Урфин Джюс. Черная книга Гингемы

Хуже всего было то, что страх не имел лица. Не было врага, с которым можно было сразиться. Не было злой колдуньи, которую можно было бы облить водой. Была лишь эта гнетущая, всепроникающая атмосфера ужаса и недоверия, расползавшаяся по стране, как плесень в сырых стенах.

Мудрая Виллина в своей Желтой стране и прекрасная Стелла в Розовой пытались бороться с напастью. Они читали свои волшебные книги, произносили древние заклинания очищения, пытались окутать свои земли защитными чарами. Но все было тщетно. Их магия, привыкшая иметь дело с видимыми врагами и понятными проклятиями, была бессильна против этого разлитого в воздухе, иррационального ужаса. Заклинания рассеивались без следа, защитные поля мерцали и гасли. Волшебницы с тревогой поняли, что столкнулись с чем-то древним, чуждым и неподвластным их светлым силам.

И только в одном уголке Голубой страны, в деревеньке Когида и ее самых ближайших окрестностях, жизнь текла по-прежнему. Здесь не было ни беспричинного страха, ни ночных кошмаров, ни всеобщей подозрительности. Жители Когиды слышали тревожные слухи из других областей, к ним прибегали напуганные сородичи, рассказывая о тенях, шепчущих по ночам, о странных существах, и о соседях, сошедших с ума. И чем больше они слышали об этом, тем крепче становилась их вера в Урфина Джюса.

Ведь он жил среди них, угрюмый, нелюдимый, но… защищенный от злой напасти! Его дом, его двор – все было свободно от тени страха. А на плече у него сидел мудрейший филин Гуамоколатокинт, знающий все тайны мира! Значит, это Урфин своей неведомой силой хранит их деревню от общей беды! Он, кого они когда-то сторонились и высмеивали, оказался великим волшебником, защитником!

Жители Когиды стали смотреть на Урфина с благоговейным трепетом. Ему почтительно кланялись, приносили лучшие плоды из садов, свежий хлеб, отборных мышей для его мудрого филина. Урфин принимал дары молча, с угрюмым достоинством, и это лишь укрепляло его репутацию могущественного и загадочного колдуна. Он наслаждался этим новым уважением, этим страхом, смешанным с надеждой. План филина работал безупречно.

Отчаяние охватило Волшебную страну. Правители и мудрецы собирались на советы, но не могли найти причину бедствия. Магия Виллины и Стеллы была бессильна. И тогда, после долгих споров и колебаний, было принято решение, казавшееся безумным еще несколько месяцев назад.

Измученные страхом и неизвестностью, представители всех четырех стран – почтенный старейшина Жевунов Прем Кокус, искусный мастер Мигунов Лестар, словоохотливый, но напуганный Болтун Трещотка и даже сам Фарамант, посланник Страшилы Мудрого, – отправились в Когиду.

Их путь лежал через земли, охваченные тревогой, к единственному островку спокойствия. Чем ближе они подходили к деревне Урфина, тем легче им становилось дышать, тем меньше давил на них бесформенный ужас. Это было одновременно странно и пугающе.

Урфин Джюс, предупрежденный Гуамоко, встретил делегацию в своей мастерской. Он сидел за верстаком, окруженный отшлифованными Камнями Эха, которые тускло мерцали в полумраке, излучая едва заметное напряжение. Филин неподвижно сидел на балке под потолком, его желтые глаза внимательно следили за пришедшими.

– Чем обязан столь знатной делегации? – холодно спросил Урфин, не поднимаясь навстречу.

Делегаты, смущенные и напуганные гнетущей атмосферой мастерской и мерцанием камней, наперебой начали рассказывать о беде, постигшей их земли. Они говорили о необъяснимом страхе, о кошмарах, о раздорах, об увядании волшебства. Они упомянули о бессилии Виллины и Стеллы.

– Урфин Джюс, – с трудом проговорил Прем Кокус, – мы знаем, что ты владеешь древними знаниями, унаследованными от Гингемы… И мы видим, что твою землю беда обошла стороной. Мы просим тебя… помоги нам! Спаси Волшебную страну!

Урфин медленно поднял голову. В его глазах горел холодный, торжествующий огонь. Он долго молчал, наслаждаясь их отчаянием, их униженной просьбой.

