Узы крови

– Да быть того не может, – отвлекшись от почти что выигранной шахматной партии, Волк поднялся и направился к новоприбывшему коннику. Фанатики не без интереса наблюдали за сентиментальной сценой объятий, которые смутили бравого воина. – Я уже не надеялся увидеть тебя живым, Теодор. Наша семья в полном составе. Почти. Чем порадуешь?

– Я убил его, – без запинки проговорил Борелл, видя непонимающий, но постепенно проясняющийся взгляд. Расширенные зрачки свидетельствовали о настоящем шоке.

– Как? Подожди… это невозможно? Как ты сумел? – перебивая самого себя, Гэбриэль принялся расхаживать из стороны в сторону. Весь мир перевернулся. Препятствия на пути к мировому господству больше не существует. – Ты принес трофей? Голову? Или фамильный клинок? Хоть что-то?

– Там случился пожар. И поединок происходил на крыше, поэтому я едва успел уйти, – житель Востока говорил уверенно, заранее приготовив тщательно продуманные и отработанные ответы на всевозможные вопросы. Но опьяненный успехом каратель не собирался их задавать. Вместо этого он зашёлся на пену, спеша сообщить всем и каждому о гибели пресловутого освободителя.

Пускаясь в бешеную пляску, Антихрист не переставал выкрикивать заветную фразу. В привычной манере бросаясь на мимо проходящих безбожников, он готов был всех их обнять. Безумие граничило с ликованием, помешательство – с вселенской отрадой. Словно он одержал тысячу побед или же разгромил огромное войско. Словно уже установил диктатуру в стране, подчинив непокорных вассалов, коих не остановит, а лишь подхлестнет смерть правителя. Но когда это имело значение? Он не слушал никого из подошедших. Взамен рационального подхода к сыгравшей на руку ситуации безумец подошел к краю небольшой пропасти и, взглянув на прижавшихся друг к дружке овец, во всеуслышание объявил о похоронах неудавшегося царька.

– Моя жена! – прокричал обезумевший от горя Сокол, обращаясь к предполагаемому цареубийце. Враги обступили пленника, но, игнорируя предупреждения, тот заорал еще громче: – Клянусь Богом, если ты с ней что-то сделал, то я разорву тебя на части!

– Не переживай, малыш, скоро тебе не придется беспокоиться ни о жене, ни уж точно о Господе! – яростно жестикулируя, проповедник расставил руки в попытке украсть солнце с небес. Теперь он, полноправный властелин, может все. – Клаус Ланнистер мертв!

Печаль

Приготовления затягивались. С разных уголков страны прибывали союзники, ранее прятавшиеся и действовавшие подпольно. Все они потеряли родных и близких. Так или иначе, в этом был повинен Великий Лидер со своими головорезами. Заслушивая разные истории, трагичные и веселые, Никлаус выражал сочувствие или искреннюю радость. В зависимости от итога. Затем он принимал рвущихся в бой мстителей. Ему не терпелось поскорее выдвинуться из флегматичного замка. В противном случае за месяцы простоя люди разленятся и вовсе не захотят уходить из теплых домов. Зима близко, к ней еще следует приготовится, но как можно говорить о будущем, когда их главный противник все еще здравствует? Голова мерзавца давно должна свисать на кровавых ниточках с копья, а не источать отравляющие речи.

Проводя бессонные ночи за военными советами и картами, Ланнистер физически и морально уставал. Тем не менее, он знал, что в просторной опочивальне его ждет не просто красивая девушка, но и друг, готовый выслушать все сокровенные желания и признания, не предназначенные для других. Он возвращался к любимой и отдавался чувствам, полностью в них погружаясь и растворяясь. Чудесные мгновения. Восторг, утешение, блаженство – столько непередаваемых эмоций. Разговор с дядей, если это действительно он, не клеился с самого начала. Вполне ожидаемая реакция. Конечно, никто сразу не примет сомнительного родственника, считавшегося погибшим около четверти века. Выглядит он безобидно, поэтому пусть себе блуждает по стенам под надзором. Но о сближении и речи быть не могло. Во-первых, любая связь с прошлым, относящимся к Разрушителю, сильно раздражала короля. Во-вторых, он подозревал любого встречного в пособничестве мятежникам, а на разубеждения уходило немало времени.

