Узы крови

– Прекрасные здесь места, – приглушенный тон, каким была произнесена похвала, в какой-то мере напугал расслабленного первородного. Вздрогнув, он напрягся, желая разглядеть закутанного в плащ незнакомца. К счастью, им оказался выживший дядя. Или к сожалению, поскольку говорить ни с кем не хотелось. – Мы с твоим отцом уже бывали тут во времена восстания. Нас пригласил Лэнс, устроивший настоящий пир в честь союзников. Почти ничего не изменилось. – Тихо рассмеявшись, Ренси вытащил бурдюк, наполненный вином, и предложил собеседнику. – Не переживай, яд туда нет смысла подсыпать.

Пожав плечами, Цербер согласился с таким замечанием, а затем глотнул обжегшую гортань жидкость.

– Я вчера разговаривал с Анной. Похоже, ты ее очень любишь.

– Я много кого люблю и любил, – отрезал недовольный задушевными беседами Лев. Он вышел насладиться живописной местностью, а не открываться подозрительным родственникам, вернувшимся невесть откуда. – Лучше расскажи мне, где ты все это время был? Большинство ветеранов подходит к тебе и не верит в увиденное, будто к ним явился призрак.

– В каком-то смысле они правы. Но а что по поводу твоего глаза? Как ты потерял его? – резкая смена темы изумила юношу и поставила в неловкое положение, однако явная улыбка на устах старика почему-то успокаивала. – Видишь, некоторые вещи хочется оставить позади. Но не всегда получается. Важно то, что я приехал помочь тебе. Даже хотел повидать брата, но мне сообщили, что его убили.

– Он заслужил, – без обиняков изрек ребенок, не познавший отцовской любви. Ренси почувствовал скрытую ненависть и грустно улыбнулся. Война извратила душу брата и превратила в монстра – так говорили все.

– Может, оно и к лучшему. Ничто не бывает просто так. Не сомневаюсь, что для своих детей ты будешь лучшим отцом, какой у них только мог быть.

Радужное будущее. В ближайшие дни решится судьба всего королевства, а он говорит о такой масштабной затее. К тому же привыкший к битвам вояка практически никогда не задумывался о таких вещах.

– А ты бы кого хотел – мальчика или девочку? Ну же, не стесняйся. – Сир наклонился к племяннику, замечая легкое смущение. – Конечно же, сына. И чтобы он пошел по твоим стопам. Прямо как мой сын, упокой Господь его душу. – Замявшись, старший Ланнистер провел морщинистой ладонью по вспотевшему лбу. – Когда ты даешь кому-то жизнь, то понимаешь, что, в случае необходимости, тебя будет кем заменить. Дух туманных гор шепчет мне это. Порой мне хотелось, чтобы мой сын не взрослел, а оставался малышом. Но я не мог остановить это, – прикусив губу, старый рыцарь поморщился от вина и передал мех молчаливому слушателю. – Скажи, а как бы ты назвал своего ребенка?

– Не знаю, есть много хороших имен. Скажем, Тристан. Или же Дэрил. Может, Джеймс или Абрахам, – уловив теплую улыбку, Никлаус, сам того не ведая, начал улыбаться. – Но не Майкл. Нет. Это несчастливое имя. Не стоит больше сажать человека с таким именем на престол.

Рассмеявшись, оба вольнодумца сделали еще по глотку. Стоило немного выпить и из недоверчивых родичей превратиться в закадычных приятелей.

– Один раз мы с братьями впервые сбежали из замка без ведома гвардейцев. Кол все хотел узнать, действительно ли в небольшой пещере живет чудовище. Мы и поехали с целью проверить местную легенду. Но по дороге на нас напали трое разбойников. С превеликим удовольствием они бы выпотрошили наши тела, забрали бы лошадей и дорогое оружие. Но я не позволил им. Это было мое первое убийство. Тогда за нами выслали целый легион стражников. И отец был с ними. Увидев трупы, он остановил коня прямо возле меня, заляпанного чужой кровью и перепуганного насмерть, после чего сказал: “Своего первого я убил в возрасте двадцати лет”. А мне было семнадцать. Это был первый и последний комплимент. Я так гордился собой в тот момент. – Лев фыркнул, радуясь тому, что выговорился, а не копил это в себе годами. Дядя молчал, не прерывая, не вставляя лишних замечаний. – А глаза меня лишила одна тварь, что обитает под крылом у Гэбриэля. Мы еще с ней поквитаемся за это.

