Урфин Джюс. Черная книга Гингемы

А Виллина… Виллина стояла рядом, сложив руки, и смотрела на эту яростную свалку с легкой, почти нежной улыбкой. В ее мудрых глазах не было ни осуждения, ни желания вмешаться. Лишь тихое, задумчивое любопытство.

– Вот… – прошептала она так тихо, что дерущиеся ее не услышали, – вот это настоящие чувства! Какая страсть… Я уж думала, таких в этом мире и не осталось… Как любопытно…

Она продолжала смотреть, как Урфин Джюс, только что получивший дар обостренного разума, катается по полу с простой деревенской девчонкой. Похоже, представление ей нравилось.

Глава 4. Сон Урфина Джюса

Урфин Джюс покинул дворец Виллины, чувствуя себя одновременно и окрыленным, и униженным. Ноющая боль в туловище, куда его чувствительно приложила кулаком Тильда, и саднящие царапины на лице напоминали о позорной драке. Но где-то в глубине сознания теплилось новое, странное ощущение – мысли стали острее, яснее, словно кто-то протер запыленное стекло в его голове. Черная книга под мышкой казалась теперь не такой чуждой, ее зловещие узоры смутно намекали на скрытый, ужасающий порядок.

– Ну что, искатель разума? – раздался над ухом скрипучий голос Гуамоколатокинта, который дожидался его на ветке ближайшего дерева. Филин перелетел и снова уселся на привычное место на плече столяра. – Обрел ли ты мудрость веков, или только заработал пару синяков от деревенской девчонки? Ух-ух-ух!

– Замолчи, несносная птица! – злобно прошипел Урфин, потирая ушибленное плечо. – Дар Виллины подействовал! Я чувствую… я мыслю иначе!

– О, не сомневаюсь, – язвительно протянул филин, покачиваясь на плече Урфина в такт его шагам. – Мыслишь иначе… Вопрос лишь – лучше или хуже? Уверены ли мы, Урфин, что добрая волшебница прибавила тебе ума? А вдруг она просто… переставила то, что было? Или, чего доброго, отняла что-нибудь важное? Например, остатки здравого смысла?

– Прекрати! – рявкнул Урфин. – Я стал умнее, и это главное! Скоро я постигну тайны книги!

– Постигнешь, постигнешь, – не унимался Гуамоколатокинт. – Быть может, даже слишком хорошо для твоего же блага. Расскажи-ка лучше, как прошла встреча с прелестной Тильдой? Не предложила ли она тебе еще уроков… э-э-э… хороших манер? Ух-ух!

Всю обратную дорогу филин не умолкал, отпуская колкости и насмешки по поводу драки Урфина и сомнительной пользы обретенного им «великого ума». Столяр сначала огрызался, потом пытался не обращать внимания, но монотонное скрипучее «ух-ух» и едкие замечания действовали ему на нервы. К вечеру, когда они покинули солнечные владения Виллины и снова вступили под сень более привычных, сумрачных лесов, Урфин чувствовал себя совершенно измотанным.

Завидев раскидистый старый дуб с могучими, узловатыми ветвями, похожими на костлявые руки древнего исполина, Урфин решил сделать привал.

– Все, хватит! – бросил он филину. – Лети на свою ветку и дай мне отдохнуть. Твое уханье хуже скрипа несмазанной пилы.

С этими словами он опустился на мягкий мох у корней дуба, положил рядом книгу Гингемы и, несмотря на внутреннее беспокойство, вскоре погрузился в тяжелый, беспокойный сон.

И привиделся Урфину Джюсу странный, яркий и пугающе подробный сон. Снилось ему, будто не было никакой черной книги, а нашел он в своем огороде, после бури, удивительные растения, из которых получилось сделать волшебный порошок. И этим порошком он, Урфин, оживил… деревянных солдат! Целую армию неуклюжих, но сильных и свирепых дуболомов, с капралами из красного дерева и блестящим палисандровым генералом Ланом Пиротом во главе.

Он видел, как повел эту армию на завоевание Голубой страны, как легко подчинил себе робких Жевунов. А потом – как обуяла его гордыня и жажда большей власти, и он двинулся на сам Изумрудный город. Снились ему трудности похода – овраги, река, коварные птицы Кагги-Карр, но вот он уже под стенами города! Осада, хитрости Страшилы, горящая солома… Но потом – подлая измена толстяка Руфа Билана, и вот он, Урфин Джюс, сидит на изумрудном троне Гудвина, провозгласив себя Урфином Первым, могущественным Королем!

