Узы крови

Законная династия, восседающая на троне из золотых роз, постепенно отчищала все разграбленные деревушки от засевших в них преступников и мародеров. Тотальный террор. Истребление неугодных. Разъяренные сельчане сами брались за вилы или молотки, чтобы отчистить города от скверны. Мелкие вассалы просили о военной помощи, желая отбить свои владения. Им помогали без двусмысленных призывов не забывать об оказанных услугах. Просто отправляли целые полки и отвоёвывали все замки. Один за другим. Кто-то из безбожников становился на колени и слезно молил о всепрощении, но, несмотря на все старания сердобольного Хранителя Простора, их вешали на ветках или притаскивали в главную крепость и устраивали публичную казнь на потеху собравшимся.

Впрочем, никто не испытывал жалости в отношении вопящих трусов. На сжигание поселений и насилие у них хватало смелости, а вот заглянуть в глаза Смерти – нет. И лицезрение качающегося на суку тела, болтающего ногами и проклинающего убийц, приносило странное умиротворение. Вид обезглавленного трупа вселял надежду на лучшее. Нынешнее поколение, пережившее столько кошмаров, потерявшее друзей и родных, вряд ли сумеет оправиться от увиденного. Оно огрубело в душе, привыкло решать все вопросы при помощи грубой силы. С одной стороны, это неплохо, ибо оно будет рассчитывать лишь на себя. Однако беспощадная кровожадность превратит их в неконтролируемых монстров с искренней верой в то, что насилие – залог успеха. А миролюбие отходит на второй план за ненадобностью.

Медленно восстанавливаясь после пережитых невзгод, королева нередко говорила о предполагаемых масштабных изменениях в отношении к некоторым вещам со своими ближайшими подругами. Им не хотелось мысленно подсчитывать количество жертв среди собственных детей. Но, по всей видимости, это неизбежно. Бесславные ублюдки, как они себя именовали, восстали из пепла минувших лет. Но тогда существовали некие понятия чести. Можно было решить спор при помощи обычного поединка или же не вступать в конфликт. Сейчас многое поменялось. Смиренно дожидаясь возвращения государя, верноподданные не забывали заниматься своими делами. Садовник начал ухаживать за прекрасным садом во внутреннем дворе, чудом пережившим похоть и грязь, источаемую погаными грабителями.

Проповедники помогали отстраивать разрушенные храмы, а до тех пор проводили все мессы исключительно на импровизированном уступке на свежем воздухе. Даже лорд Тирелл, обзаведшийся юной женой и необъяснимыми принципами справедливости, пытался оказывать всевозможную помощь. Его неоценимый вклад в общее дело мог расцениваться как попытка скорее избавиться от ненавистных баталий. К черту всех представляющих опасность насильников. Проще запереться в четырех стенах, чтобы отмежеваться от бесчеловечных товарищей. Каждодневные обсуждения кампании и ее вероятных результатов угнетали. Элайджа хотел вразумить друга, но иной раз перемены к лучшему. Занимая пост десницы, он слишком часто заботился о других и требовал от них того же. Глупо. Разговаривая с новоявленным родственником, он не замечал за собой преобразований. Но они случились.

В конце концов, спустя две недели после вошедшего в историю боя и сравнительно безмятежной жизни, на горизонте появилось воинство с развевающимися стягами и боевыми кличами. Испуганные землепашцы настороженно следили за конницей. Но, стоило им различить среди безликой желто-красной массы доспехов гордого рысака буланой масти со знаменитым всадником, как они ринулись приветствовать избавителей. Быстро разместив лагерь около живописных фонтанов, двухтысячное содружество в кратчайшие сроки заняло весь внешний периметр форта. Спешившись, галантный венценосец подал руку незнакомой девушке, которая тут же нецеломудренно к нему прижалась. Смутившийся советник, переборов навязчивую идею броситься на брата с расспросами, подошел ближе и широко улыбнулся. Крепкие объятия. Полноценная идиллия.

Вильгельм, упивающийся молодой супругой, также приветствовал старых знакомых. Потребовав освежающей выпивки, он удалился в одну из таверн, предоставляя шанс всем желающим продлить душещипательный момент. Старик Шеридан, бросивший чтение на самом захватывающем месте, поспешил найти единственно сына в толпе выживших героев. Сомнений в том, что он выбрался из нашумевшей заварушки, нет и не было. Полк, состоявший из тысячи бравых ребят, увеличился вдвое. Отыскать в сборище крикливых триумфаторов своего наследника – нетяжелая задача. Прижав к груди сопротивляющегося Белфаста, обычно суровый отец едва не расплакался. За сорок лет совместной жизни он привык не расставаться с детьми надолго. Джина не собиралась оставаться в стороне и присоединилась к семье. Вышедшая наружу Эстер искренне порадовалась за счастливое воссоединение.

