УР

– Неважно, – сказал тот, что моложе, – объяснись, Уэсли из Кентукки. И сделай это хорошо, если ты хочешь увидеть солнце вновь.

На мгновение Уэсли не мог ничего предпринять. Его сознание заполнила простая мысль: меня судят. Затем он прогнал эту мысль в сторону. К нему вернулась злость – бледное подобие той злости, что он испытывал к Кэнди Раймер, но все-таки вполне реальная злость – и это помогло ему собраться.

– Могли погибнуть люди. Почти дюжина. Может быть больше. Это ничего не значит для парней, похожих на вас, но это имеет значение для меня, особенно если одна из погибших оказывается женщиной, которую я люблю. И все это происходит из-за одной пьяницы, которая оправдывает себя, но не решает свои проблемы. И… – Он почти сказал И мы, но вовремя поправился. – И я даже не причинил ей вред. Ударил её немного, но я не мог не сделать этого.

– Вы, люди, никогда не можете не сделать этого, – ответил жужжавший голос из его любимого кресла – которое уже никогда не будет его любимым креслом. – Ваша проблема в девяноста процентов случаев – это плохой контроль над импульсами. Уэсли из Кентукки, тебе никогда не приходило в голову, что для существования законов парадокса есть определенные причина?

– Не приходило…

Существо усилило голос.

– Конечно, тебе не приходило. Мы знаем, что тебе не приходило. Мы здесь именно потому, что тебе не приходило. Это не приходило тебе в голову. И тебе не приходило в голову, что один из людей в автобусе может стать серийным убийцей, тем, кто может убить десятки людей, включая детей, которые могли в противном случае вырасти и вылечить рак или болезнь Альцгеймера. И не доходило до тебя, что одна из этих молодых женщин может родить следующего Гитлера или Сталина, монстра, который может убить миллионы твоих соотечественников на этом уровне Башни. И не доходило до тебя, что ты вмешиваешься в события, происходящие на уровне выше твоего понимания!

Да, он совсем не учитывал все эти вещи. Эллен была тем, что он учитывал. Как Джози Квин была тем, что учитывал Робби. И вместе они думали о других. О детских криках, о том, как из-под их кожи обнажается жир, который стекает по костям и они умирают худшей смертью из тех, какой Бог наказывает страдающих людей.

– Это произойдет? – прошептал он.

– Мы не знаем, что произойдет, – сказало нечто в желтом пыльнике, – вот в этом-то всё и дело. Экспериментальная программа, к которой ты по дурости получил доступ, может увидеть события только на шесть месяцев вперед… в одной узкой географической зоне. Вот так. Затем шесть месяцев тусклого света. После год во тьме. Таким образом, как ты видишь, мы не знаем, что ты и твой молодой друг могли натворить. И так как мы этого не знаем, то у нас нет никаких шансов исправить ущерб, если он был нанесен.

Твой молодой друг. Значит, они знали о Робби Хендерсоне. Сердце Уэсли упало.

– Есть ли какая-то сила, контролирующая все это? Есть, не так ли? Когда я входил в КНИГИ УР в первый раз, я видел башню.

– Все служит Башне, – сказал человек в желтом пыльнике и прикоснулся к отвратительной пуговице на костюме с неким почтением.

– Тогда откуда вы знаете, что я не служу ей тоже?

Они ничего не сказали. Только пристально посмотрели черными хищными глазами птиц.

– Я никогда не заказывал это, вы знаете. Я имею в виду… Я заказал Кайндл, это правда, но я никогда не заказывал тот, что я получил. Он сам пришел.

Наступило длинное молчание, и Уэсли понял, что границы его жизнь заключены внутри этого молчания. По крайней мере, та жизнь, которую он знал. Он мог продолжать некий род существования, если эти два создания заберут его в отвратительную красную машину, но это будет существование во мгле, возможно, тюремная жизнь, и он полагал, что он не сможет сохранить там надолго свое душевное здоровье.

– Мы думаем, что это была ошибка в доставке товара, – сказал, наконец, молодой.

