Устремлённая в небо

– Ты этого не знаешь, девочка, но ты находишься в самом центре спора, уходящего корнями в прошлое. Некоторые люди уверены, что твой отец доказал генетическую природу трусости. Они думают, что в тебе уже заложен некий… дефект. – Кобб помрачнел и заговорил тише: – По-моему, это полная чушь. Я не знаю, что произошло с твоим отцом, не знаю, почему мой друг вдруг попытался меня убить и почему я был вынужден сбить его. Теперь это не дает мне покоя, и, боюсь, я больше никогда не смогу летать. Но я не могу поверить в то, что человеку на роду написано стать трусом или предателем. Этого я принять не могу. И никогда не смогу. – Он указал на небо. – Но Броня в это верит. Она уверена, что ты неизбежно превратишься в труса или предателя. Ты докажешь, что она ошибается, если вернешься в небо и станешь образцовым пилотом – настолько, тьма тебя побери, безупречным, чтобы всем неловко было даже вспоминать, что они тебя в чем-то подозревали.

– А вдруг… вдруг они правы? Что, если я действительно трус, или в конце концов…

– Хватит задавать дурацкие вопросы, кадет! Пристегнуться! Твое звено уже готово!

– Есть, сэр! – тут же откликнулась я, пристегиваясь, но, когда собралась надеть шлем, Кобб поймал меня за руку. – Сэр? – переспросила я.

Он чуть помедлил. Посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую и наконец спросил:

– Юла, ты когда-нибудь видела что-нибудь… странное? В темноте?

– Что странное?

– Глаза, – тихо сказал Кобб.

Я вздрогнула, и мне показалось, что в кабине вдруг стало холоднее.

– Сотни маленьких глаз, – добавил он, – распахнутых во тьме, которые пялятся на тебя со всех сторон. Как будто внимание всей Вселенной внезапно сосредоточилось на тебе и только на тебе.

А ведь М-Бот говорил что-то такое, про глаза…

– Твой отец сказал это незадолго до… того случая, – произнес Кобб, и я увидела, что он дрожит. – И еще сказал… что слышит звезды.

«Как говорила Бабуля, – подумала я. – Как он сам говорил прямо перед тем, как улететь к ним». Может, просто рассказывал о старом упражнении, которому его научила Бабуля, том самом, когда надо представлять себе, будто летишь среди звезд? Или тут что-то иное?

Ведь пару раз и я сама… была уверена, что слышу их.

– Судя по твоему перепуганному лицу, – сказал Кобб, – ты думаешь, что я внезапно спятил. Звучит по-идиотски, да? – Он встряхнулся. – Ладно, не обращай внимания. Но если вдруг увидишь что-нибудь такое, скажи мне. Никому другому не говори, даже товарищам по звену, – и никогда не говори ничего такого по рации. Договорились?

Я потрясенно кивнула. Соблазн рассказать ему о том, что я слышала, был велик, и все-таки я не решилась. Пусть Кобб и был моим единственным реальным союзником, но в тот миг я запаниковала. Я знала, что, если скажу ему о том, что, как мне кажется, слышу звезды, он тут же выдернет меня из кабины.

Поэтому я прикусила язык и помалкивала, пока он спускался. Он ведь просил сказать, если я что-нибудь увижу, а не если услышу. А ничего подобного я никогда не видела. Глаза? «Сотни маленьких глаз, распахнутых во тьме, которые пялятся на тебя со всех сторон…»

Я снова вздрогнула, но шлем надела. Наверное, сегодня я просто не в лучшей форме после всех этих ужасных новостей. Но я точно знала, что если не поднимусь в воздух, то свихнусь наверняка.

Так что, когда Йорген скомандовал взлет, я немедленно выполнила приказ.

41

Две недели спустя, чувствуя себя уже чуть увереннее, я летела на своем «Поко» через цепь долин, скользя над самой поверхностью планеты.

– Ничего не вижу, – сказала я в рацию.

– Я тоже, – отозвалась ФМ, сегодня она была моей напарницей.

– Весь фокус в том, чтобы сохранять бдительность во время длительного патрулирования, – раздался в наших шлемах женский голос. – Быть хорошим разведчиком – это не значит хорошо видеть. Это значит уметь не терять внимательности при монотонной работе. Не позволять себе думать о постороннем.

«Ну, тогда у меня точно проблемы», – подумала я.

– Если вы попадете в группу разведки, – сказала эта женщина с позывным Пламя, – вам дадут корабли класса «Вэл». У них сто тридцать восьмые деструкторы Стюарта заменены на один сто тридцать первый, то есть огневая мощь намного ниже. Зато следящие системы там лучше, имеют больший радиус действия и дают более детальную картину. Выследить крелла, летящего вне поля видимости радара, все равно очень трудно. Но, к счастью, креллы часто используют одну и ту же тактику – пытаются прокрасться ниже зоны поражения зениток. А раз вам известно, что они делают, вы можете предугадать их шаги.

Та же старая песня. Узнаешь, что будет делать враг, – получишь преимущество. В том бою, когда погибла Бита, я попыталась это использовать. Я спасла Киммалин, но оставила свою напарницу без поддержки.

Меня никто не винил, это был правильный ход – разделиться и защитить Киммалин. Только на душе было погано до сих пор.

Вот я уже и отвлеклась. Я попыталась снова сосредоточиться на поиске креллов, но понимала, что не создана для подобной работы. Мне нужно было что-то такое, что увлекало бы меня, поглощало без остатка, как хорошая стычка.

Пламя продолжала давать нам советы. Как распознать след низко летящего корабля, оставленный в пыли. Как креллы движутся вокруг холмов, когда пытаются укрыться от локаторов. Как понять, что там в отдалении – корабль или оптическая иллюзия. И всякие другие полезные и важные премудрости. Пусть даже это было не мое, но благодаря Коббу мы могли попробовать себя в разных ролях во время боя. Это расширяло опыт, превращало абстрактную тактику – «прикрытие флангов», «корабли резерва», «разведывательные отряды» – в нечто реальное.

В небе раздался хлопок. Наша тренировка с разведчиками происходила во время реального боя.

– Как вы справляетесь с эмоциями? – спросил по рации Артуро. – Когда ведете разведку, а тут… ну, ясно в общем.

– Когда все остальные дерутся и, возможно, умирают? – уточнила Пламя.

– Ага, – подтвердил Артуро. – Все мои инстинкты вопят, что я должен бы сейчас мчаться туда, где идет бой. Иначе это будет… трусостью.

– Мы не трусы! – возмутилась Пламя. – Мы летаем на кораблях, у которых вооруженность даже слабее, чем у «Поко»! А если мы перехватываем креллов, бывает, что нам приходится драться, чтобы задержать их и дать нашим время…

– Извините! – перебил ее Артуро. – Я вовсе не имел в виду ничего такого!

Пламя шумно выдохнула:

– Мы не трусы. ССН совершенно четко дают понять, что мы не трусы. Но иногда все же приходится сталкиваться с… косыми взглядами. Это часть жертвы, которую все мы приносим, чтобы Пещеры Непокорных пребывали в безопасности.

Я осторожно проделала несколько виражей, решив не терять время впустую и попрактиковаться в маневрировании на малой высоте. Вскоре обломки перестали падать, и Кобб велел нам возвращаться. Пока мы ждали техников, я случайно взглянула на здание столовой и невольно улыбнулась. Вспомнила, как в первый день занятий на голопроекторе врезалась в него.