Уроки, Которые не Выучивают Никогда

— Источник хрономантии. Они довольно редки. — Сильва одобрительно кивнула.

— Идентификация только по внешнему виду. — Тамура подошел к Сильве и положил Источник на стол перед ней. Затем он наклонился и пристально посмотрел на нее. — Я вижу тебя. — Он ухмыльнулся и выпрямился, прежде чем вернуться в камеру и рухнуть на койку.

— Не обращай на него внимания, — проворчал Хардт. — Он безумнее, чем ведро с пауками.

Хардт и Сильва принялись торговаться, а я переключила свое внимание на что-то другое. Я подошла к дверному проему и посмотрела на Ро'шан. Мы были недалеко от дворца, и я могла видеть огромные арки, пересекающиеся высоко вверху. У меня закружилась голова и, в то же время, я почувствовала себя униженной. Я поняла, какими маленькими мы кажемся тем, кто находится так высоко, и какими маленькими кажутся нам те, кто находится так далеко внизу. На самом деле, все зависит от точки зрения. В конце концов цена была согласована, и мне сказали, что это была солидная сумма. По правде говоря, я никогда особо не разбиралась в цифрах, а деньги всегда казались мне средством достижения цели и ничем более. В академии Оррана я в них не нуждалась, и там, в Яме, мы торговали и играли в азартные игры, чтобы получить все, что нам было нужно. Честно говоря, до моего прихода в Ро'шан я никогда по-настоящему не задумывалась о деньгах и о том, как сильно они нам могут понадобиться.

Когда все было согласовано, Сильва вывела нас из тюрьмы, и Хардт с гордостью признался, что частью стоимости Источника был дом в черте города. Теперь мы были жителями Ро'шана, а также беженцами, бежавшими из Террелана, спасая свои жизни. Я шагала за ними по улице, морщась от боли при каждом шаге и уже жалея, что не могу провести еще один день в постели. У меня болело все. Большая часть величия Ро'шана уже стерлась, но, если тебя проткнули мечом на улице, это сказывается на восприятии.

Только что мы вчетвером шли по улице в окружении незнакомых людей, а в следующее мгновение Имико оказалась рядом со мной, как будто она не исчезла раньше, бросив нас на произвол судьбы. Я была зла. Я немного подумала и не могла винить ее за то, что она нас бросила. Но украсть мой Источник во второй раз — совсем другое дело. Было бы разумнее отбросить свою ярость и потратить некоторое время на размышления о том, что заставило ее к нам вернуться. На первый взгляд казалось, что ей нужно держаться подальше от Юна, поскольку там ее подвиги были слишком хорошо известны. Правда была намного хуже. Имико бежала, и мы были не только ее спасением, но и защитой.

Произошел обмен грубыми оскорблениями. Думаю, мы привлекли к себе внимание нескольких прохожих. Конфликт двух землян, по-видимому, был зрелищем для жителей Ро'шана. В конце концов Хардт убедил нас перестать ругаться, встав между нами и подталкивая вперед. В те дни мне было так легко забыть, какой юной была Имико. Или, может быть, дело было просто в том, что я все еще считала себя близкой к ней по возрасту, но хрономантия отняла у меня эти годы.

Сильва ничего не сказала о появлении маленькой воровки, и мы продолжили путь. Дом, в который она нас привела, был небольшим, но вполне подходящим для наших целей, и Хардт заверил меня, что это то, что мы можем себе позволить. Сильва оставила нас там, пообещав вернуться на следующий день. Я была рада этому, у меня все еще оставались вопросы, на которые я бы хотела получить ответы. Как только дверь была заперта, а кровати застелены, я рухнула в свою и заснула. Это был не тот сон без сновидений, которого я желала. Возможно, потому, что впервые за долгое время я почувствовала себя в безопасности, окруженная крепкими стенами и еще более крепкими друзьями, получившая убежище в городе, который мечтала посетить всю свою жизнь. Сссеракис утащил мое подсознание в Другой Мир и показал мне лес, где деревья преследовали тех, кто входил, ползая по земле, как огромные деревянные пауки. Это было место кошмара, существующее в мире кошмаров. Эти деревья не были описаны в Энциклопедии Отерия до того, как я их добавила; они не реагируют на эфирное присутствие Хранителей Источников, поэтому большинство считает их обычными деревьями. Я это исправила. Благодаря Сссеракису я обнаружила более тридцати новых видов монстров и ужасов, обитающих в Другом Мире. Я называю эти деревья скрипунами из-за звука, который они издают при движении. Хотя я бы не советовала их вызывать: скрипунов довольно болезненно переносить, и требуется много дней и много эля, чтобы избавиться от привкуса гнилой древесины во рту.

Сильва пришла на следующий день, когда солнце только показалось из-за горизонта. Я проводила утренние тренировки с Хардтом, насколько это было возможно из-за моих травм. Я думаю, это был символический жест с нашей стороны, мы продолжали традицию, хотя ни один из нас не был в хорошей физической форме. Она принесла с собой кредитный чек, который превратил нас из беднейших людей в бедно одетых богачей. У меня было много вопросов к Сильве, но она не ответила ни на один из них, и я сгорала от желания узнать больше. Кем она была на самом деле? Была ли она настоящей дочерью Ранд или просто сиротой, взятой из приюта? Как получилось, что она явно была землянкой, но все же называла пахт своей сестрой? Почему Прена Нералис назвала ее Аспектом? Что мне нужно сделать, чтобы добиться аудиенции у Ранд? Признаюсь, я была очень взволнована, когда задала этот последний вопрос; не каждый день удается встретиться с богом.