– Но вы не уверены наверняка, не так ли? Потому что не знаете, откуда он пришел. Или кто отправил его.

Еще более долгое молчание. Затем старший сказал:

– Всё служит Башне.

Он встал и протянул руку. Она замерцала и превратилась в коготь. Изменилась вновь и стала рукой.

– Дай его мне, Уэсли из Кентукки.

Уэсли из Кентукки не нужно было просить дважды, хотя его руки тряслись так сильно, что он возился с пряжками портфеля с ощущением, что открывает его целый час. Наконец верх портфеля откинулся и он протянул розовый Кайндл. Создание посмотрело на Кайндл с таким безумным голодом в глазах, что Уэсли почувствовал желание завопить.

– Я думаю, что он уже не заработает никог…

Создание схватило гаджет. На одну секунду Уэсли почувствовал его кожу и понял, что плоть создания имеет свои собственные мысли. Воющие мысли, которые промчались по своим непознаваемым каналам. На этот раз он завопил… или попытался завопить. Из горла вышел только низкий, захлебывающийся стон.

– На этот раз мы дадим тебе уйти, – сказал молодой, – но если что-то подобное случится вновь…

Это еще не закончилось. Так не должно быть.

Они двинулись к двери, полы их плащей издавали отвратительные хлюпающие звуки. Старший вышел, держа розовый Кайндл в своих когтях-руках. Молодой задержался на мгновение, повернувшись к Уэсли.

– Ты понял, как тебе повезло?

– Да, – прошептал Уэсли.

– Тогда скажи спасибо.

– Спасибо.

Существо вышло без слов.

* * *

Он не смог добраться до дивана, или до кресла, которые казались – пока не появилась Эллен – его лучшими друзьями в мире. Он упал на кровать и скрестил руки на груди в попытке остановить дрожь, что била его. Он лежал со светом, потому что не видел смысла выключать его. Он лежал уверенный, что он не сможет уснуть неделю. Возможно, уже никогда не сможет. Его мысли начали расплываться, затем он увидел их жадные черные глаза и услышал голос, сказавший «Ты понял, как тебе повезло?»

Да, сон был невозможен.

И в этот момент сознание оставило его.

VIII Эллен

Уэсли спал, пока будильник не сыграл «Канон в ре» Пахельбеля, разбудив его в девять часов следующего утра. Если это и были сны (розовый Кайндл, женщина на придорожной парковке, низкие люди в желтых пыльниках), то он не помнил их. Все, что он осознавал, было то, что кто-то звонил на его сотовый телефон. И это мог быть кто-то, с кем он очень хотел поговорить.

Он вбежал в гостиную, но звонки прекратились до того, как он сумел вытащить телефон из портфеля. Он открыл его щелчком и увидел У ВАС ОДНО НОВОЕ СООБЩЕНИЕ. Он открыл его.

«Здорово, приятель, – сказал голос Дона Оллмана, – тебе лучше проверить утреннюю газету».

И всё.

Он больше не выписывал «Эхо», но старый мистер Ридпат, его сосед снизу, получал газету. Он сбежал вниз через две ступени и обнаружил газету, которая торчала из почтового ящика. Он потянулся к ней, затем заколебался. Что, если его глубокий сон был неестественным? Что, если его накачали чем-то таким чтобы загрузить в другой УР, где, в конце концов, случилась авария. Что, если Дон звонил, чтобы подготовить его? Предположим, он откроет газету и увидит черную рамку, что тогда?

– Пожалуйста, – прошептал он, неуверенный, кого он умоляет – Бога или ту мистическую темную Башню, – пожалуйста, пусть это будет мой УР.

Он взял газету онемевшими руками и развернул её. Рамка ограничивала всю центральную страницу, но она была синяя, а не черная.

Синий мангуст.

Большая фотография, он никогда не видел раньше фото таких размеров в «Эхо», занимала полстраницы, под заголовком было написано ЛЕДИ МАНГУСТЫ ВЫИГРАЛИ КУБОК БЛЮГРАСС И БУДУЩЕЕ ПРИНАДЛЕЖИТ ИМ!