Ко всему прочему, на четвертые сутки к ним соизволил присоединиться не знающий себе равных Колемон. Его так называемый отряд, насчитывавший тысячу ратников, обогатился не только новыми последователями, но и знаменитыми ветеранами. Такой опытный полководец, как Бракс, вне всякого сомнения, пригодится Альянсу. Увидев двоих старших братьев, обсуждающих возможность разделиться у границ Дорна, Лев нарочито громко прокашлялся, дабы привлечь внимание, после чего упал на колени, при этом демонстрируя изодранный красный стяг с уже привычной золотой тварью. Первым дрогнул венценосец, пытавшийся сохранить серьезное выражение лица. Его примеру последовал и более сдержанный десница. Им так не хватало обаятельного и веселого младшего братца, что вся напускная чопорность испарилась. В душе они не воины, не командиры с громкими титулами, отсеченными конечностями и боевыми шрамами, а обыкновенные дети.

– Это не все подарки на сегодня, Ваше величество, – высвободившись из крепчайших объятий, первородный указал на двоих вошедших в людей, вынудивших гвардейцев напрячься. На долю секунды воцарилась гробовая тишина. Небезызвестный пират с железной рукой и острой секирой за спиной впервые ощущал неловкость. – Жаждут попросить королевского помилования.

Покорно кивнув в знак подтверждения, Рагнар достал свое смертоносное орудие, не делая резких движений, и преклонил колено, опираясь на лезвие. Шепотом он молил о всепрощении, клялся в непричастности к преступлениям бывшего монарха, хотя и не отрицал, что исполнял его последний приказ уничтожить Церберов с завидным рвением. Молчаливый спутник Кракена, дожидаясь своей очереди и прожигая друга или же врага ничего не значащим взглядом, также принял эту формальность. Клаус – довольно миролюбивый человек по натуре, несмотря на взрывной характер и нрав необузданного жеребца. Но в тот момент слепая ярость парализовала все тело. Он не понимал, как могут подонки, еще вчера мечтавшие убить его, сейчас кланяться ему и признавать верховным правителем.

– Я послушаю твою версию случившегося чуть позже, – Пастух отвернулся, не желая вести бессмысленный диалог с перебежчиками. На справедливую казнь нет времени и особого мотива. К черту. – Пока что можете остаться, генерал. Остальные свободны до особого распоряжения.

Выйдя на свежий воздух, изменники вздохнули полной грудью. Лорд-командующий смирился с потерей должности, которую ему вряд ли вернут. А Рекс, в свою очередь, вознамерился найти мать. Их встреча произошла в одной из комнат крепости. Она ничего не сказала. Лишь запечатлела на покрытом ссадинами лбу поцелуй. Легкий и невесомый, но такой родной. Они не говорили о недавней гибели отца, но он утешал вдову. К несчастью, Генгала, брата-близнеца убитого Рагена, постигла та же участь. С нескрываемой гордостью чета Блэквудов спешила к сыновьям, дабы поздравить их с успешным окончанием миссии. Но каково же было их удивление, когда вместо двоих юношей они обнаружили одного, полностью разбитого. Джина приложила довольно много усилий, чтобы не расплакаться, а прижавшийся к трости Скотт первоначально отказывался воспринимать услышанное. Так они просидели до сумерек.

Грейджой, державшийся особняком среди прежних товарищей, редко отзывался на непритворную общительность. К нему подходили многие ветераны из Простора, так и не назвав истинную причину заинтересованности в нем как в собеседнике. Мозер в десятый раз задавал один и тот же вопрос, получая неизменный ответ. Подходили и совершенно незнакомые лорды, присаживались рядом и угощали вином. Диалог, как правило, не клеился. Забавный парадокс: чем больше ты их избегаешь, тем больше они к тебе тянутся. Некогда ближайший друг, заменивший погибшего брата, подсел к угрюмому островитянину и предложил обсудить с гостеприимной хозяйкой форта возможность предоставить отставному капитану гвардии хорошие апартаменты. На сей заманчивый подкуп заговорщик никак не отреагировал, поэтому Тешшин очень быстро ретировался. Однако одно обстоятельство все же смогло расшевелить старца с заросшими щеками.

Его племянница, единственная оставшаяся в живых родственница, нарочито долго откладывала предстоящую встречу. Каждодневно наблюдая за чахнущим в полном одиночестве гордецом, Лилит протяжно вздыхала и планировала подойти. Никто, по ее личной просьбе, не говорил о том, что она жива. Но тянуть дольше нельзя. Уговорив строптивого мужа составить компанию, новоявленная леди Баратеон кралась вдоль многочисленных палаток, точно преступница. Тупо уставившись в одну точку, Рагни вспоминал минувшие десятилетия, опустив колючий подбородок на лезвие секиры. После окончательной победы над поганым цареубийцей он уедет куда-нибудь. Быть может, на свою разрушенную родину. Одинокие Острова – безжизненная земля. Вот только он там родился, а это многое значит. Резко обернувшись, Падальщик ожидал встретить кого угодно, кроме нее. Слезы непроизвольно полились из глаз.