Признаюсь, я никогда не умела обращаться с деньгами, ни тогда, ни сейчас. Тратить их всегда казалось таким простым делом, а копить — таким бессмысленным. Это не совсем хорошая черта для королевы, которая могла бы объяснить скудость моего правления. Хардт взял на себя ответственность за наши средства, и я, конечно, не пыталась его остановить. У нас были другие темы: сумасшедший старик, который едва помнил собственное имя, или молодая девушка, которая уже дважды меня обкрадывала. Некоторые решения действительно принимаются сами собой.

Мы едва успели подсчитать, насколько нам повезло, когда весь город затрясся. Я выбежала на улицу и увидела, что никто не выглядит хоть немного обеспокоенным. По крайней мере, мне так показалось. Мои проблемы с пониманием выражения лица пахтов — это одно, но тарены еще более непостижимы; глаза часто являются самой выразительной частью лица, а у таренов их нет.

Потребовались некоторые разговоры с местными, чтобы понять, что тряска была нормальным явлением, когда якорь снова поднимался. Она продолжалась некоторое время, может быть, полдня, и только моя маленькая группа, казалось, обращала на нее внимание. Я добралась до западного края Ро'шана, где земля кончается и нет ничего, кроме долгого падения. Я подошла к краю так близко, как только осмелилась, хотя тряска казалась там более ощутимой и я держалась несколько осторожнее, чем обычно. Хардт и Тамура последовали за мной, и мы смотрели, как Террелан исчезает за горизонтом. Ро'шан передвигается не особенно быстро, и мы провели там большую часть дня, пока земля не превратилась в тонкую полоску вдали, и внизу мы могли видеть только воду.

Странно это говорить, но я чувствовала себя так, словно убегала от своих врагов, от тех, кого поклялась убить. От тех, кому поклялась отомстить. Думаю, я немного ненавидела себя. Я посчитала себя трусихой, бегущей и прячущейся под юбками Ранд, где терреланцы не могли до меня добраться. Мое желание отомстить только росло вместе с гневом на собственную трусость.

— Я вернусь, — выплюнула я. Я не разговаривала ни с Хардтом, ни с Тамурой, ни даже с Сссеракисом. Я даже не разговаривала с Терреланом, когда он исчез за горизонтом. Я сказала это себе. В произнесенных словах есть сила; произнося что-то вслух, ты каким-то образом делаешь это более реальным, высказываешь мысль миру и заявляешь о ней как о своей собственной. Произнеся эти слова вслух, я дала им обещание, клятву, которую сдержу любой ценой. Я вернусь!

Хардт положил свою большую руку мне на плечо, на этот раз неповрежденное, и кивнул:

— Когда-нибудь.

Тамура удовлетворенно вздохнул, лег на землю и уставился в небо:

— Вся жизнь — это круг. Круг, и еще круг, и еще круг, и…

Ни один из них не понял. Это была не их вина; я оставила половину обещания невысказанным. Однако Сссеракис его услышал; древний ужас был в моей душе и в моей голове, он знал мои мысли так же хорошо, как и я, может быть, даже лучше.

Страх, который мы вызовем, станет достойной пищей, и наша сила возрастет. Я улыбнулась этой мысли. Но не забывай о своем обещании. Ты отправишь меня домой.

Я намеревалась не просто вернуться в Террелан. Я намеревалась его уничтожить. Сжечь империю дотла и увидеть, как император страдает так же, как страдала я. Мне было все равно, чего это будет стоить мне или другим. Это был вопрос мести, справедливости, жгучей потребности поступить с другими так, как поступили со мной. Я хотела увидеть Террелан в пепле и крови, независимо от того, скольких жизней это будет стоить. За мою преданность империи Орран, за все, что она мне дала. Добиться справедливости за обиды, причиненные мне и моим друзьям. Отомстить за потерю единственного человека, который когда-либо меня понимал. Я была оружием, и даже без руки, державшей меня, я могла бы разрезать сердце Терреланской империи.

Думаю, только тогда я осознала, что убегала с тех пор, как пал Орран. Даже запертая в Яме, я убегала; от себя, от Джозефа, от того, во что терреланцы хотели меня превратить. Сейчас я снова убегала, но однажды я перестану убегать, и, когда я это сделаю, мои враги, наконец, научатся меня бояться.

Глава 18

Джозеф

Я осознал, какое истинное наказание придумал мне Деко, когда поставил меня во главе раздачи каши. Этот сумасшедший мудак с блестящими глазами оказался хитрее, чем я считал. Я думаю, управляющий приказал ему сохранить мне жизнь. И, я думаю, именно поэтому он меня ненавидит. Он ненавидит меня за то, что я нахожусь здесь, внизу, являюсь одним из струпьев, но защищен от него.

Струпья всегда недовольны своей порцией, и они не винят Деко. Это было бы слишком опасно. Они винят того, кто подает им кашу. Это и есть наказание. Ненависть других струпьев. Раздача каши превращает тебя в изгоя, и у меня до сих пор синяки, подтверждающие это.

Но теперь все позади. Деко, струпья, каша и управляющий. Все это позади. Я снаружи. Я свободен!

Я НЕНАВИЖУ управляющего! Я НЕНАВИЖУ управляющего! Я НЕНАВИЖУ управляющего! Я НЕНАВИЖУ управляющего! Я НЕНАВИЖУ управляющего!