Узел вечности

— Если ты считаешь, что мы не понимаем, обратимся к пророчеству, — предложил Бард. Сложив ладони вместе, он коснулся концами пальцев губ и глубоко вздохнул. А потом, закрыв глаза, начал тихо, напряженным голосом декламировать пророчество, данное некогда Гвенллиан, бенфейт из Инис Скай.

Мне не нужна была помощь, я и так помнил слова бенфейт так, будто они выгравированы на моем сердце. Тем не менее, каждый раз, когда я слышал эти суровые, неумолимые слова, произносимые вслух, я чувствовал внутренний трепет. Однако на этот раз к этому ощущению добавилось нечто большее — отчетливое притяжение некоей силы, мне непонятной, несущей меня вперед — возможно, ее звали Судьба? Не знаю. Но мне показалось, что я стою на берегу моря, и на меня надвигается прилив; я чувствовал его непреодолимое приближение. События, подобные волнам, вызревали где-то там за горизонтом и теперь двигались, вовлекая меня в свой ход. Можно сопротивляться, например, плыть против течения, но рано или поздно меня все равно унесет.

Тегид дошел до последних слов: «Альбион станет единым, когда Герой совершит подвиг и воцарится Серебряная Длань.»

Последние слова очень нравились и Брану, и Кинану. Бран с умудренным видом кивнул, а Кинан скрестил руки на груди, как будто он выиграл очередное сражение.

— И вот Серебряная Длань правит! — гордо возвестил он. — И когда Кильчед завершится, Альбион станет единым под рукой Aird Righ.

— Конечно, так оно и есть, — с восторгом добавил Бран.

Меня это не убедило, но аргументы кончились. Вошла Гэвин с одной из своих девиц. Они принесли ужин, и я решил пока оставить отложить этот вопрос. Если бы что-то всерьез пошло не так, профессор Нетлтон наверняка вернулся бы, чтобы сообщить об этом, или нашел способ отправить сообщение.

— Ладно, будем надеяться, — неохотно согласился я, и распустил совет отдыхать.

— Не беспокойся, господин, мы будем смотреть в три глаза, — пообещал Бран, уходя. — Больше-то мы все равно пока ничего не можем сделать.

Они вышли. Тегид хотел задержаться и сказать что-то еще, но посмотрел на Гэвин, пожелал нам спокойной ночи и вышел, оставив нас ужинать и страдать от неизвестности.

— Поешь, муж мой, — мягко предложила Гэвин. — Человек не должен думать и сражаться натощак.

Она протянула мне миску. От запаха вареного мяса в густом бульоне у меня слюнки потекли. Взяв серебряной рукой миску, я запустил пальцы в варево и начал есть. Ел я молча, а в сознании все прокручивались суровые слова пророчества.

— Любовь моя, — сказала она через некоторое время, отвлекая меня от мыслей, — вот хлеб, возьми. — Она протягивала мне половину хлеба. Ее рука с хлебом словно оберегала меня от всех мыслимых и немыслимых невзгод — такой простой жест перед грозным будущим, — но мне оказалось довольно.

На следующий день мы продолжили Кильчед, и все пошло по-прежнему. Ничего страшного не произошло. Земля не разверзлась под нашими ногами; небо не упало; солнце продолжало идти своим извечным путем. А вечером взошла луна. Все было так, как должно быть.

Шли дни. Ничего особенного не происходило, и я начал убеждать себя, что исчезновение дикой свиньи было всего лишь отголоском долгой волны беспорядков, вызванных Саймоном и Мелдрином; этакое простое, маленькое, ни с чем не связанное событие, и большой беды в этом нет. Альбион медленно, но верно выздоравливал, да никто и не ждал, что это произойдет в одночасье. Нет, это надолго, и Тегид с Кинаном уверяли, что залогом этого возвращения к норме является именно мое правление. Возразить мне было нечего.

Маффар, самое приятное время года, кончился. Начинался Гид, солнечный сезон, и мы наконец повернули повозки на север. Я радовался, когда мы начинали Кильчед, но еще больше мне хотелось теперь завершить его. Я скучал по Динас Дуру, по друзьям, оставленным там. А еще я очень хотел посмотреть, насколько они продвинулись пока мы путешествовали.

На юге делать было больше нечего. Мы попрощались с Кинаном и Танвен, но сначала я взял с них слово, что зимовать они будут у нас.

— Ваша компания — наше удовольствие, так не лишайте нас его. Знаю, наш зал по сравнению с вашим — в лучшем случае коровник, и даже возле очага холодно, когда на холмах лежит снег. Зимняя пора вообще довольно печальное время, так скрасьте нам его! Щедрых пиров не обещаю, и пища вас ждет самая скромная, и все же…

— Mo anam! — воскликнул Кинан. — Думаешь, я откажусь от такого щедрого предложения? Последи за тем, чтобы встретить нас полными кубками. Как только ветер завоет в кронах, Кинан Мачэ постучит в твои ворота!

Королевская чета вернулась в Дун Круах, а мы взяли курс на Сарн Катмейл. Наконец-то мы повернули к дому! Наше неторопливое движение изрядно раздражало меня. Хотелось побыстрее. И чем ближе к дому, тем труднее воспринимались долгие остановки. Мы не могли двигаться быстрее. И все же каждый день мы оказывались ближе к дому, чем вчера. Я сам себе напоминал путника в пустыне, истомившегося от жажды.

И однажды в синей знойной дымке замерцали высокие горы. Вот тут я и почувствовал по-настоящему, что мы возвращаемся. В тот день, когда я увидел Мон Дубх, я больше не мог сдерживать себя. Я ехал впереди, Гэвин была рядом со мной и, наверное, я бы сорвался с места, если бы не Тегид.

— Ты не можешь просто свалиться им на голову, — сказал он, догнав нас. — Дай им время на подготовку.

— Еще не хватало! — вскричал я. — Посмотри, мы уже видим Динас Дур, — настаивал я, — и могли бы быть уже там, если бы не твои приготовления. Мы идем вперед, а остальные пусть тащатся следом.

Бард покачал головой.

— Только один день, и ты войдёшь в свой город, как подобает королю. Я пошлю Эмира вперед, пусть предупредит народ. — Он попросту не обратил внимания на мои возражения. — Мы тщательно соблюдали обряд. Давай же и завершим его подобающим образом.

Неожиданно Гэвин заняла его сторону.

— Сделай так, как советует твой мудрый Бард, — попросила она. — Один день ничего не решает, а народ будет благодарен за возможность приветствовать своего короля так, как приличествует твоему званию.

Эмир Лидо поскакал вперед, чтобы объявить о нашем прибытии. Еще одну ночь я провел в шатре на тропе. Как ребенок накануне праздника, я был слишком взволнован, чтобы уснуть. Я проворочался полночи, и в конце концов вышел из шатра размять ноги и прогнать беспокойство.

Была середина ночи, яркая луна сияла высоко над головой. В лагере стояла тишина. Я услышал совиный крик неподалеку. Невольно я повернул голову на звук и заметил призрачный силуэт большой совы, мелькающий сквозь вершины деревьев. Горы едва вырисовывались на фоне неба. Все было так, как и должно быть ночью в лагере… все, кроме одной детали: яркого огонька на вершине далекого холма.