– Помочь? – наконец проговорил он. – Вам? Тем, кто всегда презирал меня, считал неудачником, отшельником? Тем, кто смеялся надо мной? Почему я должен вам помогать?

– Мы… мы отблагодарим тебя! – поспешно вставил Фарамант. – Золотом, изумрудами… Правитель Страшила…

– Мне не нужно ваше золото, – ледяным тоном прервал Урфин. – Мне не нужны подачки от вашего соломенного правителя. Если вы хотите моей помощи… если вы хотите, чтобы я использовал свою силу против этой угрозы… то цена будет высока.

– Мы согласны на все! – резко выкрикнул Лестар, не выдержав напряжения.

– На все? – Урфин медленно обвел делегатов тяжелым взглядом. – Хорошо. Я помогу вам. Я развею этот страх. Но взамен… я требую признать меня единственным и полновластным правителем всей Волшебной страны. Страшила, Дровосек, Стелла, Виллина – все должны будут сложить свои полномочия и присягнуть мне на верность. Только так. Только обладая всей полнотой власти, я смогу применить силу, способную одолеть это зло. Вы согласны?

Делегаты замерли, пораженные чудовищностью требования. Передать всю власть этому угрюмому, злобному столяру? Предать своих добрых правителей? Это было немыслимо!

– Но… Урфин… это невозможно! – пролепетал Прем Кокус. – Мы не можем…

– Можете, – отрезал Урфин. – Выбор за вами. Либо вы принимаете мое условие, и я спасаю ваш мир от безумия и распада. Либо вы отказываетесь… и наблюдаете, как все, что вы любите, погружается во тьму. Решайте. Но решайте быстро. Время не ждет.

Он отвернулся к верстаку, давая понять, что разговор окончен. Делегаты стояли в растерянности, глядя друг на друга полными ужаса глазами. Над ними, в полумраке мастерской, тихо ухнул филин Гуамоколатокинт. Паутина была сплетена, и жертвы сами шли в нее.

Глава 8. Последняя надежда

Весть о чудовищном условии Урфина Джюса разнеслась по Волшебной стране быстрее лесного пожара. Отчаяние, доселе бывшее глухим и бесформенным, обрело имя и цену. В Изумрудном городе, в тронном зале, где некогда Гудвин поражал воображение мнимыми чудесами, а Страшила – своей соломенной мудростью, собрался самый мрачный совет за всю историю страны.

Сам зал, казалось, потускнел. Изумруды на троне и стенах теперь отсвечивали холодно и тревожно. Тени в углах казались гуще обычного, и даже яркий свет, льющийся из высоких окон, не мог разогнать атмосферу гнетущей тоски и затаенного ужаса, ставшего невидимым хозяином в этих стенах.

Во главе стола сидел Страшила, Трижды Премудрый правитель. Но его нарисованные глаза были лишены прежнего веселого любопытства, соломенные плечи поникли, а трость с золотым набалдашником он нервно теребил в мягких пальцах. Рядом, тяжело опираясь на свой топор, стоял Железный Дровосек; его блестящая фигура тускло отражала свет, а в движениях сквозила непривычная скованность – он то и дело прислушивался к биению своего шелкового сердца, словно боясь, что оно остановится от разлитого в воздухе страха. Смелый Лев лежал у подножия трона, но его грива не пылала гордостью, а хвост с кисточкой нетерпеливо подрагивал, выдавая внутреннее напряжение; он то и дело тихо рычал на невидимых врагов.

Поодаль сидели Виллина и Стелла. Прекрасные лица добрых волшебниц были бледны и омрачены тревогой. Их сила, питавшаяся светом и радостью Волшебной страны, иссякала под натиском чуждой, темной волны страха. Они чувствовали ее источник, ее злую, расчетливую природу, но их светлая магия не могла противостоять этому всепроникающему шепоту безумия.

За длинным столом расположились делегаты, вернувшиеся из Когиды: старый Прем Кокус, чьи щеки постоянно подергивались, словно он вот-вот разрыдается от ужаса; мастер Лестар, чьи пальцы нервно теребили край камзола; Болтун Трещотка, который на удивление молчал, лишь испуганно озираясь по сторонам; и Фарамант, Страж Ворот, чье лицо под зелеными очками выражало глубокую растерянность. Здесь же были верный Дин Гиор, чья борода казалась седее обычного. Кагги-Карр сидела на спинке кресла Страшилы, взъерошенная и молчаливая.