст вскочил, поправил парик и, опершись о камин, застыл в торжественной позе.

– Молодчина!
– сказал Граймс.
– А теперь ступай к нашим детишкам и немножко вздремни.

Напевая что-то себе под нос, мистер Прендергаст двинулся в путь.

– Так-то оно лучше будет, - сказал Граймс.
– Временами, знаешь ли, я люблю его, как сына. А ловко он врезал этому мавру насчет церквушек, да?

Рука об руку шагали друзья по аллее.

– Миссис Бест-Четвинд приглашала меня навестить ее, когда я буду в Лондоне, - сказал Поль.

– Серьезно? В таком случае желаю удачи. Высший свет и блестящее общество не моя стихия, но если ты до этого охотник, миссис Бест-Четвинд -то, что надо. Какую газету ни откроешь - обязательно на ее фотографию наткнешься.

– Ну и как она получается?
– полюбопытствовал Поль. Граймс с интересом на него уставился:

– Обыкновенно получается, а что ты, собственно...

– Нет, нет, я просто так спросил. Духовой оркестр Лланабы в полном составе расположился в пивной миссис Роберте: перебраниваясь, музыканты делили добычу.

– Вот и трудись "Воины Харлеха" потом священные нечестно давать мне сколько всем кормить свояченицу надо скажите джентльмены, вот как, -обратился к ним начальник станции.