Устремлённая в небо

Окончание боя я почти не видела. Я просто смотрела в ту точку, где исчез отцовский истребитель. Через некоторое время люди одержали верх. Уцелевшие креллы отступили.

Четырнадцать выживших.

Двадцать пять погибших.

Один предатель.

Голограмма исчезла.

– Спенса! – позвал М-Бот. – Я оцениваю твое эмоциональное состояние как потрясение.

– Ты уверен, что эта запись не подделана?

– Так достоверно, чтобы я не смог определить фальсификацию? Учитывая уровень развития технологий у твоего народа? Крайне маловероятно. С человеческой точки зрения – нет, Спенса. Это никак не может быть подделкой. Мне очень жаль.

– Почему? – прошептала я. – Почему он это сделал? Неужели он все это время был одним из них? Или… или он что-то увидел там, наверху?

– У меня нет данных, которые позволили бы ответить на эти вопросы. У меня есть запись переговоров во время боя, но мой анализ показывает, что это обычные переговоры – во всяком случае, до того момента, как твой отец увидел дыру в небе.

– Включи ее, – попросила я. – Дай мне послушать.

– Я слышу звезды.

Я сама попросила об этом, но когда снова, через столько лет, услышала отцовский голос, не смогла совладать с захлестнувшими меня чувствами. Боли. Любви. В тот миг я снова превратилась в маленькую девочку.

– И вижу их, Кобб! – сказал отец. – Как уже видел сегодня днем, раньше. Проем в поясе обломков. Я могу пройти сквозь него.

– Ловец! – прикрикнула Броня. – Держись курса!

– Я могу пройти через него, Джуди. Я попытаюсь. Попробую увидеть. – Он помолчал, потом его голос смягчился: – Я слышу звезды…

В канале ненадолго стало тихо. Потом раздался голос Брони:

– Иди. Я тебе доверяю.

На этом запись оборвалась.

– После этого, – сказал М-Бот, – твой отец вылетел за пределы пояса обломков. Датчики не зарегистрировали, что там произошло. А приблизительно через пять минут и тридцать девять секунд он вернулся и атаковал.

– Он что-нибудь сказал?

– У меня есть всего один короткий ролик, – сказал М-Бот. – Я так полагаю, ты хочешь его услышать?

Я не хотела. Но была вынуждена. Я слушала, как М-Бот прокручивает запись, и слезы текли по моим щекам. Открытый канал, множество голосов в хаосе битвы. Я отчетливо расслышала, как Кобб кричит моему отцу:

– Почему?! Ловец, почему?!

А потом, почти неслышно за остальными, голос отца. Тихий. Горестный.

– Я убью вас, – сказал он. – Я убью вас всех.

В пещере снова воцарилась тишина.

– Это единственные его слова после возвращения, которые мне удалось найти, – наконец нарушил ее М-Бот.

Я покачала головой, пытаясь отыскать во всем этом хоть какой-нибудь смысл.

– Но почему ССН не обнародовали это? Они просто-напросто объявили его трусом. Зачем было скрывать правду, если все еще хуже?

– Я могу попытаться предположить, – сказал М-Бот. – Но, боюсь, без дополнительной информации это будет лишь домысел.

Шатаясь, я поднялась на ноги и кое-как забралась в кабину М-Бота. Нажала на кнопку «закрыть», запечатывая фонарь, и выключила свет.

– Спенса!

Я свернулась клубком.

И осталась так лежать.

40

Новость об измене отца кровоточила внутри, как открытая рана. На следующий день я едва смогла встать. Хорошо хоть, не надо было идти на занятия – я бы их точно пропустила.

Словно откликаясь на скверное настроение, разболелся живот, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Но есть все-таки было нужно, и через некоторое время я заставила себя собрать немного безвкусных местных грибов.

Тор молча вкалывал – паял и тянул проводку. Он достаточно хорошо меня знал, чтобы не лезть, когда я плохо себя чувствовала. Я терпеть не могла, чтобы кто-то видел меня больной.

Я никак не могла решить, стоит ли грузить его своими новостями. Я вообще не была уверена, что захочу хоть с кем-то об этом говорить. Если я не стану об этом говорить, то, возможно, смогу притвориться, что так и не узнала правду. И что мой отец вовсе не совершал этого ужаса.

В тот вечер М-Бот испробовал множество способов развеселить меня (все – кошмарные). Видимо, шел по своему списку эмоциональной поддержки. Я его проигнорировала и как-то сумела заснуть.

На следующее утро физически я чувствовала себя уже лучше, но морально по-прежнему была совершенно разбита. М-Бот помалкивал, пока я свежевала крыс, а когда я спросила, в чем дело, сказал:

– Некоторые человеческие особи предпочитают какое-то время горевать без постороннего вмешательства. Я перестану с тобой разговаривать на два дня, чтобы посмотреть, поможет ли такая изоляция. Так что пожалуйста, переживай все стадии горя в свое удовольствие.

Значит, придется как-то… существовать. Жить под гнетом жуткой, недоброй правды. Броня и Кобб солгали о моем отце – но солгали для того, чтобы его преступление казалось менее ужасным. Они защитили нашу семью. Если меня гнобили как дочь труса, то как бы стали относиться к дочери предателя?

Внезапно все, что со мной делала Броня, обрело смысл. Мой отец убил пилотов своего же собственного звена. Ее товарищей. Неудивительно, что она меня ненавидела. Странно только, что Кобб вел себя иначе.

Прошло еще четыре тяжелых дня. Время от времени я охотилась, но в основном просто молча помогала Тору с ускорителем. Несколько раз он осторожно пытался прощупать, что со мной, и я чуть было не рассказала ему все. Но почему-то не смогла. Это была не та правда, которой хотелось делиться. Даже с ним.

Но на следующее утро нужно было принимать решение. Наш короткий отпуск заканчивался. Что мне делать? Возвращаться? Как я посмотрю в лицо Коббу? Смогу ли теперь, когда я все знаю, и дальше вести себя как своевольная засранка и плевать адмиралу на ботинки?

Смогу ли я жить и летать с этим стыдом?

Как оказалось, ответ был «да».

Я не могла не летать.

В класс я вошла в половине седьмого, первой из нашей группы. Хотя нас и осталось-то теперь всего четверо.

За время нашего отсутствия с учебными кабинами явно что-то делали. Хотя сейчас техников в комнате не было, я увидела, что протекторы сняты, а у кабины Йоргена еще и откинута боковая крышка и оттуда торчат провода.

На пороге распахнутой двери показалась ФМ; на ней были чистый комбинезон и новые ботинки. Следом вошел Артуро. Они болтали о матче, на который ходили вчера. Мне показалось, что Неду нравится ФМ, и Артуро раздобыл им места.

– Привет, – поздоровалась ФМ, увидев меня.

Она обняла меня и похлопала по плечу, значит мое горе еще было заметно. Несмотря на все мои попытки изобразить стойкого воина.

Вскоре появился Кобб; он с отрешенным видом прихлебывал на ходу ароматный кофе и читал какие-то рапорты. Его сопровождал Йорген, со своим обычным благородным выражением лица.