Увечный бог

– Разумно, - отозвался он.

"Этого достаточно? Что еще мы можем сделать? И откуда, откуда эта внезапная тревога?" Она сузила глаза, смотря на юг.
– Почему, Брат, мы встречаем такое противодействие именно сегодня? Еще год или два, и Аграст Корвалайн обретет такую силу, что овладеет миром. И тогда мы учиним правосудие над каждой страной, обрушим праведный гнев.

– Их подгоняет Падший Бог, Сестра Почтенная. Мы не знаем точно, насколько он слаб и скован, но я не сомневаюсь: за игрой стоит он.

– Вероятно, так и должно быть, - сказала она задумчиво.
– Разве его вера - не полная противоположность нашей? Порочные, беспомощные и безнадежные... дерзают встать перед святым совершенством. Слабые духом против духа упорства, сломленные против целостных. Но меня поражает, Брат, их уверенность в возможности победы! Они проиграли еще до прихода сюда, при всех своих сомнениях и взаимном недоверии.

Тощее лицо Старательного изобразило слабую улыбку.
– "В войне фанатиков со скептиками фанатики побеждают всегда".
– Он пожал плечами, видя, как она хмурится.
– В подвалах дворца, Сестра, наши архивисты наткнулись на древние джагутские свитки. "Глупость Готоса". Я лично ознакомился с его необычными воззрениями.

Ассейла скривилась: - Фанатизм, Брат Старательный, это гавань заблуждений. Мы не фанатики, пусть всем кажется иначе. Мы совершенно отличны, ибо наша цель - правосудие, что превыше нас самих и даже нашей расы. Мы, Форкрул Ассейлы, можем лишь стремиться к истинному совершенству, тогда как правосудие бытует вне нас и состоянию его совершенства ничто не может повредить.

– "Когда мудрость истекает кровью, глупцы торжествуют".

Почтенная метнула на него быстрый взгляд: - Сжечь свитки, Брат Старательный. Это приказ.

Он поклонился: - Будет сделано немедля, Сестра Почтенная.

– И чтобы я больше не слышала глупостей этого Готоса. Понятно?

– Понятно, Сестра Почтенная. Прости меня.

Бедра ее ожгла старая боль. "Мы шли так далеко. Но наконец мы стоим там, где нужно. Мы стали точкой опоры мира. Где же еще искать правосудие, если не в точке опоры?" Тучи пыли поднимались над командами, которые еще завершали работы. Рассерженная жжением в глазах и горьким вкусом во рту, она отвернулась.
– Продолжай, Брат Старательный.

***

Буян простерся в жухлой траве, не сводя глаз с лежащего внизу обширного лагеря. Выругался, сунул руку под живот, достав острый камень. Геслер рядом пошевелился, поскреб нос.
– Выглядит зловеще, не так ли?

Отряд солдат Напасти вел шестерых товарищей - раздетых до исподнего, лишенных оружия - к траншее, из которой только что вылезли копатели. Заключенных построили в линию около траншеи, заставили встать на колени. Блеснули клинки. Покатились головы, тела упали в яму.

Геслер крякнул.
– Понятно, почему Крюк и Мошка вчера так бесились около длинных курганов.

Буян со вздохом ответил: - Делай мы так, вместо того чтобы вечно спорить - уже убили бы друг дружку тысячу раз.

– Некоторые не любят, когда кончается вечеринка.

– Точно.

– Слушай, - заявил Буян, - мы вляпаемся в дерьмо. Нужно было сделать, как предлагал Гу'Ралл - порубить их всех, начиная с Танакалиана.

– Кругхева, впав в дурное настроение, могла согласиться. Не держи мы ее под присмотром, рано или поздно она попыталась бы разобраться с ними лично, - пробурчал Геслер.

– Но это было бы неправильно. Против тактики.

– Ох, снова начали. Высочайший Меч-В-Кулаке, Великан Геслер по прозвищу Ваша Надменность изволит толковать о тактике. Ставлю все жалование, что остальная Напасть ждет в столице Ассейлов, и вместо пяти тысяч Серых Шлемов сейчас нам придется убивать вдвое больше через неделю. Где тут тактика?

– Кругхева считает, Буян, что сможет их вернуть. Но еще не время.

– Она еще считает, что солнце каждый вечер заходит в ее задницу, а каждое утро показывается изо рта. Она съехала с катушек, Гес. Ты же сам видишь. Сумасшедшая как пятиглазый одноусый кот...

– Погоди-ка. Кто это?

– Кто? Где?

– Та девушка.

Буян замолчал, всмотрелся. Увидел, что к девушке подходит Танакалиан, изумился, когда Щит пал на колени. Было слишком далеко, чтобы подслушивать, но по жестам - девица указывала на траншею - стало ясно: она чем-то недовольна.

Потом она явно устроила подлому говнюку нагоняй.

– Наверное, это она, - сказал Геслер, - та, о ком говорила Финт.

– Дестриант, - буркнул Буян.
– Вопрос в том, как, Худа ради, она здесь очутилась?

– Садок. Ее выплюнули Волки.

– Если Кругхеве придется кого-то валить, то ее.

– Ты, наверное, прав.
– Геслер отполз с края обрыва и сел. Миг спустя Буян оказался рядом. Геслер сказал, стирая грязь с ладоней: - Волки Войны, да? Как же получается: армия их действует, будто не знает, что мы в полудне пути?

Буян поскреб подбородок.
– Волки охотятся. На них никто не охотится.

– Кроме нас, людей.

– Похоже, им никогда не приходило в голову оглянуться.

– Наверное, Адъюнкт была права, - признал Геслер.
– Армия Че'малле готова вонзиться, как нож в середину стола.

– Мы больше похожи на змей в траве, и зубы наши сочатся гадским ядом.
– Буян мрачно улыбнулся.
– Возбужден, Смертный Меч?

Глаза Геслера сверкали.
– А ты?

– Не. Это ты готов лезть в бучу.

– Я исправлюсь. Спасибо.

– Просто держи голову пониже, Гес. Вот все, о чем прошу.

Геслер не верил своим ушам.
– Вот это щедро, Буян! Не знай я тебя...

– Я закалился в битвах, Гес. Заслужил мудрость в жестоких испытаниях.

– И как тебе удается сохранить невозмутимость?

– Мы, закаленные ветераны, умеем это лучше всех. Ну, пойдем в лагерь. У меня слюнки текут при мысли о порции подмышечных грибов и большой кружке, полной брюшного сока.

***

"В сердце его измена". Сеток смотрела вниз, на обезглавленных братьев и сестер, ощущая ярость Волков, пытаясь сдержать дикий гнев. Присутствие зверобогов в душе кружило бездумным штормом; снова и снова она оказывалась в миге от утопления в этом потоке. "Я Сеток. Дайте мне быть вашим голосом! Слепая злоба бессмысленна - пусть ваша сторона права, но человеческий разум должен вести нас в грядущей войне".