– Мама! – ликованию короля не было пределов. Ведь ему есть чем гордится – он смог принести долгожданную победу. Поцеловав женщину, Лев почувствовал ладонь на щеке. Больше он не вздрагивал, когда чья-то жалость касалась изуродованного лица. – Никаких вестей от Кола или Ребекки? – отрицательно покачав головой, сановники расслышали приглушенное рычание. – А от Кая? – вновь никакого вразумительного ответа. – Ладно, дождемся подкрепления и попробуем разобраться. Пока что мне бы хотелось представить вам кое-кого.

– Я все понимаю, Никлаус, – второй сын Майкла сделал предупредительный жест, не допускающий отвлеченности. – Мы хотим сделать то же самое.

Изумленный взгляд, до этого сосредоточенный на таинственном генерале, упал на неспешно идущего навстречу человека. Прихрамывая, незнакомец неуклюже перебирал ногами, будто его все время укачивало. Остановившись перед собравшимися, он тяжело вздохнул, так и не решаясь посмотреть в широко распахнутый глаз монарха, обладающий таким же оттенком, как и его собственные.

– Здравствуй, – неуверенно проговорил мужчина, неустанно топтавшийся на месте и хрустящий костяшками пальцев. Редкие волосы, тронутые сединой, так напоминали о погибшем Разрушителе. Без сомнения, они кем-то друг другу приходились. – Меня зовут Ренси. Я твой дядя.

Уныние

Грифоны кружили над местом предполагаемого пира. Сквозь их крылья можно было разглядеть палящие солнечные лучи, нещадно пресекающие любую попытку делать резкие движения. Ничто так не убивало, как осознание своего бессилия. Фактически оказавшись единственным командиром, Нолан безуспешно пытался успокоить всех взбесившихся соратников. Остервенелые, требующие крови животные – вот кем они стали. Разумеется, это забавляло собравшихся над ущельем зрителей. Словно их всех пустили в театр, на самый зрелищный спектакль с трагическим финалом. Драматург бы не сумел описать творившееся вокруг. К тому же одного из них грубо схватили и вытащили из, как бы иронично это не звучало, безопасного убежища. Как бы там ни было, но безмолвные еретики со щитами не продвинулись дальше. Лишь изредка им дозволяли припугнуть добычу постоянным бряцанием, но не более того.

А поганый Лжепророк упивался видом измученных жаждой смертников. Сломить их – не проблема. Но куда интереснее дать ложную надежду, а затем отобрать ее, таким образом окончательно растоптав наивные мечты зеленых юнцов. Расположившись с многотысячным войском на открытой местности, Старк представлял собой чересчур легкую мишень. Партизаны могли воспользоваться холмами и напасть неожиданно. Сначала это беспокоило осторожного завоевателя, но впоследствии он выяснил, что чертова вдова умышленно обманула его. Никакого Клауса среди попавшегося сброда не было. Наверняка мальчишка находится в другом регионе и даже не подозревает о том, что его драгоценным товарищам угрожают пытки. Рассвирепев и успокоившись одновременно, инквизитор ничтоже сумняшеся пировал с двумя из четырех верных псов.

Пойманного беглеца, оглушенного и избитого, швырнули на землю к остальным. Их сторожили вооруженные солдаты, их поставили на колени и всячески унижали, при этом избивая за малейшую провинность. Не разговаривать, не поворачиваться, лучше вообще не двигаться и не издавать звуков. Очнувшись, Кай с трудом поднялся на локтях, обнаруживая кругом враждебно настроенных ублюдков, выжирающих запасы вина. Но испытывающего нестерпимую головную боль Аррена удивило иное: непонятным образом он очутился в странном полукруге, состоящем из истекающих кровью друзей. Внезапно для себя он понял, куда попал. Красноречивые взоры явно просили о раболепной покорности. В самом центре сидел Мэннинг, взявший на себя обязанности лидера своеобразного отряда. Рядом с ним, как ни странно, полулежал бывший нечестивец с разбитой губой. Он не должен тут быть, но сказать что-нибудь ему не разрешили. Но руки никто не связал.