– Я попал к работорговцам во время своей экспедиции на корабле, – неожиданно для самого себя начал восставший мертвец. Прозаичное наименование. – Они захватили меня с целью продать. Я пытался объяснить, что за меня дадут большие деньги, что моим братом является король Беленора, но все вокруг лишь смеялись. В итоге меня продали одному скупщику невольников.Самой жуткой мрази, с которой мне доводилось встречаться. Он избивал рабов, всех. Беспощадно, бездумно. Однажды я заступился за беременную женщину, и он приказал мне стать на колени со словами: “Мне нравится смотреть, как ты умоляешь”. Навсегда я запомнил его зловещий смех и манеру поведения. И имя, разумеется. – Сжав кулаки до невыносимого хруста, Ренси проскрежетал: – Кристофер.

Гнев

Безнадежное занятие – рисовать пустоту, безуспешный труд – живописать однообразие. Заточение роялистов – это именно такое прозябание, унылая, беззвездная ночь. После того, как боевой дух был сломлен, неуемная жажда жизни погасла, надломилась. День за днем уходили, как в море волна за волной. То они чуть оживятся, привнося смуту и разочарование, то снова ползут медлительно и вяло. Лишенное событий и потому вдвойне бессмысленное существование превращается в обычное выживание. Надежды на спасение нет. Давно следовало признать это. Эта некогда молниеносная группа стала мертвой. Так уходят сутки. Одни, вторые, пятые. Между тем их приравнивали к годам. Томительная душевная агония продолжалась и угрожала никогда не закончиться. Неделя, десятки дней, а каждый день – энное количество часов, и ни один не оживлен подлинной радостью.

Со злобным постоянством вращаются вокруг этого тесного кружка по обширным, причудливым своим орбитам звезды, солнце и луна; ночь сменяется днем. Стоит ли благодарить за это? Нолан, чье гладкое выбритое лицо тронула щетина лишений, не смог проконтролировать накалявшуюся ситуацию. Пока он сидел на месте и смотрел в одну точку, группа заговорщиков во главе с непримиримым Амбером отважилась на воистину дерзкий поступок – прорвать оборону ублюдков со щитами. Разумеется, все закончилось плохо. Налетев на подготовленных солдат, Илай, орудующий ножом и выкрикивающий кличи, напоролся на копье. Однако перед тем сумел вытащить из шеренги одного из еретиков и заколоть у всех на глазах. Потрясающе глупо. Рухнув в лужу собственной крови, северянин потерял сознание, но его успели оттащить назад прежде, чем защищенная со всех сторон черепаха сделала несколько шагов вперед. В качестве наказания лучники убили тридцать повстанцев.

Шокированный Мартелл наконец вышел из флегматичного состояния и приказал не двигаться без разрешения. Он стал персональным тюремщиком оставшихся в живых рыцарей. Воды им хватало еще на несколько нежарких дней, коих попросту не было. А в пищу сгодились три лошади, изнывающие от жажды. Можно рассматривать это как проявление милосердия в отношении тех, кто все равно не выживет. Недостаток лекарств теперь ощущался довольно остро. Гордон, имеющий некоторый опыт в так называемом ремесле врача, понимал, что раненный долго не проживет без ухода. Но они и так потеряли слишком много людей, поэтому спасали непокорного лорда всем отрядом. Это дико забавляло сторонних наблюдателей, делающих ставки на тот или иной возможный исход событий. Стрелки устраивали турниры по стрельбе, пытаясь запугать добычу, но лишь расточали стрелы, которые могли быть использованы против них самих.

Наверху дела обстояли не лучше. Поставленные на колени пленники голодали, но не нуждались в воде. Каждодневно их, ради развлечения, поливали из ведер. Грязная работа ложилась на плечи жестокому Хавьеру, одноглазому подонку без принципов. Его извращенная фантазия требовала крови: часто он приносил сырое мясо, кидал в гордецов и ждал немого повиновения. Слепая ярость охватывала его, когда на лицах загнанных в угол овечек не отражалось ничего, кроме презрения. В их положении? С зубовным скрежетом младший Сантагар избивал каждого, не забывая издеваться над собственной сестрой. Он также подмечал любые жалостливые проявления, дабы пресечь в корне. Например, сердобольный Эрнандо, сменяющий других охранников, разговаривал с заложниками и позволял им переговариваться. А прославленный на весь Легион Теодор-цареубийца незаметно промывал их раны.

– Скоро ваш боевой задор угаснет, – облизнувшись, Лжепророк рассматривал лидера заключенных в каньоне. Никакие речи не помогут утихомирить панику. Созерцание великолепной картины человеческих страданий умиротворяло. Обернувшись на зов старого знакомого, Предводитель ухмыльнулся. – Мэттью, я рад тебя видеть! Давно ты не приезжал. Я уж было подумал, что ты нас покинул.

– Ни за что, – угодив в дружеские объятия безумца, Вэйт немного смутился, но все же с похвальной стойкостью вынес обряд посвящения. Рядом с ним стоял жеманный юноша, ногой чертящий узоры на песке. – Я привел вам своего друга. Он тоже хочет в нашу общину.