Узы крови

– Люмос.

Но перед глазами было все так же темно. Она сглотнула ком в горле, ощутив еще более сильный всплеск страха, и ей вдруг вспомнилась та ужасная ночь, когда погиб Дин. Когда он был убит… и она виновата в этом, как она могла позволить этому случиться? Как она могла после этого так беспечно жить? Гермиона опрокинулась на спину и замерла, позволяя холоду забираться все глубже под кожу. Она заслуживала смерти. Заслуживала, как никто другой… Она закусила нижнюю губу, сдерживая рыдания, и почувствовала, как на губах хрустнул иней. Иней?

– Экспекто патронум! – она выкрикнула заклятье раньше, чем до конца осознала происходящее.

Слабая серебристая струйка выползла из волшебной палочки, но дементор, протягивающий к ней склизкие лапы, все же отпрянул. Гермиона хватила ледяной воздух ртом и повторила попытку, изо всех сил зажмурившись и думая обо всех, кто был ей так дорог, ради кого ей стоило выжить. Серебристый кот запрыгал вокруг нее, разгоняя целую стаю дементоров. Мрак чуть рассеялся, и Гермиона вскочила, оглядываясь по сторонам. Отсвет ее Патронуса падал на людей, находящихся рядом, и она увидела, как дементор отбрасывает от себя какого-то мужчину. Тот упал, будто тряпичная кукла, с застывшими, бессмысленными глазами. Гермиона вскрикнула от охватившего ее ужаса – дементор только что высосал душу у этого несчастного. Ее Патронус тотчас погас под натиском паники, однако из темноты очень вовремя вынырнула чья-то серебряная рысь, еще раз отгоняя демонов, и Гермиона без промедления создала нового Патронуса. Однако дементоры так и вились вокруг – их было так много, должно быть, здесь собрались все стражи Азкабана. Они кружили над людьми, создавая над ними живую воронку черных одеяний, то и дело спускаясь ниже и с хрипом всасывая в себя эмоции и души. Патронусов было слишком мало, чтобы разогнать их окончательно. И тут в ее голове обжигающей вспышкой мелькнуло воспоминание. «Из всех Блэков создавать Патронуса и исцелять способна только Нарцисса», – явственно зазвучал голос Стеллы.

– Стелла! – в ужасе выкрикнула Гермиона. – Регулус!

Не зная, куда бежать, она крутнулась на месте и бросилась туда, где в последний раз видела Блэка, с трудом удерживая при себе Патронус. Дементоры лениво, чуть ли не с неохотой убирались с ее пути, чтобы практически сразу вернуться к своим жертвам.

– Черт, – прошипела Гермиона.

Не могла же она вот так оставлять людей!

– Инсендио! – выкрикнула она разъяренно.

Пламя на миг полыхнуло с щелчком, – будто неудачно сработала зажигалка, – но почти сразу погасло. Гермиона с досадой тряхнула головой и бросилась бежать дальше: все мысли сосредоточились на Блэке, и другие будто перестали существовать. В боку кололо, и она из всех сил боролась с накатывающей паникой, удерживая рядом с собой дрожащий, будто пламя свечи на ветру, Патронус. В полутьме Гермиона с разгону налетела на кого-то и упала на обледеневшую землю, но сразу вскочила, грубовато оттолкнув от себя того, с кем столкнулась.

– Регулус! Регулус! Рег! – надрывно завопила она, уже не в силах бежать дальше, шаря взглядом вокруг.

«Это конец, – заметались в голове беспорядочные мысли. – Это конец! Я бежала слишком медленно… не туда… не успела… вдруг я не успела… нельзя так думать… Мерлин, как же мне страшно». Крики, стужа, зловонное дыхание демонов где-то совсем рядом – их робы то и дело задевают ее.

Патронус задрожал и окончательно растаял. Гермиона погрузилась во мрак и оглушительное сердцебиение в ушах.

Тьма.

Будто она под толщей воды.

И воздух обжигает легкие так, словно в нем плавают острые льдинки.

Возможно, ледяной ад длился всего секунду, но ей показалось, что яркая вспышка озарила небо спустя века. Сначала это было похоже на солнечные лучи, с трудом пробивающиеся сквозь толщу воды – черные тени перекрывали свет, метались, то закрывая его целиком, то на мгновение расступаясь. А потом они дружно бросились врассыпную, разбегаясь от победоносных лучей. Небо затопило сверкающим серебром. Гермиона прищурилась от яркого света, попятилась и, споткнувшись об кого-то, упала, но даже не обратила на это внимания, завороженная открывшимся ей зрелищем.

