Урфин Джюс. Черная книга Гингемы

Но это был не волшебник Гуррикап. Это было… что-то иное. Нечто невообразимое, чудовищное, не имеющее четких очертаний. Существо размером с гору, клубящееся, как грозовая туча, состоящее из переплетения огромных, слизистых щупалец на голове, мощных лап с изогнутыми когтями и гигантских перепончатых крыльев, которые простирались, казалось, до самых звезд. Оно не стояло на земле – оно вырастало из нее, и горы вокруг были лишь складками его нечестивой плоти. Оно издавало низкий, гудящий звук, который ощущался не ушами, а всем телом, проникая до самых костей и вызывая первобытный, леденящий ужас.

Урфин смотрел на это порождение космического ужаса всего несколько секунд, но эти секунды показались ему вечностью. Его разум не мог вместить увиденное. Чувство абсолютного, всепоглощающего страха и собственной ничтожности захлестнуло его. Он почувствовал, как сознание меркнет, как тьма смыкается над ним…

…Он очнулся на полу своей мастерской. Голова раскалывалась, во рту был привкус пепла. Филин сидел на верстаке и невозмутимо чистил перья.

– Ну что, Урфин? – спросил он без тени сочувствия. – Увидел своего Гуррикапа? Понравилось зрелище?

Урфин с трудом сел, дрожа всем телом. Воспоминание об увиденном было таким ярким, что его снова замутило.

– Это… это был не Гуррикап… – прошептал он пересохшими губами. – Это было… чудовище… Огромное… как гора… Щупальца… крылья… Оно…это немыслимо!..

Гуамоколатокинт перестал чистить перья и посмотрел на Урфина долгим, странным взглядом.

– Значит, ты видел Его, – тихо проговорил филин. – Того, кто был здесь до Гуррикапа. Того, чьи сны породили этот мир… и чей гнев может его уничтожить. Легенды лгут, Урфин. Или говорят лишь малую часть правды. Волшебник великан не создал эту страну. Он лишь… ограничил ее. Поставил барьеры, чтобы удержать то, что дремало здесь миллиарды лет назад, когда Земля была юной. И ты, человек, только что заглянул в лицо этой первозданной силе.

Филин помолчал, позволяя осознать услышанное.

– Я предупреждал тебя, что это опасно. Твой разум коснулся бездны. Радуйся, что не сгинул в ней окончательно. Теперь ты понимаешь, с какими силами имеешь дело? Теперь ты понимаешь, что скрыто в этой книге?

Урфин Джюс молчал, потрясенный до глубины души. Увиденное и слова филина перевернули все его представления. Власть… он искал власти над жалкими Жевунами, над Изумрудным городом… А здесь, рядом, дремала сила, способная играючи уничтожить целые миры. И черная книга была ключом к этой силе. Или дверью в безумие.

– Что… что мне теперь делать? – наконец прохрипел он.

– Отдохни, Урфин, – неожиданно мягко сказал Гуамоколатокинт. – Приди в себя. А потом… потом мы продолжим. Теперь ты знаешь истинный масштаб игры. И мы будем играть по-крупному.

Глава 7. Тень над Волшебной страной

Прошли недели с тех пор, как Урфин Джюс вернулся в свою мастерскую с мешком невзрачных Камней Эха. Под руководством Гуамоколатокинта, чьи желтые глаза горели теперь странным, предвкушающим огнем, столяр приступил к исполнению коварного плана. Он больше не думал о грубой силе деревянных солдат и поиске оживляющего их порошка; его новый, обостренный разум жаждал иной власти – власти над душами, власти, рожденной из страха и преклонения перед его могуществом.

Следуя нечестивым схемам из черной книги, Урфин и филин определили несколько дюжин точек по всей Волшебной стране – укромные рощи, заброшенные руины, глубокие овраги – места, где, как шептала книга, пересекались невидимые силовые линии мира. Под покровом ночи, когда Волшебная страна спала, Джюс, используя обретенную способность к левитации мелких предметов (чтобы не оставлять следов), или же поручая это филину, тайно размещал в этих точках отшлифованные Камни Эха. Самые крупные и тщательно обработанные камни остались в его мастерской, образуя центр зловещей паутины.

Поначалу ничего не происходило. Волшебная страна жила своей обычной жизнью: Жевуны плакали по пустякам, Мигуны стучали молоточками в своих мастерских, Болтуны без умолку трещали, а в Изумрудном городе Страшила Мудрый вершил свой справедливый суд. Урфин метался по мастерской, терзаемый сомнениями.

– Ты уверен, что это сработает? – то и дело спрашивал он филина. – Камни лежат, но ничего не меняется! Может, книга лжет? Или я что-то сделал не так?

– Какой же ты нетерпеливый человек, – укорял его Гуамоколатокинт. – Тонкие влияния требуют времени. Паук не сразу ловит муху – сначала он плетет паутину. Наша паутина раскинута. Жди.

И Урфин ждал. А потом… началось.

Первой дрогнула Голубая страна. Неуловимая тень легла на ее солнечные лужайки. Плач Жевунов изменился – в нем пропала привычная легкая грусть, и появились нотки глухого, беспричинного ужаса и отчаяния. Они стали пугаться собственной тени, вздрагивать от звона своих же бубенчиков, которые теперь казались им зловещим похоронным перезвоном. Ночью им снились кошмары – нелепые, бесформенные, оставляющие после себя липкий, холодный страх. Днем они стали запирать свои круглые домики на засовы, подозрительно косясь на соседей. Добродушные человечки начали прятать еду, шептаться о порче, о дурном глазе, избегать темных углов и лесных опушек.

Затем волна беспокойства докатилась до Фиолетовой страны. Искусные Мигуны вдруг стали неуклюжими. Молотки ударяли мимо гвоздей, тончайшие механизмы ломались без видимой причины, в плавильных печах застывал металл. Мастера начали ссориться, обвиняя друг друга в небрежности и даже злом умысле. Их привычное мигание стало нервным, дерганым. Сам Железный Дровосек, их любимый правитель, почувствовал странную тяжесть в своем шелковом сердце, необъяснимую тоску и подозрительность к своим подданным. Ему казалось, будто невидимая ржавчина разъедает не только его суставы, но и саму душу.

В Розовой стране неумолчная болтовня стала ядовитой. Болтуны, прежде безобидные собеседники, теперь с упоением передавали друг другу злые, искаженные слухи. Старые обиды всплывали на поверхность, мелкие недоразумения разрастались в громкие ссоры. Друзья переставали доверять друг другу. Даже мудрая и добрая Стелла, правительница страны, ощущала необъяснимое уныние, а ее волшебство, обычно такое легкое и светлое, стало даваться с трудом, словно сама магия истончилась, стала серой и ненадежной.

Изумрудный город, сердце страны, тоже не избежал этой психической чумы. Жители, прежде такие беспечные и веселые, стали хмурыми и раздражительными. На улицах то и дело вспыхивали ссоры. Иногда случались и драки. Торговцы на рынке беззастенчиво обвешивали покупателей, стражники стали грубы и придирчивы. Мудрые указы Страшилы встречались с глухим ропотом и плохо скрываемым саботажем. Дин Гиор с досадой обнаруживал, что его великолепная борода собирается сама собой в нераспутываемые колтуны, а Фарамант постоянно терял ключи от городских ворот и очки из своей зеленой сумочки. Смелый Лев, царь зверей, стал подвержен приступам беспричинной ярости и пугал подданных грозным рыком по пустякам. Всех постепенно охватывало безумие.