Упрямая гонщица

— Ты должна понимать, что большую часть времени я провожу за границей.

— Но что ты делаешь, когда остаешься дома?

— Я должен быть польщен тем, что ты этим интересуешься?

— Я же учительница, — сказала она, пытаясь нащупать твердую почву. — И привыкла интересоваться жизнью людей. Очень важно проявлять интерес к детям, потому что не все из них растут в благополучных семьях, поэтому мы должны знать, куда они попадают, приходя домой.

— Понятно. Ты поступаешь так со всеми.

— Именно.

— Тогда я разочарую тебя, скорее всего, вполне ожидаемо. Поставщик питания регулярно заполняет мой холодильник разными деликатесами, когда я прошу его об этом. Я просто разогреваю еду в духовке. И все.

Но ведь она пришла сюда не за этим. Лиззи сама не могла понять, почему она продолжает ходить вокруг да около. Почему она становится так слаба и беспомощна в его присутствии? Он не просто привлекал ее физически. Она чувствовала нечто большее. Лиззи вспомнила о том, что ощущала, когда они занимались любовью. Ей было настолько хорошо в его присутствии. Он что-то навсегда изменил в ней, и она больше не могла это отрицать. И как бы это ни противоречило здравому смыслу и холодному рассудку, ей пришлось признать, что она полюбила Луиса.

Элизабет Саманта Шарп — прямолинейная, любящая поспорить, с презрением относящаяся к женщинам, которые готовы посвятить себя полностью мужчине, — совершила невозможное! А он даже не рассматривал возможности построения отношений с ней. Ему нравилась ее самобытность: это было в новинку, ему нравилось заниматься с ней сексом. И все.

— Ладно. Я здесь не для того, чтобы болтать о тебе. Ты сказал, что у тебя есть новости. Выкладывай, что ты разузнал, потому что мне пора уходить.

— Мы так не договаривались.

— В смысле?

— Мы договаривались о том, что ты приедешь ко мне поужинать.

— Ты хочешь сказать, что собираешься насорить на своей идеальной кухне, готовя еду? — Она усмехнулась и нервно хихикнула.

— Я уже подумываю об этом.

— А ты знаешь, как помыть посуду?

— Нет. Именно поэтому я пригласил тебя.

Лиззи рассмеялась. Ей очень хотелось запретить ему дразнить ее, запретить смотреть на нее так, как он это делал.

— Выбирай: индийская кухня, китайская или что-нибудь из «Савоя».

— Не может быть…

— Что именно? Китайская или индийская?

— «Савой». Ведь люди не заказывают еду на дом из «Савоя».

«Я люблю его… Как так получилось?» До встречи с ним Лиззи всегда была хозяйкой своей жизни и умела держать эмоции под контролем.

— Обычные люди мечутся по кухне с кастрюлями и сковородками. Ты знаешь, где они у тебя стоят? Скорее всего, их у тебя вообще нет, а даже если есть, ты не знаешь, как ими пользоваться.

— Это вызов? — томно спросил Луис. — Если да, поверь, я всегда принимаю вызовы.

Ему вовсе не хотелось переходить к обсуждению Ли и Фредди, Николаса и Розы или ее родителей. Впервые в жизни ему просто хотелось насладиться настоящим моментом, в котором он болтал с женщиной, сидящей напротив него, с удивительным блеском карих глаз. Когда речь зашла о вызове, он даже не задумался о своих кулинарных способностях. Главным его вызовом была Лиззи Шарп.

— Спорим, на кухне не найдется ничего, пригодного для готовки ужина.

— Ну, может, жаркое я не приготовлю, но у меня есть то, что хорошо сочетается с шампанским, белым вином, еще масло и… — Луис нахмурился. Он имел слабое представление о том, что находилось в его холодильнике. — Мы отправляемся в магазин.

— Прошу прощения?

— В магазин. Ты вызвала меня на поединок, и я готов доказывать тебе свои способности. Все остальное обсудим за ужином. Не знаю, как ты, а я с удовольствием проветрюсь.

Лиззи хотела возразить, но мысль о том, что она будет сидеть на его кухне и наблюдать, как Луис готовит для нее, возбудила ее настолько, что у нее снова пересохло во рту. Она хотела делать все вместе с этим мужчиной, впитывая как губка каждый миг общения с ним.

— Держи пальто.

— Ты не можешь все время командовать. Я пришла только для того, чтобы узнать новости.

— Да. Но ты бросила мне вызов, и я собираюсь доказать тебе, что способен готовить.

— Ты не должен ничего мне доказывать.

— Правда? — Луис держал ее пальто, когда она надевала его. — Тогда почему мне это так нравится?

Она чувствовала его теплое дыхание на шее, его голос звучал очень задумчиво. Лиззи вся задрожала и сделала шаг вперед, чтобы снова обрести возможность дышать.

Магазин оказался совсем рядом, он поражал ассортиментом экзотических продуктов и различных деликатесов, а цены шокировали Лиззи еще больше. Она с интересом наблюдала за тем, как Луис отправляет в корзинку совершенно случайные несовместимые продукты.

— А ты уже знаешь, что собираешься готовить?

— В подобных ситуациях я предпочитаю экспромты.

— Я уже догадалась.

Час спустя Лиззи сидела на барном стуле в его кухне с бокалом холодного белого вина и тарелкой сырных крекеров. Она скинула туфли и чувствовала себя совершенно расслабленно. Луис был очаровательным, остроумным и забавным, рассказывая, между делом, о местах, которые посещал, и людях, с которыми встречался. Кухня потеряла свой идеальный вид: на столах и на полу валялись кусочки овощей и очистки. Во время жарки во все стороны разлетались брызги. Но он, казалось, ничего этого не замечал.

— Итак… — Лиззи посмотрела на него, когда он наконец подошел к ней с полотенцем на плече и сияющим видом победителя. — Ты не очень знаком с азами готовки.

— Что ты имеешь в виду?

— Большая часть ингредиентов валяется на полу.

Луис посмотрел вниз и нахмурился:

— И как это все здесь оказалось? — Он пожал плечами и посмотрел на нее с беспечной улыбкой.

— Правило первое: убирайся по мере необходимости, иначе готовка закончится полным хаосом.

— Мой хаос вполне упорядочен. А если уйти в гостиную, можно сделать вид, что кухни нет вообще. Еда будет готовиться еще минут пятнадцать.

Лиззи потеряла счет выпитым бокалам вина. Ее голова слегка кружилась.

— Я слишком много выпила, — призналась она, удобно устраиваясь на кожаном диване.

— Всего три бокала.

— И еще один в пабе. Обычно я не пью.

— Закрой глаза и расслабься.

— Я не могу заснуть у тебя.

— Понимаю. Это было бы странно.

Пять минут спустя Луис с удивлением обнаружил, что глаза ее закрылись, а дыхание стало ровным и спокойным. Он испытывал чувство вины, разглядывая ее во время сна, но не мог ничего с собой поделать.