Ужасно катастрофический поход в зоопарк

Спектакль предстоял многообещающий: кого же выберут – Балтазара-пиццу или меня-брокколи? Пицца появлялась в окружении аргументов, которые описывали ее как вкусную пищу, объединяющую людей и придающую силы. Мои аргументы хвалили меня за то, что я богата витамином С, полезна для десен, зубов и кожи, битком набита клетчаткой и снижаю уровень холестерина.

Потом появлялись контраргументы: пицца богата насыщенными жирами, а брокколи безвкусная.

Затем каждый из кандидатов должен был выступить со своей программой. «Я приношу счастье!» – кричала пицца. «Я полезна для здоровья!» – голосила брокколи.

Мисс Дженнингс внесла предложение: пусть в конце спектакля родители проголосуют по-настоящему, и от результата голосования будет зависеть, что подадут перекусить после представления – брокколи или пиццу. Директор сказал, что это гениальная идея.

– Это будет самый первый интерактивный спектакль за все время моей работы! – ликовал он.

К несчастью, наш спектакль про демократию уперся в родителей учеников. У них пока не было никакого желания быть разными, но вместе.

Целая делегация родителей пришла к Директору жаловаться, и ему, чтобы отстоять спектакль, пришлось устроить вечером большое родительское собрание.

Обычно родительские собрания бывают только для родителей, но на этот раз детей пригласили тоже, чтобы поговорить всем вместе: ведь быть вместе как раз и было замыслом этой новогодней пьесы.

Директор собрал нас всех в актовом зале, потом поднялся на сцену и произнес речь. В школе есть правило: когда кто-то один говорит, нужно подождать, пока он закончит, а потом уже выступать самому. Но школьные правила явно не действовали для родителей, потому что не успел бедный Директор открыть рот, как его тут же перебили:

– Что это значит: «Разные – вместе»? – заволновалась чья-то мама.

– Фигня это, а не название спектакля! – добавил чей-то папа рядом с ней.

– И почему это надо быть разными?

Директор попытался рассуждать:

– Мы же все разные, это факт…

Но из зала немедленно полетело новое обвинение:

– Это опять из-за особенных детей?

– Точно! Почему вы не ставите обычный рождественский спектакль?

– Мой сын – пицца! – негодовал какой-то мужчина, видимо, отец Балтазара. – В прошлом году он, между прочим, был Иосифом! Так что позвольте вам сказать: мой сын не будет пиццей в этом году! Еще бы сортирной подтиркой его назначили, раз такое дело!

Родители захихикали. Я огорчилась, что он сказал «сортирная подтирка», потому что это мое грубое слово.

После этого началось что-то вроде общей перебранки.

– Это что еще за история с демократией? – спросила чья-то разъяренная мамаша.

– Это наша программа на этот год, общая для всех классов, – пытался объяснить Директор, но его тут же перебили снова.

– Вы чем забиваете головы нашим деткам? – кипятился кто-то.

– Вашим деткам не мешало бы быть повоспитаннее, – ответил ему другой.

– Вы на что тут намекаете, хамло базарное?

Обычно, когда кто-то начинает горячиться, он заражает всех. И если от детей всегда ждут, что они будут вести себя хорошо, то взрослые имеют право вести себя неизвестно как. Поэтому все родители стали вести себя очень плохо и собачиться, в том числе родители моих одноклассников, которые сидели все вместе.

– Эй вы, поосторожнее, – крикнул всем отец Томаса, – не то я вам покажу приемчики карате!

– При демократии не показывают людям приемчики карате, если у них другое мнение! – упрекнул его отец Арти.

– Политиканы – все продажные твари! – завопил отец Томаса.

– Ну да, ну да, – подала голос мать Джованни, – знаем мы вашу песню: не дали вам субсидий на вашу каратистскую лавочку…

– Скажите на милость, на каратистскую лавочку! – раскипятился отец Томаса. – Не все срут жемчугами, дражайшая!

Мы засмеялись, потому что он сказал грубое слово. Меня это чуть-чуть утешило после обиды за «сортирную подтирку».

Тут в спор вступили родители Отто:

– Говорил же я тебе, пора заканчивать с государственным образованием и отправить Отто в частную школу! – обрушился его отец на мать.

– А ты знаешь, сколько стоит частная школа? – возразила мать. – Алименты сперва заплати, чем умничать тут при всем честном народе.

Арти заныл, что у него от всех этих криков лопается голова. Мать поскорей закрыла ему руками уши, но Арти развопился еще громче, потому что она не помыла руки, прежде чем его трогать.

Папа сказал только, что нужно сохранять достоинство, и мама кивнула. «Что за спектакль устроили, жалкое зрелище», – вздохнула она. Я не решилась ей сказать, что это еще не спектакль, а просто родительское собрание.

Единственные, кто не произнес ни слова, были родители Йоши, они явно тоже не говорили.

Наконец посреди этой какофонии раздался вопль Директора в микрофон: СТООООП!

В зале разом настала тишина. И тогда Директор закричал:

– Раз так, я отменяю наш спектакль про демократию! Вот! Мы сделаем обычный новогодний спектакль со смешными номерами ваших ребят и песенками про Рождество и про Хануку, да хоть про праздник Вишну, коли на то пошло, чтобы уж все были довольны!

Директор швырнул микрофон на землю и в гробовой тишине удалился. Лицо у него было бешеное.

После этого все без лишних разговоров покинули актовый зал.

На пути домой, в родительской машине, мне было очень грустно. Не из-за сортирной подтирки, а из-за спектакля. Такой здоровский был спектакль, и мне так нравилось быть брокколи. Жалко, что все отменили. И что меня особенно огорчило – в сущности, насколько я поняла, очень немногие родители на собрании были против. Но именно они шумели громче всех. Это называется «шумное меньшинство». Родители, которые за, почти ничего не говорили. Начиная с моих собственных. Молчать – это не слишком-то храбро.

В сущности, демократия в тот вечер была попрана. И я сказала себе, что на самом деле виноваты в этом не столько члены шумного меньшинства, которые имели право высказать свое мнение, сколько все остальные, которые не сказали ни слова.

Похоже, именно это называется «молчаливое большинство».

Глава 12. Дед Дай-в-Нос

После того катастрофического родительского собрания Директор решил, что под Новый год устроит большой праздник на тему, которая никого не обидит – про Деда Мороза.