Но радость победы была недолгой. Ему снилось, как вернулась девчонка Элли со своим одноногим дядюшкой-моряком, как освободила она Страшилу и Железного Дровосека, как объединила против него всех – и Льва, и Мигунов, и даже трусливых жителей Изумрудной страны. И вот – решающая битва на поле, грохот нелепой пушки, паника его непобедимых дуболомов, предательское лассо моряка, свист и улюлюканье толпы… Позорное поражение!

Урфин проснулся в холодном поту, сердце бешено колотилось. Сон был так ярок, так реален! Он сел, озираясь по сторонам. Рядом темнел ствол дуба, на ветке не спал Гуамоколатокинт, его глаза тускло мерцали в предрассветных сумерках. Рядом лежала черная книга, немая и зловещая.

Сон… Но какой! Джюс потер лоб. Его новый, обостренный ум лихорадочно заработал, перебирая образы ночного кошмара. Деревянные солдаты… армия… завоевание…

– Нашел! – вдруг воскликнул Урфин так громко, что филин на ветке встрепенулся. – Я знаю, как обрести власть! Я понял!

– Неужели? – лениво отозвался Гуамоко. – И какая же гениальная мысль посетила твою голову на сей раз? Озарение снизошло?

– Да! Деревянные солдаты! – глаза столяра горели лихорадочным блеском. – Я сделаю себе армию из дерева! Сильных, неутомимых, бесстрашных воинов! Я оживлю их… найду способ! И тогда я завоюю Голубую страну, а потом и Изумрудный город! Я стану правителем всей Волшебной страны! Вот для чего мне нужен был острый ум – чтобы придумать такой план!

Гуамоколатокинт издал звук, похожий на сухое покашливание. Если бы филины умели смеяться, это был бы именно смех – тихий, презрительный, полный яда.

– Деревянные… солдаты? – переспросил он, медленно поворачивая голову. – И это все, Урфин? Весь плод твоего «обостренного» разума? Ты увидел во сне путь завоевателя и решил повторить его наяву? Ух-ух-ух! Воистину, Виллина превзошла саму себя!

– Что ты мелешь? – вскипел Урфин. – Это великолепный план! С такой армией…

– С такой армией ты закончишь очень плохо, – ледяным тоном прервал его филин. – Тебя разобьют, Урфин Джюс. Твоих деревяшек сожгут или распилят на дрова. А тебя самого будут гнать камнями и насмешками. Зачем тебе это? Зачем завоевывать город, жители которого будут тебя ненавидеть и мечтать свергнуть? Зачем сидеть на троне, зная, что за каждым углом тебя ждет кинжал или яд? Это не власть, Урфин, это – жалкая пародия.

– Но как же иначе? – растерянно пробормотал столяр. Пыл его несколько поугас под холодным душем рассуждений филина.

– Иначе, человек, иначе, – вкрадчиво проговорил Гуамоко, и в его голосе появились новые, шипящие нотки. – Зачем брать силой то, что можно получить добровольно? Зачем стучать в ворота, если можно сделать так, чтобы их открыли изнутри… с радостью?

– Добровольно? Чтобы жители Изумрудного города… сами попросили меня стать их правителем? Не смеши меня, птица!

– Я и не смеюсь, Урфин. Я предлагаю тебе путь к истинной власти. Не власти грубой силы, которую легко сломить, но власти над умами. Власти страха, сомнения, отчаяния. Ты хочешь править? Так сделай так, чтобы они нуждались в тебе. Чтобы они видели в тебе единственное спасение от ужаса, который ты сам же и нашлешь на них.

Филин помолчал, давая словам проникнуть в сознание собеседника.

– Твои руки искусны, Урфин. Ты можешь создавать не только столы и скамейки. Ты можешь создавать… страх. Используй свое ремесло. Используй знания, что дремлют в этой черной книге. Не солдат делай, Урфин. Делай идолов, обереги, жутких кукол… Расставь их по стране. Пусть они шепчут по ночам, пусть их тени пляшут на стенах домов. Пусть Жевуны и жители Изумрудного города начнут бояться собственной тени. А потом… потом явишься ты. Не как завоеватель, но как избавитель. Как единственный, кто знает древние секреты и может противостоять неведомой угрозе. Они сами придут к тебе, Урфин. Сами падут на колени и будут молить тебя о защите. Вот это будет настоящая власть.