Серебро переливалось всеми возможными для него оттенками, волновалось, как море, и грело, будто солнце. Сверкающая масса прогнулась так, что, казалось, к ней можно прикоснуться рукой, словно она собирается накрыть землю, хлынуть на нее сверкающим морем, но потом внезапно взмыла вверх, проплывая над Гермионой, и она изумленно выдохнула.

Это был Патронус.

Он мерно взмахивал исполинскими крыльями – Патронус-дракон в натуральную величину. Он медленно проплыл над перепуганными, сбитыми с толку людьми, разгоняя дементоров, и те из них, что не успевали скрыться достаточно быстро, сгорали в его серебристом сиянии, серым пеплом опадая на поле сражения. Обогнув поле, Патронус наклонился, черкнув сияющим крылом по земле, на миг вспыхнул еще ярче, и рассыпался тысячами серебристых искр, медленно утопающих в ночном небе.

Какое-то время царила ошеломленная тишина, и даже возникло ощущение, что все закончилось, плохое осталось позади.

А затем тишину разорвали хлопки аппарации.

И началось безумие.

Едва оправившись от потрясения, Гермиона вскочила на ноги, но тут же пригнулась, спасаясь от зеленых лучей. Повсюду появлялись Пожиратели смерти, началась паника, обессиленные после нападения дементоров люди кричали и метались, и в этой сутолоке Пожиратели легко расправлялись с ними. Гермиона бросилась бежать, сама не зная, куда, никого не видя и не узнавая, подгоняемая единственным желанием – найти Регулуса. Она пригибалась, каким-то счастливым образом избегая зеленых лучей, то и дело ее с силой толкали, и она едва удерживалась на ногах, но упасть означало быть затоптанной. Паника. Вокруг паника и крик. Перед глазами проносился дикий хоровод лиц и цветных вспышек, и как-то совершенно неожиданно она выскочила на свободный пятачок.

И, наконец, увидела его. Секунда: сосредоточиться, осознать… сердце зашлось в болезненном облегчении. Регулус лежал на земле, прижимая крепко сжатые кулаки ко лбу, зажмурившись и качая головой из стороны в сторону – кажется, он все еще не мог прийти в себя. А буквально в нескольких футах от него возник знакомый Гермионе Пожиратель – серебристый свет луны заставлял его светлые седые волосы почти светиться.

Розье. Человек, из-за которого она пережила, пожалуй, худшие минуты своей жизни. Именно на нем сосредоточилась вся ее ненависть к Пожирателям смерти.

Гермиона, не размышляя, вскинула палочку и заорала:

– Бомбарда!

Земля под ногами Розье взметнулась грязным столбом, Пожирателя подбросило в воздух, а там, где он стоял, неожиданно разверзлась пропасть, жадно поедая грунт клочок за клочком. Гермиона дернулась, попятившись, натолкнулась на кого-то, и в следующий миг земля ушла у нее из-под ног.

***

Патронус Нарциссы рассыпался в небе беззвучным фейерверком, и сестра бессильно обмякла. Андромеда подхватила ее под руки, стараясь прийти в себя после увиденного. Все Блэки знали, что Нарцисса способна создавать Патронус, но никогда еще никому не доводилось увидеть его воочию.

– Мам, – встревожено выдохнул Драко.

– Все нормально, – пересохшими губами прошелестела Нарцисса. – Мне бы пару минут отдохнуть.

Андромеда выпрямилась, уловив краем уха сухие хлопки аппарации где-то впереди. Тотчас оттуда разошелся, как круги по воде, всплеск паники и крика. Наступил момент, которого она ждала. Андромеда облизнула обветренные губы.

Кингсли и Уолден бросились вперед, чтобы привести ряды волшебников в порядок, за ними двинулись хорошо организованные отряды авроров, и очень скоро в общей сумятице возникли островки организованного сопротивления. Теперь было вполне возможно пробираться между сражающимися.

Андромеда оглянулась на сестру и племянника.

– Я пойду искать Сириуса и Регулуса, – соврала она.

Нарцисса бросила на нее испуганный недоверчивый взгляд, но была еще слишком слаба, чтобы запросто вскочить на ноги и воспрепятствовать намерениям Андромеды. Драко крепко вцепился в плечи матери, уговаривая ее укрыться в замке, пока она слаба, но Нарцисса лишь судорожно мотала головой, глядя поверх его плеча на Андромеду широко распахнутыми от ужаса глазами.

– Прощай, – одними губами произнесла Андромеда, хорошо зная, что из этого поединка ей не выбраться живой. Она никогда не тешила себя иллюзиями: Белла была куда лучшим дуэлянтом.